Святой дьявол: Распутин и женщины - Фюлёп-Миллер Рене (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Однако сменяющие одна другую денежные операции банкира иногда ставили исполнителей в некоторое затруднение; так, однажды флигель-адъютант Саблин в полном отчаянии написал своему заказчику:
«В последний раз они мне приказали, чтобы я не ругал министра финансов Барка, а третьего дня они даже дали мне строжайшее указание Барка похвалить; сегодня мне вдруг сказали, что я снова должен поносить его. Я хочу настоятельно обратить Ваше внимание на то, что мне некоторым образом трудно, после того как вчера я превозносил этого министра, сегодня снова отрицательно о нем высказываться».
Поручения банкира Мануса редко носили чисто политический характер, они, скорее, касались деловых отношений. То, чего финансист хотел достичь с помощью салона Бурдукова, касалось новых концессий, ассигнования средств на строительство фабрик, поставок продуктов для армии.
Во время мировой войны неоднократно возникали утверждения, будто Манус состоит на службе у немецкой разведки, подозрения, которые особенно поддерживал министр Хвостов. И хотя против банкира было представлено достаточно уличающих материалов, он совершенно невозмутимо работал дальше и почти не реагировал на все выдвинутые против него обвинения; салон Бурдукова с его связями с Саблиным и Ниловым был для него такой сильной гарантией, что Манус вплоть до начала революции не имел серьезных неприятностей. Благодаря тому политическому кружку, который он финансировал и который ему служил, «желтый человек» далеко превосходил своих врагов и был абсолютно недосягаем.
Среди всех этих авантюристов, полуделовых-полуполитических кружков, создававшихся в результате недостаточной в Петербурге здоровой дворцовой жизни, достойным особого внимания был салон баронессы Розен. В то время как князь Андронников с гордостью афишировал повсюду свои отношения с царским камердинером, Бурдуков не скрывал свою дружбу с Саблиным и Ниловым, в салоне баронессы Розен никогда не называлось имя лица, имевшего связь с Царским Селом. Никто не знал, откуда баронесса получала секретные сведения, но не вызывало сомнения, что такая информация существовала и почти всегда соответствовала действительности. Тайные гости хозяйки уже давно свыклись с мыслью, что здесь они имели дело с тщательно скрываемыми вещами, и были довольны, когда «секретный источник» доставлял им сведения и передавал их запросы в Царское Село. Баронесса Розен сама по себе тоже не имела средств, что, впрочем, не мешало ей одеваться элегантно, с большим вкусом и устраивать роскошные торжества; ее пиршества по пышности превосходили даже пиры «желтого человека» в салоне Бурдукова. В непонятных отношениях с хозяйкой была прекрасная княгиня Долгорукая, по происхождению испанка, брак с русским аристократом обеспечил ей высокое независимое положение.
Любопытный министр Хвостов неоднократно пытался выведать тайну баронессы Розен и ее жизни, часто появлялся у нее, преследуя эту цель. На секретных завтраках он видел полицейских сыщиков, ловкачей, а среди них также и пресловутого охранника Рашевского.
На обедах он встречал у баронессы Розен великих князей и княгинь и некоторых своих коллег, а вечером в том же салоне его окружали актеры, кокотки и корреспонденты газет. Какой-то таинственный «инженер», лично никогда не показывавшийся, оплачивал как завтраки шпионов, так и обеды великих князей, и ночные пирушки актеров, кокоток и журналистов. Узнать, кто был этот неизвестный «инженер», по какой причине он платил за все и откуда он брал требуемые средства, не удалось даже проницательному уму министра Хвостова.
В то время, когда в салонах князя Андронникова, придворного шталмейстера Бурдукова и баронессы Розен спекуляции, шпионаж и бессовестное мошенничество — были пущены в ход, чтобы добиться влияния на безвольного царя, существовал еще один кружок, преследовавший другие, более широкие и опасные цели: это был салон Игнатьева, где собирались все ярые сторонники национальной и религиозной нетерпимости и политической реакции, страстно желавшие управлять императором.
Граф Александр Павлович Игнатьев, бывший посол в Высокой Порте, а позднее министр, возможно, был первым, кто еще во времена Александра Третьего почувствовал отмирание российской придворной жизни и предвидел расцвет салонов. Как только старый император Александр переехал в Гатчину, граф Игнатьев с помощью деловитой супруги начал устраивать трижды в неделю «политические приемы». Скоро они превратились в тот пресловутый «черный салон Игнатьева», который на протяжении долгого времени слыл влиятельным политическим центром столицы.
Игнатьев, под чьим руководством проводились массовые реакционные гонения, использовал свой салон в качестве общественного инструмента для своей подстрекательской деятельности, порождающей тысячи интриг, нацеленных на то, чтобы повлиять на скрытый от окружающего мира царский двор. Здесь теперь собиралось фанатичное духовенство и политики из рядов реакционного «Славянского благотворительного общества», дипломаты, военные и министры, которые так же, как и хозяин дома, были сторонниками идеи захвата власти Константином и даже разработали с этой целью военный план. К числу друзей графа Игнатьева принадлежали банкиры и поставщики, сумевшие своевременно завести ценные знакомства и тем самым обеспечить себе поставки в будущей войне. И, наконец, в салоне графа вращались различные чиновники из министерств и полицейских бюро, мрачные личности, насквозь пропитанные «святыми национальными убеждениями», поборники строго абсолютистского и репрессивного режима.
Чиновники, совершавшие важные сделки по заданию салонов Андронникова, Бурдукова и Розен, использовались в гостиной Игнатьева для более значительной политической деятельности: на их долю выпала историческая роль — доведение нетерпимости и реакции из «черного салона» до обычно недосягаемых императорских ушей.
В этот ранний период, когда «черный граф» еще был крепок и деятелен, эффективность его салона была очень высока и в некотором отношении оказывала роковое влияние. Но позднее, когда граф все больше и больше отдалялся от общественной жизни, политические игры в салоне Игнатьева превратились в несерьезную, повторявшуюся трижды в неделю болтовню.
И хотя «черный салон», руководимый впоследствии вдовствующей графиней, по-прежнему придерживался реакционных идеалов и ярой религиозной нетерпимости, тем не менее все это потеряло после смерти графа серьезную значимость. Правда, так же, как и раньше, приходили прежние гости, велись те же разговоры, но салон все больше и больше принимал характер кружка, где за чашкой кофе лицемерные старые дамы беседовали с генералами пенсионного возраста о своих сердечных заботах.
Чем старее становились хозяйка и ее гости, тем более заметной становилась эта безудержная болтливость. Со временем одни и те же политические темы уже не удовлетворяли собеседников, и, таким образом, они незаметно перешли к «мистицизму» и «оккультизму», что часто идут рука об руку с реакционными убеждениями.
Теперь уже старые дамы, генералы и духовенство, собиравшиеся трижды в неделю в салоне графини Игнатьевой, буквально несколько минут уделяли политике, чтобы затем сразу же, по молчаливому согласию, перейти к «сверхъестественным силам». Окруженные благодарными слушателями, они до поздней ночи могли рассказывать друг другу о «мистических событиях» и об «открытиях», часто гости «черного салона» никак не могли распрощаться и, даже стоя в дверях, продолжали болтать о «тайнах сверхъестественного».
Скоро всякий, интересовавшийся оккультизмом, стремился стать членом кружка графини Игнатьевой, потому что произошло то, что чаще всего случается в такого типа объединениях рьяных салонных оккультистов: там, где люди собираются вместе ради бесконечной болтовни о сверхъестественном, оно не заставляет долго себя ждать и в один прекрасный день подает более или менее ясные знаки. Также и в салоне графини Игнатьевой магический мир духов проявился во всех возможных «приметах» и «астральных феноменах».
