В поисках Земли Санникова. Полярные экспедиции Толля и Колчака - Кузнецов Никита Анатольевич
Яхта «Заря» в бухте Тикси, 1912 г.
Яхта «Заря» в бухте Тикси, после 1915 г.
Так как «Заря» ходила под флагом Невского яхт-клуба, то во многих документах и исследованиях она именуется яхтой. После гибели Толля судно осталось в бухте Тикси и было продано якутской судоходной фирме А. И. Громовой. В 1915 г. на «Заре», стоявшей западнее северной оконечности острова Бруснева, вспыхнул пожар, и она обгорела по ватерлинию. Прочный деревянный корпус, намертво приросший к грунту, стал своеобразным основанием нефтяного причала, который используется в Тикси и сейчас.
Плавание «Зари» летом 1900 года [1]
• 21 июня – выход «Зари» из Санкт-Петербурга
• 31 июля – судно покинула Александровск-на-Мурмане (ныне – Полярный)
• 13–18 августа – стоянка у Диксона
• 22 августа – «Заря» достигла шхер Минина
• 23 августа – яхта подошла к входу в залив Миддендорфа
• 16 сентября – «Заря» выбирается из ледовой западни в заливе Миддендорфа
• 26 сентября – судно встает на зимовку в бухте Колина Арчера
Выйдя из Санкт-Петербурга, «Заря» направилась в Александровск-на-Мурмане (ныне – Полярный), где на борт взяли двадцать собак, доставленных из Усть-Янска. Вскоре после этого через Югорский Шар яхта вошла в Карское море. Три дня она пробыла у острова Диксон, а затем следовала вдоль берегов Сибири на северо-восток, надеясь достичь Новосибирских островов. Однако уже вскоре после выхода с Диксона на пути встретились значительные массы льда, сильно затруднявшие продвижение судна. Далее, в шхерах Минина, стало еще сложнее. Плавание в неглубоких и совершенно не исследованных проливах среди этих шхер оказалось нелегким, и «Заря» два раза садилась на каменные банки. Следующей вехой путешествия стал залив Миддендорфа, который Толль первоначально принял за Таймырский пролив. Здесь тяжелое состояние льдов более чем на три недели задержало судно, но, даже выбравшись из ледовой западни, продвинуться далеко на восток экспедиции не удалось. «Заря» прошла через пролив между островом Нансена и материком, названный Толлем проливом Фрама, а дальше, в Таймырском проливе, лед оказался еще не взломанным. В итоге «Заря» встает на зимовку в бухте Колина Арчера, названной так в честь строителя нансеновского «Фрама», и остается там до 25 августа 1901 года.
Первая зимовка «Зари»: 1900–1901 гг.
• Конец октября – отправка санной экспедиции для устройства склада по пути к мысу Челюскин
• 3 февраля – отправка Коломейцева с почтой на материк и переход командования к Матисену
• 8 – 22 марта – санная экспедиция Матисена
• 20 апреля – 31 мая – санная экспедиция Толля и Колчака
Во время зимовки, с 26 сентября 1900 года по 25 августа 1901 года, участники экспедиции продолжали начатую в пути исследовательскую работу. Еще в конце октября они предприняли санную экспедицию с целью устройства продовольственного депо на пути к мысу Челюскин, куда Толль собирался пройти весной на собаках. Несмотря на хорошее продовольственное снабжение экспедиции – но, очевидно, все же недостаточно богатое витаминами, в то время еще неизвестными науке, – среди команды наблюдались случаи заболевания цингой, не принявшей, впрочем, тяжелой формы.
Командир яхты «Заря» лейтенант Н. Н. Коломейцев в кают-компании, 1900 г. Из фондов СПФ АРАН. Публикуется впервые.
В начале февраля «Зарю» покинули лейтенант Коломейцев и промышленник Расторгуев, которым Толль дал поручение доставить до ближайшего населенного пункта почту. Командование судном перешло к Матисену. Очевидно, что задание это было только предлогом для списания с судна Коломейцева. Отношения начальника экспедиции – ученого-гуманиста Э. В. Толля и строевого офицера Н. Н. Коломейцева – не сложились изначально. Вот что пишет о Коломейцеве в своей фундаментальной монографии «Моря Советской Арктики» В. Ю. Визе: «…последний, занимая должность командира судна, вместе с тем претендовал на права начальника экспедиции. Кроме того, Коломейцев возбудил недовольство Толля своими попытками установить на «Заре» режим военной казармы, вплоть до телесного наказания команды». Сам же Толль рассказывал в письме к Великому Князю Константину Константиновичу в 1901 г. о том, что: «Полагаясь на кажущуюся любовь к делу и ум лейтенанта К[оломейце]ва и ожидаемую от него, как морского офицера, дисциплину, я надеялся, что тяжелые черты его характера будут чувствоваться только мною, но не в делах Экспедиции и потому, наконец, остановился на нем». Однако первые конфликты начались уже в Александровске-на-Мурмане. После того, как пришлось списать с «Зари» и заменить двух матросов – одного за пьянство, другого за драку, – Коломейцев в сердцах заявил Толлю, что команду в повиновении можно удержать только с помощью телесных наказаний (которые давно уже были отменены на флоте). Далее, впрочем, дела пошли лучше. Толль пишет: «…во время плавания все шло сравнительно хорошо. Офицеры, убедившись в отличных качествах матросов, стали обращаться с ними, как с людьми, о пьянстве, конечно, во время плавания не могло быть и речи». Новые проблемы возникли во время зимовки. Коломейцев заявил Толлю о том, что он должен постоянно иметь в своем распоряжении обоих офицеров на судне; одновременно с этим он потребовал отмены дежурств ученых по судну, как противоречащее Морскому Уставу. Такую позицию, ставящую под угрозу выполнение задач экспедиции, Толль поддержать не мог и предложил Коломейцеву списаться с судна.
А. В. Колчак измеряет температуру и берет пробы воды на гидрохимический анализ с помощью батометра Тимченко
После того как Коломейцев покинул «Зарю», он должен был добраться до устья реки Таймыры, отсюда на Хатангу и далее на Дудинку. Выйдя с места зимовки 3 февраля, Коломейцев безуспешно искал устье Таймыры и 21 февраля вернулся на судно. Вторично Коломейцев вышел 5 марта, но через двадцать шесть дней снова вернулся на «Зарю», опять не найдя устья Таймыры. После этих неудач было решено отправить почту через Гольчиху (в Енисейском заливе). На этот раз Коломейцев выполнил свое задание. Он прибыл в Гольчиху 27 мая, пройдя расстояние между этим становищем и «Зарей» (около 800 км) за сорок суток. До мыса Стерлегова его провожал Бялыницкий-Бируля, через два месяца вернувшийся на «Зарю» с богатым научным материалом.
Лейтенант Ф. А. Матисен. Из фондов СПФ АРАН. Публикуется впервые
В целом же обстановка в экспедиции и отношения между научными работниками, офицерами и командой были очень хорошими. Немало теплых слов, относящихся к Колчаку, написал Толль в своем дневнике. «Наш гидрограф Колчак – прекрасный человек, преданный экспедиции». Вспоминая об одной из застольных бесед в кают-компании, он отмечал начитанность лейтенанта Колчака. Впрочем, не обходилось и без споров. «Беседую и забавляюсь горячим спором между Матисеном и Колчаком; они неизменно придерживаются противоположных мнений, но, благодаря добродушию Матисена остаются в дружбе, несмотря на частое раздражение гидрографа».
Между тем на долю Колчака выпало немало работы. Помимо несения ходовых вахт, он занимался промерами глубин, брал пробы воды, осуществлял магнитные наблюдения, составлял подробное описание берегов и островов Северного Ледовитого океана, изучал морские льды. Во время первой зимовки Колчак провел топографическую съемку района стоянки и составил карту рейда «Зари». Интересный и немаловажный для биографии Колчака факт, относящийся ко второй зимовке, отметил в своем исследовании историк А. С. Кручинин, цитируя воспоминания врача экспедиции В. Н. Катина-Ярцева, который заменил умершего в начале 1902 г. доктора Г. Э. Вальтера. «По праздникам, обыкновенно через воскресенье, на нижней палубе совершалось перед завтраком богослужение, состоявшее из чтения и пения молитв. За священника был лейтенант Колчак, а в его отсутствие – квартирмейстер Толстов». Естественно, мирянин не мог в полной мере исполнять обязанности священника, но этот факт говорит о глубокой и искренней религиозности Колчака.
