Запретная археология - Бейджент Майкл (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Каменные орудия, грубые, но удивительно похожие на те, что найдены семьей Лики в Восточной Африке и названы «олдованскими», и лучше тех, что найдены Бонифэ во Франции, были обнаружены в прошлом столетии на Кентском плато близ Айтгема. К концу девятнадцатого столетия тут в разных местах было найдено несколько сотен таких экземпляров. В начале двадцатого столетия возраст слоя, в котором они были обнаружены, определили примерно как 2–4 миллиона лет.
В районе горных образований из красного песчанистого мергеля, чей возраст насчитывает от 2 до 55 миллионов лет, там, где нашли просверленные акульи зубы, также были обнаружены кремневые орудия – правда, на порядок более сложные в техническом отношении. Здесь в нескольких местах было видено большое количество обломков кремня, чей вид указывал на то, что они подверглись обработке: тщательно оббитые скребки и рубила для получения острой поверхности, сходные с орудиями, находили во многих других местах.
Эти находки породили жаркие споры, и для изучения вопроса была собрана международная комиссия экспертов в области археологии и палеонтологии. В 1923 году комиссия решила в пользу находок и датировки в районе 2–5 миллионов лет. Но кому известно об этом сейчас? В наше время они либо забыты, либо насмешливо подаются как ошибочные. Ведь они не вписываются в теории, появившиеся на свет в результате африканских раскопок.
Но что, если специалисты были не правы? Что, если люди в Европе в то время не пришли из Африки, а уже многие миллионы лет обитали в Европе и Азии?
Самые поразительные находки, однако, были во Франции. Немного к северу от Парижа – в Клермоне – в очень и очень древнем слое было найдено несколько хорошо сработанных кремневых орудий.
В 1910 году знаменитый французский археолог и университетский профессор аббат Анри Брейль написал об одном таком орудии, которое он самолично извлек из породы, а потому был «абсолютно уверен» в его возрасте; тем не менее, оттого что оно имело вид рукотворного предмета, «его обнаружение на месте, в подстилающем слое песков Браше эпохи эоцена… привело меня в глубокое замешательство». И, правда, как не прийти в замешательство, если эпоха эоцена существовала 38–55 миллионов лет назад.
Опубликованные в 1910 году Брейлем зарисовки этого и второго, также найденного им орудия являют собой недвусмысленное свидетельство сознательной обработки. Но Брейль, не могший поступиться ранней датировкой – ведь он сам извлек орудия – и не желавший даже намекать на возможность существования людей в столь раннее время, заявил, что каждое из каменных орудий появилось на свет естественным путем. Разумеется, совершенно невозможно представить себе, чтобы такое сложное орудие могло возникнуть в результате геологической деятельности. И Брейль, должно быть, понимал это.
Он, должно быть, втайне терзался тем фактом, что несмотря на их огромный возраст, эти орудия по своей сложности идентичны человеческим артефактам эпохи Homo erectus, известным археологам как ашельские. И, к слову сказать, по своему возрасту подобны тем артефактам, которые были обнаружены в прошлом столетии угольщиками Калифорнии.
Самые ранние следы человека
Три-четыре миллиона лет назад у основания Итальянских Альп плескалось теплое море; после него остались многочисленные слои пород, содержащие морские ископаемые. Летом 1860 года итальянский геолог и академик профессор Джузеппе Рагаццони искал ископаемые ракушки в Кастенедоло, неподалеку от Брешии. В этих древних приморских формациях он нашел окаменелые человеческие кости; верхняя часть черепа срослась с окаменелым кораллом, заодно с конечностями и ребрами. Он показал их другим геологам, которые посчитали невозможным, чтобы человеческие кости могли находиться в таком древнем пласте, и сделали вывод, что они, должно быть, попали в него из интрузивного захоронения – то есть из глубокого захоронения гораздо более позднего времени, которое доходило до более низких слоев породы. И потому профессор Рагаццони выбросил их.
Затем, в январе 1880 года, вновь обнаружились кости. Они были найдены между древним коралловым рифом и окаменелой глиной, в которой содержались ракушки. Профессора Рагаццони известили об этой находке, и он со своим ассистентом приехал на место, чтобы самолично извлечь обнаруженные ископаемые кости. Было найдено довольно большое их число: части черепа, челюсть, зубы, позвонки и кости конечностей. Позже в том же месяце в семи футах от места были обнаружены фрагменты челюсти и зубы, отличавшиеся от тех, что были найдены раньше. Памятуя о своем предыдущем опыте, профессор Рагаццони тщательным образом изучил место, чтобы исключить возможность попадания этих костей из интрузивного захоронения. Свидетельств подобного не обнаружилось, и, как он писал, все кости были «полностью покрыты и заполнены глиной и небольшими фрагментами кораллов и ракушек», что отметало всякие остававшиеся сомнения. Кроме того, это служило доказательством того, что некогда они покоились в древнем море.
Спустя около трех недель, в феврале 1880 года, был найден почти нетронутый скелет. И снова Рагаццони руководил извлечением ископаемых останков. Осмотр костей показал, что он принадлежал женщине. В итоге были получены останки четырех людей – мужчины, женщины и двух детей. Кости были довольно сильно разбросаны, что соответствовало предположению о том, что эти люди утонули в море, а затем их тела были отнесены в разные стороны волнами. Возможно, они плыли в лодке.
Тот факт, что кости могли столь надежно храниться в древних приморских ископаемых слоях, указывал на то, что датировка в районе 3–4 миллионов лет имела очень высокую вероятность.
Рагаццони показал кости профессору анатомии в Римском университете, который изучил как место раскопок, так и кости. Этот эксперт отметил, что не было ни малейших указаний на то, чтобы кости – женский скелет в особенности – могли попасть в древний слой из места захоронения. Он также отметил, что череп настолько прочно был утоплен в глине, что ему потребовалось немало усилий, чтобы извлечь его.
Профессор пришел к выводу, что кости «являются неоспоримым свидетельством существования человека с привычным для нас человеческим обликом».
Вплоть до 1969 года обеспокоенные эксперты все еще пытались подвергнуть сомнению эти находки. Проведенные в тот год Британским музеем естественной истории научные тесты имели целью продемонстрировать небольшой возраст костей, однако легко была показана недоброкачественность этих тестов: недостаточное внимание было уделено возможности порчи не только кислотами, сапрофитами и корнями, пока кости лежали под землей, но также и впоследствии, когда в течение восьмидесяти девяти лет они находились в музее, не защищенные от влияния атмосферы или микроорганизмов. Впрочем, тесты все же выявили, что в костях имелось высокое содержание фтора и «неожиданно высокая» концентрация урана, что свидетельствовало об их древности.
Профессор, к которому принес эти кости Рагаццони, не обольщался насчет своих коллег из академических кругов, когда предсказывал, что реакция научного мира будет неизбежно враждебной. Он оплакивал отношение ученых мужей и предупреждал, что «при таком деспотическом научном предубеждении» подобные открытия будут дискредитироваться.
Следует отметить, что, хотя эти ископаемые кости сходны по своему возрасту с теми, что обнаружены в Восточной Африке, между ними имеется одно весьма существенное отличие. Эти найденные в Кастенедоло останки принадлежат индивидам, в анатомическом отношении идентичным современным людям. Большинство находок, сделанных в Восточной Африке, относятся к ранним и примитивным существам, в лучшем случае речь тут, возможно, может о протолюдях.
