Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (версия книг .TXT) 📗
Именно здесь, посидев вдвоем над картой, посоветовавшись с работниками Генштаба, Жуков и Василевский пришли к выводу, что нужно упорной обороной измотать противника и одновременно исподволь начать подготовку к большому контрнаступлению силами фронтов. Уже тогда оба военачальника решили, что основные удары должны быть нанесены по флангам немецкой группировки, которые прикрывали менее боеспособные румынские войска. Так родился замысел, с которым они пришли к Верховному вечером 13 сентября. Замысел, которому после материализации суждено стать классикой второй мировой войны, одним из самых блестящих примеров в мировой истории военного искусства. Это было озарение. Но оно посетило не Сталина, а быстро растущих военачальников. Вначале Сталин не проявил особого интереса к этой идее, заметив, что сейчас главное - удержать Сталинград, не допустить немцев дальше, в сторону Камышина. Похоже, Сталин или не оценил дерзкого замысла, или счел его в сложившейся обстановке малореальным. Все внимание Верховного было приковано к оборонительным боям в Сталинграде. В мышлении Сталина, я уже не раз отмечал, прогностические способности явно отставали от способностей сиюминутного, текущего анализа. Озарение, как проявление оригинальной идеи, основанной на постижении скрытых от внешнего обозрения закономерностей и тенденций бытия, Сталину было незнакомо. Он чаще шел к какому-то решению путем постепенных шагов, где интуиция не имела особого значения. Однако Сталин, постепенно поняв идею, своей волей, приказами и директивами сделал ее собственной. И внутренне и по форме - "сталинским мудрым решением".
В то время, когда Верховный впервые познакомился со смелым, дерзким замыслом своих военных помощников, без которых он был просто не в состоянии проявить волю, в Сталинграде завязались ожесточенные уличные бои. Немцы ворвались в город, и с этого дня более двух месяцев невиданные по накалу схватки велись днем и ночью. Этой героической эпопее советских воинов посвящена книга В. Некрасова "В окопах Сталинграда" - одна из лучших книг о минувшей войне. Если в начале наступления на юго-западе оккупанты измеряли темпы наступления десятками километров, затем - несколькими километрами, в сентябре - сотнями метров в сутки, то в октябре как большой успех расценивалось продвижение на 40 - 50 метров, а к середине октября и такое движение прекратилось. Вот когда приказ No 227 с его знаменитой фразой "Ни шагу назад!" был выполнен буквально. Хотя оккупанты в районе Сталинграда ввели в бои 22 дивизии и почти столько же соединений своих союзников, военная машина вермахта забуксовала.
У Сталина появилась возможность перевести дух. Но он этою не позволял ни себе, ни другим. Члены ГКО, Ставки, руководители наркоматов, НКВД буквально сутками занимались реализацией все новых и новых распоряжений Верховного. Сталин поверил в осуществимость смелой операции по окружению группировки противника. Впрочем, другого способа открыть путь на юг, который полуотрезали прорвавшиеся к Волге немецкие дивизии, не было. Как в конце 1941 года, когда немцы готовились маршировать по улицам Москвы, так и теперь им уже виделся обреченный Кавказ с его запасами нефти. И вновь наш народ, наша армия с невиданным, по существу нечеловеческим, напряжением сделали почти невозможное. С 1 июля по 1 ноября 1942 года по решению Ставки на сталинградское направление было переброшено 72 стрелковые дивизии, 6 танковых и 2 механизированных корпуса, 20 стрелковых и 46 танковых бригад. Сталин торопил, торопил, торопил... Многие части направлялись к Сталинграду недоукомплектованными. Численность большинства соединений не превышала 65%, а наличие артиллерии и танков - 50 - 60%. Решениями Верховного заметно были усилены 8-я и 16-я воздушные армии, и уже в ноябре противник лишился господства в воздухе.
Занимаясь и другими военными делами, Сталин в ноябре почти ежедневно возвращался к предстоящей операции трех фронтов - Сталинградского, Юго-Западного и Донского. В Генштабе ей дали условное наименование "Уран". Верховный жестко потребовал, чтобы о замысле, времени, характере и последовательности операции знало предельно ограниченное число людей. Буквально считанное. Координация действий фронтов была возложена Сталиным на Василевского.
Когда 19 ноября началось контрнаступление, Сталин, пожалуй, впервые был достаточно уверен в успехе. Не потому, что удалось обеспечить в результате сосредоточения заметное превосходство в силах и средствах, но прежде всего потому, что пока ни одна операция не готовилась столь тщательно. Правда, еще за неделю до ее начала у Сталина были сомнения: в авиации, по сути, удалось добиться лишь равенства. А авиации, как я отмечал, Сталин всегда уделял особое внимание. Он, не скрывая, считал себя особо компетентным в авиационных вопросах. Эти сомнения были столь существенны, что Сталин был готов перенести сроки операции:
"Особо важно.
Тов. Константинову (Г.К. Жукову)
Если авиаподготовка операции неудовлетворительна у Иванова (А.И. Еременко) и Федорова (Н.Ф. Ватутина), то операция окончится провалом. Опыт войны с немцами показывает, что операцию против немцев можно выиграть лишь в том случае, если имеем превосходство в воздухе... Если Новиков думает, что наша авиация сейчас не в состоянии выполнить эти задачи, то лучше отложить операцию на некоторое время и накопить побольше авиации. Поговорите с Новиковым и Ворожейкиным, растолкуйте им это дело и сообщите мне Ваше общее мнение.
12.11.42. 4 часа.
Васильев (Сталин)
Передано по телефону товарищем Сталиным. Боков"861.
В проведении операции Сталин полностью полагался на Жукова, давая ему полномочия уточнять состав группировок, многие важные детали, сроки. Верховный в душе чувствовал, что Жуков значительно глубже понимает природу происходящего, скрытые, внутренние пружины войны. Он все больше рассчитывал на Жукова. За четыре дня до начала операции Сталин направил Жукову еще одну шифровку, в которой предоставил ему право окончательно уточнить сроки начала контрнаступления:
"Особо важно.
Только лично.
Товарищу Константинову (Г.К. Жукову) День переселения Федорова (Н.Ф. Ватутина) и Иванова (А.И. Еременко) можете назначить по Вашему усмотрению, а потом доложите мне об этом по приезде в Москву. Если у Вас возникает мысль о том, чтобы кто-либо из них начал переселение раньше или позже на один или два дня, то уполномочиваю Вас решить и этот вопрос по Вашему усмотрению.
