Полярные моря - Блон Жорж (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗

18 декабря он отдает приказ об уходе. Путь на север прошел без каких-либо происшествий. Немного потеплело. 26 января норвежцы вернулись на побережье, где их ждал „Фрам“. Поход на полюс и обратно занял девяносто восемь суток. „Мы совершили, – писал Амундсен, – чудесную прогулку“. Конечно, не все прошло столь гладко. Но отступлений от плана не было.

Если бы о путешествии рассказали ездовые собаки, повествование выглядело бы драматичнее.

Во время подготовительных походов для организации складов и разметки дороги погибло восемь собак – часть упала в трещины, часть издохла от измождения. „Однажды утром Тор не смог встать на ноги. Чтобы прекратить мучения собаки, ее пришлось пристрелить“. У одной собаки не выдержало сердце. Животные работали на пределе сил, хотя их и не мучили – впряженные в нарты, они, то молча, то воя, рвались вперед, подчиняясь тысячелетнему инстинкту; во время одного из предварительных рейдов на каждую собаку приходилось по 90 килограммов груза. Собак, погибших от усталости или пристреленных из сострадания, не хоронили. Над ними не произносили посмертных слов – их скармливали собратьям, а бывало, что собак употребляли в пищу и люди, поскольку мясо было вполне съедобным. Люди и собаки питались в основном пеммиканом [5] (разного сорта для людей и животных), а также мясом убитых животных.

К полюсу ушли пятьдесят две собаки. На леднике Гейберг (горы Королевы Мод) их было только сорок две. По прибытии на полярное плато Амундсен рассчитал, что нарты стали легче (количество съестных припасов постоянно уменьшалось), а на обратном пути и вовсе станут легкими и потому можно пожертвовать некоторым количеством собак. Собака служила и двигателем, и пищей. „Следовало принести в жертву двадцать четыре верных и славных спутника. Тяжелая обязанность. Но сделать это было необходимо. Мне предстояло дать пример. Я не очень чувствительный человек, но, признаюсь, у меня сжималось сердце“. Двадцать четыре выстрела в ухо. Каждый стрелял своих собственных собак – тех, которых тренировал, которые слушались только его, которые лизали ему руки. Убитых собак следовало поскорее разделать, чтобы они не превратились в куски льда; профессия живодера, но полярные районы не настраивают на слезливый лад. Мясо не стали есть сразу, а спрятали под лед – склад продовольствия на обратном пути. Сук убивали потому, что они готовились принести потомство, а возиться со щенками времени не было.

Одни нарты были оставлены на полюсе. В обратный путь ушло две нарты, в каждую из которых запрягли по восемь собак. В дороге пришлось прикончить еще несколько истощенных собак. На базу вернулись пять человек и одиннадцать собак. Поход стоил жизни сорока одной собаке. Без этой жертвы полюса достичь бы не удалось.

Скотт не верил в собак. Он верил в пони.

– Пони тащит тот же груз, что и десять собак, а пищи употребляет втрое меньше.

Справедливо, но пони нужен объемный корм, а не пеммикан, как собакам; если пони погибнет, его мясо нельзя скормить другим пони. Пони хуже, чем собака, переносит снежные бури. Скотт словно не желал прислушиваться к этим аргументам, выдвигаемым разными людьми, в том числе и Нансеном, с которым английский исследователь встретился незадолго до отплытия экспедиции.

Скотт покинул базовый лагерь на мысе Эванс и ушел в направлении полюса 1 ноября 1911 года – на одиннадцать дней позже Амундсена. Шестнадцать человек, десять пони, две собачьи упряжки. Скотт не собирался брать собак к полюсу. Они предназначались для перевозки провизии до промежуточных складов, а затем должны были вернуться обратно. В караване шли также два вездехода с грузом тяжелой провизии; они также должны были вернуться на базу.

Скотт не раз говорил о „чудесном ощущении, которое испытывают люди, ведущие борьбу с трудностями, страданиями и опасностями, полагаясь лишь на собственные силы“. Скотт верил, что достичь полюса может только человек-буксир. Люди сами впрягутся в упряжки и потянут их вперед, словно волжские бурлаки. Сильное впечатление производит одна из фотографий, сделанных Скоттом. На ней его друзья тянут перегруженные нарты. „Эти люди проделали путь благодаря своей силе воли“. Именно так они добрались до полюса. Но после Амундсена; а на обратном пути погибли.

Если Амундсен разработал точнейший график похода, то Скотт скорее всего не представлял себе, как доберется до полюса и каким образом использует имеющиеся в его распоряжении транспортные средства.

С вездеходами ему не повезло, в частности из-за враждебности стихий. Вскоре после старта вездеходы пришлось бросить: вышли из строя шатуны. Дул исключительно холодный ветер, шел снег, пони передвигались с трудом, глубоко проваливаясь в снег.

Ледяной ветер все усиливался и превратился в ураган 5 декабря, когда экспедиция вышла на ледник Бирдмор. Несмотря на беспокойство („Где же Амундсен?“), Скотт приказал остановиться на несколько дней для отдыха. Ледник оказался непроходимым для пони. 9 декабря пристрелили последних животных, мясо спрятали под лед, а склад назвали „лагерь Бойни“.

11 декабря Скотт отослал на побережье часть людей со всеми собаками; осталось 12 человек, которые впряглись в три нарты. Груз каждой нарты весил 270 килограммов.

21 декабря в лагерь ушли четыре человека, а 4 января – еще три. Скотт продолжил путь с одними нартами и четырьмя спутниками – доктором Уилсоном (39 лет, участвовал в неудачной попытке Шеклтона в 1901 году), Эдгаром Эвансом (37 лет, морской унтер-офицер; не путать с лейтенантом Эвансом, ушедшим 4 января назад вместе с последней группой), Боуэрсом (28 лет), Лоуренсом Отсом (32 года, капитан кавалерии, который отвечал за пони). Полюс был всего (или еще) в 270 километрах. Съестных припасов хватало, чтобы достигнуть цели и вернуться к первому складу провизии. Но где же Амундсен? Неизвестность терзала полярников.

Скотт получил ответ на мучивший его вопрос, когда 16 января они увидели гурий, а 18 января на полюсе – темную палатку норвежцев. Скотт нашел в ней два письма. Письмо, адресованное ему, начиналось так: „Дорогой капитан Скотт, вы будете первым, кто окажется здесь после нас. Передайте королю Норвегии, что мы преуспели в нашем предприятии. Мы достигли полюса 14 декабря 1911 года“.

Англичане отправились в обратный путь на следующий день. „Борьба будет отчаянной, – писал Скотт в своем дневнике, – и не знаю, выдержим ли мы ее“. Отчаянной! Перечитывая дневник Скотта и изучая его поведение, я испытываю чувство – быть может, ложное, – что Скотт, узнав о намерении Амундсена отправиться к полюсу, потерял абсолютную веру в успех своего собственного предприятия или по крайней мере уже не имел той стальной веры, которая обеспечила успех Амундсену. К тому же Амундсен тщательно подготовился к походу, полностью использовав возможности ездовых собак.

Путешествие Скотта и его спутников на север можно сравнить с Голгофой. Как и во время труднейшей части пути к полюсу, погода словно выступает против них. Ветер, пронизывающий холод, обильные снегопады; по общему решению дневной рацион урезается – ведь надо дойти до склада с провизией; но полуголодное существование не способствует сохранению сил, и скорость движения падает. Совершенно отчаявшийся Эванс еле бредет; через каждые несколько шагов он падает, встает, получает травму; 17 февраля на спуске с ледника Бирдмор он умирает. Затем обмораживает руки и ноги высокий крепыш Отс. Средняя скорость движения впряженных в нарты людей снижается до 10 километров в сутки. На первом складе с провизией должны быть канистры с керосином, но они полупусты. Может быть, горючее вытекло? 16 марта (или 17-го, Скотт потерял счет числам) Отс просит бросить его. „Никогда!“ – отвечает Скотт. Поставлена палатка, люди укладываются в спальные мешки. Утром Отс с трудом поднимается на ноги, но не может разогнуться. Друзья едва слышат его тихий голос:

– Пойду пройдусь…

Он отодвигает полу палатки, неловко выскальзывает в серо-белую метель. Больше его никто не видел.