Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам - Черток Борис Евсеевич (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Мы тоже не выдержали и дня за три до намеченного срока покинули Коктебель.
В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
Весной 1941 года надежд на серийное производство бомбардировщиков ДБ-А уже не оставалось. На Казанском авиационном заводе была заложена серия в 16 самолетов, но ДБ-А не выдерживал конкуренции с туполевским ТБ-7 по летным качествам. Несмотря на то, что Туполев стал «врагом народа», ТБ-7 (Пе-8) все же запустили в серию. К концу 1940 года, после выпуска 12 самолетов, работы по нашей «Аннушке» были прекращены.
Самолет «С» несмотря на ряд доработок, которые проводили опытные конструкторы Залман Ицкович и Илья Флеров, не выдерживал конкуренции с петляковским Пе-2. Надежды на серийное производство «С» после принятия на вооружение многоцелевого пикирующего бомбардировщика Пе-2 не оставалось.
Дальнейшее развитие тандема двух двигателей привело к проекту самолета «И» — пикирующего бомбардировщика двухбалочной схемы с толкающей спаркой. Исаев, поставленный Болховитиновым во главе этой работы, вместе с Ицковичем и профессором Военно-воздушной академии Дзюбой внесли в проект множество элементов конструкторской новизны, в том числе впервые было разработано катапультируемое сиденье летчика. Много необычных схем электропривода изобреталось мною для дистанционного управления оружием. После того как Исаев и Березняк увлеклись ракетным перехватчиком, работы над «И» замедлились, а после 22 июня и вовсе были прекращены.
Восстановив разрушенную было в 1937 году с переездом в Казань совместную работу с профессурой Военно-воздушной академии, Болховитинов реанимировал идею скоростного высотного дальнего бомбардировщика. Ему условно вместо «Б» присвоили новый индекс «Д». Это был проект четырехмоторного скоростного бомбардировщика с двумя спарками двигателей с тянущими и толкающими винтами. Экипаж размещался в герметических кабинах. Управление самолетом предполагалось осуществлять с помощью электрических приводов.
Вот для этого самолета я и работал над системой электрооборудования на переменном токе, изобретал схемы дистанционного управления рулями, закрылками, пушками, пулеметами и надеялся возродить электронный бомбосбрасыватель.
Все, что относилось к конструкции бомбардировщика «Д», к лету 1941 года дальше бумаги не продвинулось. Кроме моих работ по переменному току. Генераторы на постоянных магнитах, всевозможные электроприводы переменного тока вместе с редукторами, стабилизаторы напряжения и частоты постепенно заполняли все свободное пространство в моем, отделе спецоборудования. Это давало повод для шуток и злословия соседей по тесному зданию в адрес мой и патрона: «Все средства, отпущенные для „Д“, ушли на переменный ток, а для самого самолета уже ничего не осталось».
Самый последний по времени проект истребителя-перехватчика с ЖРД получил одобрение патрона и был включен в планы работ на правах факультативного в апреле 1941 года.
Для небольшой бригады разработчиков эскизного проекта, которому уже присвоили индекс БИ, Болховитинов распорядился выделить отдельное помещение. Главный инженер завода инженер-полковник Волков, считавший, как и многие другие «авиационные волки», занятие Исаева и Березняка ребяческой затеей, выделил им комнату, 25 квадратных метров. Там и началась работа над эскизным проектом. Утром 21 июня 1941 года я нашел Исаева и Березняка, горячо спорящих в этой «секретной» комнате. Я хотел согласовать предложения по автоматике управления запуском ЖРД, появившиеся после обсуждения со Штоколовым в РНИИ — НИИ-3. Кроме того, для электрической схемы мне требовалось узнать последний вариант вооружения: четыре пулемета или две пушки?
Березняк сообщил мне, что все пулеметы надо выбросить, оставить две пушки ШВАК и к ним 90 снарядов. Что касается схемы запуска ЖРД, то все, о чем я договорился со Штоколовым, можно забыть. Турбонасосный агрегат у Душкина в самом плачевном состоянии и надежды получить его в ближайший год практически нет.
Здесь Исаев и объявил, что сегодня ночью и завтра в воскресенье он дома все пересчитает и с понедельника мы начнем заново эскизный проект, в котором не потребуется ТНА. На том мы и расстались, чтобы вновь встретиться в понедельник.
В субботу вечером я уехал в Удельную. У бабушки, Катиной мамы, в хвойной атмосфере соснового леса двухлетний Валентин чувствовал себя привольнее, чем на территории фабрики, где мы жили с моими родителями.
Воскресное утро 22 июня обещало солнечный жаркий день. Мы с Катей собрались совершить поход к ближайшим прудам для купания и первого приобщения Валентина к холодной воде. Кто-то из соседей перед самым нашим уходом крикнул: «В 12 часов будет передано правительственное сообщение». Мы задержались. Все обитатели дачного участка собрались у черной «тарелки» трансляционной сети — громкоговорителя «Рекорд». Короткое выступление Молотова разрубило время на две эпохи: «до войны» и «во время войны».
«… Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». В этих словах не давалось конкретных указаний — что же теперь каждому делать. Было ясно: мирная жизнь кончилась — теперь всем немедленно надо что-то делать, чтобы «победа была за нами». В этот летний день у каждого были свои личные радости, счастье и горести. Для всех все личное вдруг было отодвинуто и сразу появилась одна — общая беда и забота — война.
Валюшка непонимающе смотрел на расстроенных папу и маму: «А когда мы пойдем на пруды?» Какое уж тут купание, какие пруды?! Я был уверен, что этой же ночью немцы начнут бомбардировку Москвы. Мы решили на участке выкопать «щели» — укрытия. После обсуждения техники таких оборонных мероприятий я отправился в Химки. Электрички были необычно переполнены. Дачники и отдыхающие бросились в Москву.
Когда я добрался до завода, у проходной уже стояла толпа знакомых. Собравшиеся обсуждали, где начальство и что теперь надо делать. Каждому было ясно, что работы над «С», «И» и тем более «Д» сейчас смысла не имеют.
К вечеру дождались прибытия патрона. К воротам с треском подкатил мотоцикл. За рулем сидел Исаев, а сзади, обхватив его, сам патрон в расстегнутой гимнастерке. Не спрашивая разрешения, все зашли в просторный кабинет. Болховитинов очень спокойно, своим обычным тихим голосом, сказал, что надо немедленно пересмотреть планы. Сейчас самой главной будет работа над перехватчиком с ЖРД. С завтрашнего дня все, кто не будет призван в армию, должны перейти на казарменное положение.
Он обратился к своим замам: нужно организовать койки в цехах и КБ, позаботиться о трехразовом питании, оборудовать надежное бомбоубежище, усилить охрану.
На следующий день Исаев поведал близким товарищам о своем воскресном путешествии за патроном. Почти всю ночь Исаев трудился над новой компоновкой самолета. Он решил выбросить ТНА и ввести подачу компонентов в двигатель сжатым воздухом. Требовалось определить общий объем сжатого воздуха, число баллонов, найти им место, просчитать заново центровку, заменить баки на более прочные, снова проверить веса и… К утру, когда казалось, что все получится, он заснул.
Его разбудило выступление Молотова. Услышав страшную новость, Исаев заправил стоявший у дома мотоцикл и помчался на дачу к Болховитинову. Дача находилась на берегу канала Москва-Волга. Когда приехал, узнал от домашних, что Виктор Федорович утром на своей яхте ушел на Пестовское, Яхромское или Клязьминское водохранилище. Никакого радиоприемника на яхте нет. Что было делать? Исаев расположился на берегу и в ожидании патрона продолжал улучшать ночной проект.
Дождавшись загорелого яхтсмена, Исаев выплеснул на него последнюю новость и предложение ехать с ним в наркомат к Шахурину с предложением немедленно делать ракетные перехватчики. Болховитинов переоделся, чтобы явиться к наркому по всей форме, пристроился на заднем сидении мотоцикла, и они помчались в Москву в Уланский переулок.
Наркомат гудел, как растревоженный улей. Шахурин нашел пять минут, чтобы принять Болховитинова. Нарком предложил за неделю закончить эскизный проект и представить его для рассмотрения. Только на пути из наркомата в Химки Исаев объяснил патрону, что эскизный проект надо начинать с нуля. Однако при отказе от турбонасосной подачи машина получается более легкой, топлива требуется меньше, все проще, сроки резко сокращаются. От Костикова и Душкина требуется только «бутылка».
