Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (версия книг .TXT) 📗
После принятия печально известного постановления ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград" Жданов приехал в город на Неве. "Этот вопрос, - заявил он, - на обсуждение Центрального Комитета поставлен по инициативе товарища Сталина, который лично в курсе работы журналов... и предложил обсудить вопрос о недостатках в руководстве этих журналов, причем сам лично участвовал в этом заседании ЦК и дал руководящие указания, которые легли в основу решения". Уже "личное участие" секретаря ЦК в заседании Центрального Комитета "историческое событие"... Назвав в постановлении имена писателей, произведения которых "чужды советской литературе", Сталин постарался вернуть послевоенное общество в атмосферу подозрительности, страха, "охоты за ведьмами". Он знал, что там, где существует постоянная опасность со стороны внутренних и внешних врагов, нужен сильный вождь, "твердая рука", решительное руководство. Эту старую "тайну" всех диктаторов Сталин открыл для себя давно. Если в обществе нет врагов и инакомыслящих, нет борьбы, нужен ли диктатор?
Сталин знал еще одну "тайну" управления общественным сознанием: важно внедрять в него мифы, штампы, легенды, которые основываются не столько на рациональном знании, сколько на вере. "Краткий курс" истории партии, выступления "вождя" - в значительной мере пропаганда мифов и идеологических штампов. Еще в начале века социолог Ж. Сорель выдвинул теорию о том, что человеческая масса, не обладающая высоким интеллектуальным уровнем, склонна доверять иррациональным мифам, не требующим объяснения. Мифы, писал Сорель, дают "интуитивное" представление о социализме как мечте, идеале, цели978. Мифы совсем не обязательно понимать; в них нужно верить. Людей приучали верить в абсолютные ценности диктатуры пролетариата, "нового человека", в высокие постановления. Ритуальные собрания, манифестации, клятвы, приветственные письма освящали, канонизировали политические мифы, делали их частью мировоззрения. Уверенность, основанная на истине, подменялась верой. Здесь Сталин многого добился. Люди верили в социализм, в него, "вождя", в то, что наше общество - самое совершенное и передовое, в безгрешность власти. "Тайна" могущества одного человека не могла существовать без системы мифов, которые постоянно культивировались и насаждались.
Разумеется, я далек от того, чтобы полностью отрицать позитивный смысл веры в идеалы и социалистические ценности. Но я также далек и от того, чтобы видеть их застывшими, вечными и единственными. Сознание, основанное лишь на мифе, утрачивает нечто очень важное - способность к постоянному социальному творчеству. Именно здесь коренится один из истоков (наряду с причинами экономического и политического порядка) формирования такого социального типа личности, которому наряду с позитивными чертами присущи равнодушие и пассивность, устойчивая вера в указания, возможность и необходимость разрешения всех проблем "сверху", иждивенчество и безынициативность. Такое сознание, формируемое по сталинским рецептам, видело многоцветный, многострунный мир лишь в черно-белых тонах. Для такого сознания категория личной свободы имеет второстепенное значение. Человек с таким сознанием ждет, чтобы его "вели", "направляли", "вдохновляли". Все это стало результатом единовластия, тех сталинских "тайн", при помощи которых "вождь" осуществлял свое правление.
Не думаю, что Сталин когда-нибудь читал диалоги Платона. Во всяком случае, мне не удалось обнаружить следов его знакомства со знаменитым произведением греческого философа "Государство". Но не вызывает сомнения, что в основе многих "тайн" единовластия Сталина лежат те общие правила, которыми пользовались многие диктаторы с древнейших времен.
Диктатор, или, как его определяет Платон, "тиран", вырастает обычно как "ставленник народа". Для него характерно, что "в первые дни, вообще в первое время он приветливо улыбается всем, кто бы ему ни встретился, а о себе утверждает, что он вовсе не тиран; он дает много обещаний частным лицам и обществу...". Тиран живет среди людей, и тайна его силы заключается в умении делать врагов друзьями и наоборот. "Когда же он примирится кое с кем из своих врагов, а иных уничтожит, так что они перестанут его беспокоить, я думаю, первой его задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе..." Платон как будто смотрел сквозь века: "А если он заподозрит кого-нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю. Ради всего этого тирану необходимо постоянно будоражить всех посредством войны". Прежде всего "войны" внутренней. Ну а дальше, задаемся мы вопросом и ищем ответ у Платона о вечных "тайнах" диктаторов: "Некоторые из влиятельных лиц, способствовавших его возвышению, станут открыто, да и в разговорах между собой выражать ему свое недовольство всем происходящим - по крайней мере, те, что посмелее". Читая диалоги, порой забываешь, что они написаны... в 60 - 40-е годы IV века до нашей эры... Разве не созвучны слова Платона тому, что мы знаем о Сталине и сталинском окружении: "Чтобы сохранить за собою власть, тирану придется их всех уничтожить, так что в конце концов не останется никого ни из друзей, ни из врагов, кто бы на что-то годился"979.
Можно и дальше продолжать цитировать диалоги Платона о "тиранах" и "тираническом человеке". Но и приведенного, видимо, достаточно, чтобы утверждать, что наряду со специфическими особенностями диктаторского правления в разные эпохи есть и нечто общее: "господствующая личность" не может действовать иначе как от "имени народа". Диктаторы проводят жестокую селекцию своих "соратников" и "друзей"; они не терпят инакомыслия, стремятся поддерживать напряжение в народе, заостряя его внимание на многочисленных врагах. Угроза войны и злых сил абсолютно необходима, чтобы высветить мессианскую роль вождя... Сталин, не зная Платона, выведывал эти же "тайны", читая жизнеописания русских царей.
К 300-летию дома Романовых был выпущен роскошный фолиант наподобие тех альбомов о "великих" руководителях, которые издавались в советское время при Сталине и после него. Сталин, в душе презирая всех русских царей, императоров и императриц, вышедших из рода бояр Романовых, нашел время, чтобы перелистать толстенную книгу. Задержавшись на страницах, где описывалась смерть Александра II после покушения, Сталин прочел: "... в 2 часа 35 минут император, возвращаясь из Михайловского дворца на Екатерининском канале, был смертельно ранен брошенной в него бомбой... Наклонясь к правому плечу Государя, Великий князь спросил, слышит ли его Величество, на что Государь тихо ответил: "слышу"; на дальнейший вопрос о том, как Государь себя чувствует, император сказал: "...скорее во дворец... несите меня во дворец... там умереть". То были последние слова, слышанные очевидцами злодейского преступления..."980 Сталин захлопнул огромную книгу, может быть, подумав: был бы сильным - так не они тебя, а ты их... Он понимал более чем кто-либо из его соратников: любая власть, даже диаметрально противоположного социального и политического содержания, имеет нечто общее. Она должна быть сильной. Особенно власть диктаторская. Это Сталин хорошо усвоил.
