De Secreto / О Секрете - Фурсов Андрей Ильич (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Наступление немецких производителей красителей было повсеместным. К началу века немцы производили 80 % красок [291], и, наращивая темп, в 1914 г. довели уровень контроля рынка красителей до 90 % (88 %, согласно исследованию Кембриджа). Считается, что 90 % продукции немецких компаний шло на экспорт; в частности, для «Hoechst AG» экспорт перед Первой мировой войной составлял 88 % продукции [139; 286; 307]. С 1873 по 1900 г. концерн «BASF» заработал 119 млн. марок, из которых 88 млн. было выплачено в виде дивидендов. В 1900 г. его оборот составил 34 млн. марок, компания контролировала 28 % внутреннего и 24 % мирового рынка красителей, изготавливаемых с помощью угля [307]. Даже в промышленно развитой Англии на долю немецких предприятий приходилось 80 % красок [305] и 20 % всех немецких продаж [307].
Среди причин, по которым английская химическая промышленность теряла место на рынке, британские авторы П. Гордон и П. Грегори отмечают: «Лидерство Англии скоро кончилось, и к 1875 году Германия стала производить большую часть красителей. Некоторые ведущие немецкие химики, в частности Гофманн и Каро, вернулись из Англии в Германию, обогащённые ценным опытом. Они объединили свои усилия вместе с хорошо подготовленными специалистами, работавшими в германских научных учреждениях, чтобы создать солидный фундамент этой отрасли. В Англии, напротив, учебные заведения мало делали для подготовки химиков-органиков, и поэтому британская промышленность испытывала острый недостаток в самом необходимом — в хороших специалистах» [305]. Насколько немецкий научный потенциал превосходил английский, можно судить по тому, что в 1900 г. на шести крупнейших немецких химических предприятиях насчитывалось более 650 квалифицированных химиков и инженеров (только в «BASF» их было 146 человек), а во всей английской промышленности по переработке каменноугольной смолы работало не более 40 химиков [12].
Согласно Б. Линдси, «индекс грузовых тарифов на трансатлантические перевозки в 1840–1910 гг. в реальном исчислении упал на 70%», в ответ в «1880-е-1890-е гг. ставки таможенных пошлин выросли… в Швеции, Италии и Испании. В США импортные пошлины… дополнительно выросли в 1890 г. с принятием закона Маккинли». Но принятые меры не защитили национальные производства; «никогда прежде потенциал международной специализации в деле создания богатства не был столь высок, причём благодаря непрерывному потоку технологических достижений он с каждым днём увеличивался. Однако в это же время страны начали закрывать свои границы» [92]. Это не сыграло существенной роли, как отмечают ряд американских историков работе «Немецкая индустрия и глобальная деятельность BASF. История компании»: «Действительно “война тарифов" между Немецким рейхом и Россией или Испанией временно снижала заработок из этих стран, но не отклоняла направление бизнеса от генеральной линии» [307]. Так или иначе, немецкие корпорации упорно добивались захвата рынка.
К примеру, начиная с 1903 г. они продавали салициловую кислоту в США на 25 % дешевле, чем в самой Германии. Это относилось и к брому, щавелевой кислоте, анилину и другим продуктам [12]. В исследовании Лефебра представлено другое мнение, согласно которому немцы манипуляцией цен добивались монополии и за десять лет такой политики закрыли три из пяти американских фабрик, производящих салициловую кислоту, а одна из оставшихся оказалась филиалом немецкой компании [375].
«Проявлением борьбы между американскими и германскими монополиями был демпинг немецких химикатов на американском рынке, осуществлявшийся германскими капиталистами с целью нанести удар по химической промышленности США. Немецкие экспортеры продавали в США салициловую кислоту на 25 % ниже её цены на германском рынке; в результате закрылась значительная часть американских предприятий по производству салициловой кислоты. По демпинговым ценам сбывались в США и немецкие красители, что сильно тормозило развитие американской лакокрасочной промышленности»
Осознавая неспособность догнать Германию, в 1907 г. министр труда Великобритании Ллойд-Джордж выступил с требованием ограничить патентное право и обязать связанные с новыми патентами производства открывать своё технологическое содержание для работников предприятий. Если же технология не была запатентована на территории Англии, то и лицензия на производство аннулировалась [1].
Выигрышное положение немецкой промышленности отмечает Е. Панина: «Германская промышленность вытеснила с лидирующих позиций англичан. Германские товары начали заполнять и английский рынок, что вызывало сильное беспокойство как предпринимателей, так и правительственных кругов» [60]. Здесь необходимо пояснить, почему столь «сильное беспокойство» у английских правительственных кругов стали вызывать германские товары.
«Химия взрывчатых веществ для военных целей имела огромное влияние на развитие минеральных и других основных богатств современной промышленности. Вполне достоверно, что превосходство Германии в области химических красок связано с непрестанными стараниями её учёных найти наилучшие составы и смеси для военных взрывчатых веществ».
Дело в том, что красильная отрасль, видимо, всё время шла рука об руку с другой отраслью — военной. Впервые красящая способность синтетического состава была установлена в 1771 г. у пикриновой кислоты (тринитрофенол) [347], когда её получили воздействием азотной кислоты на краситель индиго. Хотя взрывчатые свойства пикриновой кислоты были установлены уже в 1799 г., до тех пор пока в 1886 г. французские инженеры не изготовили на её основе боеприпас под названием «мелинит», тринитрофенол продолжали использовать лишь как жёлтый краситель для шерсти и шёлка [350].
Российские испытания состава, который в Англии назвали «лиддит», окончились трагически и были остановлены, но он активно использовался против России в ходе её войны 1904–1905 гг. с Японией, где снаряды на его основе назвали «шимозе» по имени японского инженера Симозе Масасика. От использования этого «красителя» отказались только в пользу более безопасного тринитротолуола [351].
У тринитротолуола своя история, также связанная с историей красителей. После того как в 1828 г. берлинский профессор Фридрих Велер получил из неорганической соли мочевину, стало ясно, что органические вещества можно получать искусственным путём [286]. Теперь в практику взрывчатых веществ вошёл органический пироксилин — нитроклетчатка. После того как нитроглицерин и пироксилин были уже не в состоянии удовлетворять требованиям военной техники к взрывчатым веществам, стали искать более дешёвые варианты, в том числе использовать продукты из каменноугольного дёгтя, важнейшими из которых явились пикриновая кислота и тринитротолуол, открытый ещё в 1863 г. опять же немецкий химиком Йозефом Вильбрандом. Эксперименты с продуктами, полученными из каменноугольной смолы, в свою очередь, открыли взрывчатые свойства большой силы некоторых химических соединений, входящих в её состав, что сделало уголь стратегическим ресурсом, а красильные и газовые фабрики наделило особым статусом составных частей военно-промышленного комплекса. В 1902 г. тринитротолуол стали применять как взрывчатое вещество, получая его обработкой толуола азотной кислотой, что по технике очень близко к изготовлению красителей [291].
Возникает вопрос: что было основным, а что побочным производством растущих как грибы красильных фабрик Германии? Малоубедительной выглядит версия, согласно которой каменноугольную смолу перерабатывали в газ для освещения ночных улиц, а из побочного продукта научились делать красители и взрывчатые вещества. Скорее, запустили процесс производства взрывчатых веществ, в мирное время использовавшийся для производства красок, а побочным газом освещали улицы. Однако классические истории концернов производство взрывчатых веществ почти не упоминают.
