Все великие аферы, мошенничества и финансовые пирамиды: от Калиостро до Мавроди - Кротков Антон Павлович
Цена на акции может резко пойти вверх, если, к примеру, среди биржевиков прошел слух, что правительство у некой страны сделало заказ данной компании на строительство большой партии самолетов; или, что это издательство сумело приобрести эксклюзивное право на новый бестселлер самого успешного автора сезона; или аналитики прогнозируют дальнейший спрос на компьютерные |игры.
Но часто ажиотажный спрос на определенные акции не имеет объективных предпосылок, а ловко провоцируется заинтересованными лицами. В результате стоимость акций необоснованно вздувается. Еще опаснее для экономики, ели размер стоимости акций тысяч предприятий искусственно раздут биржевыми спекулянтами. Накануне краха 1929 года размер биржевой стоимости большинства американских предприятий в среднем превосходил их реальную стоимость в 30–40 раз. Сегодня, по оценкам экспертов цены на активы ведущих американских компаний вздуты спекулянтами в сотни раз. В результате производственники часто не могут с помощью своих биржевых активов аккумулировать средства на реализацию запланированных проектов.
Инвесторы же, приобретающие ценные бумаги по сильно завышенным курсам, могут рассчитывать на получение прибыли в отдаленной перспективе, а первые 10–15 лет лишь окупают за счет получаемых дивидендов свои вложенные деньги. А все сливки снимают спекулянты.
Крупнейшие биржи мира давно превратились в особый казино, акции компаний — в игровые фишки, а торговля ими — в азартную игру. При этом спекулянтов в последнюю очередь беспокоит, что в результате их действий рынок перегревается, так же, как это уже однажды было в 1929 году. Впрочем, вряд ли стоит винить биржевиков в нечестной игре. Ведь спекуляции — это их работа и их хлеб. Рядовые же инвесторы, особо не забивая себе голову всякими «почему?», хотят верить рекламе, которая методично изо дня в день полирует мозги обывателей информацией о фантастически прекрасных перспективах тех, кто уже сегодня вложит свои средства в акции компаний, связанных с электроникой и Интернетом. Правда, существует опасность, что акции современных высокотехнологичных компаний могут однажды стать для миллионов своих держателей в США и по всему миру примерно тем же самым, что для голландцев XVII века «бумажные тюльпаны».
Подобно библейскому Ною, предрекшему катастрофу «Великого потопа», самые дальновидные ученые 1920-х годов пытались предупредить современников о надвигающейся опасности глобального финансового краха. Но голос немногих критиков происходящего тонул в потоке победных реляций действующих политиков, самодовольной похвальбе богатеющих держателей акций и благоприятных прогнозах модных экономистов.
Еще в 1924 году профессор Венского университета Людвиг фон Мизес предсказал неизбежность общемирового финансового обвала, который начнется в США. Один из коллег Мизеса впоследствии вспоминал, как однажды после лекций по дороге домой проходил вместе с ним мимо здания венского банка Kreditanstalt: «Задумчиво глядя на мраморную колоннаду банковского фасада, профессор вдруг сказал мне: „Это будет большой крах, Гейнц. Советую вам перевести свои сбережения в золото или недвижимость“». Дело было в благополучном 1924 году и коллега Мизеса не придал большого значения словам профессора. Через пять лет он потерял все свои накопления, хранящиеся в акциях банка Kreditanstalt.
Летом 1929 года Мизесу предложили занять место в Совете директоров крупнейшего банка Европы Credit Апstalt. Друзья и знакомые профессора были чрезвычайно удивлены, когда он вдруг неожиданно для всех отказался. Слова Мизеса, что он, мол, не хочет принимать командование кораблем, который вскоре пойдет ко дну, показались всем очередным чудачеством оторванного от жизни теоретика. Но пройдет всего несколько месяцев и случится грандиозный обвал котировок на Нью-Йоркской фондовой t бирже. Вскоре после этого события разорится и банк Credit Anstalt, а большинство его топ-менеджеров окажутся под следствием.
Еще более точный прогноз сделал директор Австрийского института экономических исследований Фридрих Хайек. Примерно за год до печальных событий он в не-скольких своих статьях предсказал с точностью до месяца, когда обрушится пирамида американского фондового рынка. Хайек не раз в своих интервью говорил, что очень удивлен тем обстоятельством, что его американские коллеги — экономисты-аналитики, вместо того чтобы бить во все колокола с целью остановить разгоняющийся биржевой поезд, который неминуемо несет своих многочисленных пассажиров навстречу гибели, наоборот, всячески подначивают участников самоубийственной гонки.
Чарлз Меррилл — владелец солидной инвестиционной компании Merrill, Lynch&Co 31 марта 1928 года разослал своим клиентам письма, в которых советовал им, не мешкая, сбрасывать свои акции, пока цены еще находятся на пике. В отличие от университетских профессоров, Меррилл как практик прекрасно знал внутреннюю механику фондового рынка и понимал ненормальность происходящего. Однако большинство получателей писем не вняли советам опытного профессионала. Многие инвесторы даже решили покинуть компанию странного брокера, призывающего их выйти из сверхприбыльной игры. Компаньоны объявили Мерилла сумасшедшим и чуть ли не насильно отправили его на лечение к психиатру.
А швейцарского банкира и экономиста Феликса Зомари однажды во время его выступления перед группой бизнесменов, когда он перечислял слушателям признаки надвигающегося краха, освистали и заставили покинуть трибуну.
Когда в 1926 году Зомари советовал своим клиентам не участвовать в торгах на Уолт-стрит, они хмурились и недовольно поджимали губы, и часто сразу после разговора переводили свои деньги в другой банк. Но зато в октябре 1929 года телефон в кабинете прозорливого банкира звонил беспрерывно — сотни бывших клиентов умоляли Зомари помочь им спасти капиталы, заложенные в стремительно обесценивающиеся акции.
В США самым известным пророком судного дня считают Роджера Бэбсона. Его знаменитый призыв, прозвучавший на Ежегодной национальной деловой конференции 5 октября 1929 года, вошел во все американские учебники истории: «Я продолжаю повторять то, что я говорил и в прошлом, и в позапрошлом годах, — обращался к снисходительно улыбающимся слушателям Бэбсон, — а именно, что рано или поздно наступит крах, который затронет ведущие акции и вызовет падение Доу-Джонса [46] на 60–80 пунктов». Жизнь показывает, что большинство людей обычно остаются глухи к предупреждениям о завтрашней катастрофе, если речь идет о возможности сегодня заработать большие деньги.
Уже к концу первого дня биржевого обвала сотни людей по всей Америке умерли от инфарктов и инсультов. Еще больше покончили с собой. В жаркие дни октября 1929 года по стране прокатился такой вал самоубийств, что портье нью-йоркских отелей были вынуждены смущенно спрашивать у постояльцев, желающих снять номер на верхнем этаже: «Вам комнату для ночлега или чтобы выброситься из окна?». Сохранились кадры хроники первых дней кризиса, на которых запечатлены многие трагические сценки, вроде той, когда камера засняла недавнего миллионера, в несколько часов лишившегося всех своих денег, вложенных в биржевые бумаги, и уговаривающего прохожих за сотню долларов купить его почти новый лимузин.
Лишь очень немногие успели вовремя перевести деньги ценных бумаг в золото и стабильные валюты. Главные олигархи США того периода предпочли перевести свои капиталы за рубеж. Некоторые специалисты считают, что именно благодаря тому, что крупнейшие финансисты США после краха 1929 года закачали миллиарды долларов в германскую экономику, Гитлеру удалось в сжатые сроки мобилизовать военную промышленность и провести широкомасштабную программу перевооружения Вермахта, Люфтваффе (ВВС) и Кригсмарине (ВМФ).
