Германский генеральный штаб - Куль Ганс (библиотека книг .txt) 📗
Ген. ф. Бернгарди усматривает в Шлиффенской характеристике вождя ограничение индивидуального элемента в командовании и не находит в его изложении научной серьезности. В эффекте телефонной передачи «зажигательных слов» он сомневается. «Правда, руководить операциями следует из центрального пункта, расположенного в тылу. Во время сражения, в котором принимает участие большая часть всех сил на большом протяжении или на значительно удаленных участках фронта… верховный главнокомандующий может оставаться в центрально расположенной главной квартире. Во время сражения отдельной армии или в период совместной операции нескольких армий главнокомандующий нисколько не связан с главной квартирой, расположенной вдали от поля сражения. Усовершенствование технических средств связи позволяет ему не быть привязанным к определенному месту. Поэтому он имеет полную возможность, в случае необходимости, не отказаться от преимущества лично вмешаться в дело и воздействовать своей индивидуальностью на ход сражения, как это делали полководцы всех времен. Как только главнокомандующему станет ясен пункт, где должен решиться исход сражения, он не должен медлить отправиться туда, покинув на время свою главную квартиру, с которой он все же останется связанным. Место главнокомандующего, как и прежде, там, где решается судьба и откуда он сам может обозреть поле сражения».
Несмотря на все уважение к талантливому генералу, который, будучи до войны уже долгое время в отставке, при возникновении ее немедленно поспешил под знамена и остался до последнего дня на своем посту, я считаю нужным возразить ему.
Как определить решительное место сражения? В какой момент оно может быть выяснено? Как попасть туда и что можно там «обозреть»? Насколько обеспечена и быстра может быть в этом случае связь с главной квартирой? Мне пришлось участвовать в качестве начальника штаба одной из армий, руководя большим пятидневным сражением, в качестве начальника штаба одной из групп, руководя длившимися неделями и месяцами боями на Сомме, у Арраса, во Фландрии и при наступлении 1918 г. Весь мой опыт противоречит взглядам ген. Бернгарди. В случае отъезда главнокомандующего из главной квартиры, руководство боевыми действиями поневоле остается в руках начальника штаба. Некоторые решения не терпят ни малейшего отлагательства, часто играют роль минуты. Не существует такой надежной связи, которая дала бы возможность находиться в непрерывном сообщении с главнокомандующим во время его объездов. Может случиться, что в решающий момент его нельзя будет найти.. Подобных примеров было не мало. При современном артиллерийском огне телефонная связь часто прерывается, что мы, к сожалению, не раз испытывали в штабах. Если главнокомандующий оставляет штаб, то его не найти и другими средствами.
При продолжительных сражениях необычайно трудно наметить, где будет их исход, и большей частью это выясняется лишь впоследствии. Еще труднее вовремя прибыть туда. И что можно в конце концов там увидеть? Каждый, кто присутствовал при больших сражениях, согласится, что очень немного.
Мне кажется, что руководителю современного большого сражения больше подходит кресло Александра, чем конь Наполеона. Мчаться с флагом через мост, как Наполеон у Арколе, могут и командиры бригад. Я этим никоим образом не хочу сказать, что не бывает случаев, когда главнокомандующий должен оставить свой штаб, чтобы в определенном месте оказать свое личное влияние. Но это исключение. Обращение к войскам с «зажигательными словами» должно быть предоставлено командирам корпусов, дивизий, бригад и полков.
По отношению к ним дело обстоит иначе. При позиционной войне и они часто были принуждены управлять по телефону, находясь в тылу.
Когда в 1918 г. мы перешли на Западе в наступление, они должны были вновь приучиться к тому, чтобы размещаться ближе к передовым линиям, дабы лучше видеть и влиять на свои части, как это всегда и делалось в начале войны, когда она была маневренной.
Затем г. фон Бернгарди возражает против тактического учения, которое граф Шлиффен развивает в названном труде. «Если только обход может обеспечить успех наступлению, то обороняющийся будет с этим считаться и со своей стороны противопоставит обходу новый фронт. Новый обход поведет к дальнейшему удлинению фронта, против которого обороняющийся будет также все больше удлинять свой фронт и это будет продолжаться до тех пор, пока обе стороны не исчерпают свои силы до последнего бойца. Конечно, достижение победы путем обхода не исключается, в особенности при большом численном превосходстве в силах. Отвергнутый графом Шлиффеном прорыв может дать наилучшие результаты именно при современных условиях».
Его взгляд на значение резервов настолько же неудачен, насколько неудачна его теория обходов. «Грузовики, наполненные огнестрельными припасами, являются для наступающего самыми плохими резервами. Таким образом, основная идея, на которой строится такое понимание современного сражения, несомненно неудачна. Мы вернулись вполне к линейной тактике. Активная оборона в будущем привела бы опять очень быстро к сокращению фронта. Неизбежность глубоких построений при атаке явится противовесом тенденциям растягивания линии боя. Армия, которая пойдет сознательно и намеренно по пути глубокой тактики, будет иметь большие преимущества».
Если рассмотреть ход войны в отношении приведенных здесь мнений, то найдутся примеры, говорящие как будто то за одно, то за другое. Приведенные до сих заключения ген. ф. Бернгарди направлены против шлиффенской тактики. Но в труде графа Шлиффена говорится не только о тактических, но и о стратегических (оперативных) мероприятиях. Те и другие так тесно связаны друг с другом, что мы можем их не разделять.
Представляется еще большим вопросом, в состоянии ли противник своевременно создать новый фронт против угрожающего и вытекающего из оперативного плана развертывания обхода. Часто дело идет не об обороняющейся или наступающей стороне, а о маневренной войне, во время которой обе стороны ведут свои маневренные операции.
В 1914 г. на Западе мы хотели обойти французов. В августе успех был на нашей стороне. Спастись от разгрома французский левый фланг мог только благодаря поспешному отступлению, следствием которого явилось общее отступление всей французской армии. В битве на Марне в 1914 г. обход со стороны французов у Урка угрожал уже нам. Если бы он удался, нас постигло бы полное поражение. Напряжением всех сил удалось избежать этого обхода, но наше высшее командование решилось на отступление. Французский обход достиг своей цели — германское намерение, обход и план операции не удались.
Сначала ген. Жоффр хотел еще в начале августа у Амьена сформировать армию для наступления против германского правого фланга. Эта мысль являлась преждевременной, так как наступательная группа не была своевременно готова. Затем он намеревался отойти за Сену, но принял решение, по-видимому, не считаясь с советом своего начальника штаба, принять бой на Марне. Но собранная наспех армия Монури оказалась недостаточно мощной для того, чтобы осуществить с успехом обход. Быть может, начальник штаба был прав: пока французы отходили за Сену, они могли бы собрать против правого фланга немцев превосходные силы. Сильно укрепленный фронт на Сене можно было бы оборонять более слабыми силами.
Наша попытка произвести обход французов в Артуа и во Фландрии в сентябре и октябре 1914 г. переброской туда подкреплений не удалась. Случилось то, о чем предсказывал ген. ф. Бернгарди: противник, учтя опасность и имея со своей стороны намерение обойти нас, удлинил фронт, мы удлинили его в свою очередь, пока, наконец, в этом беге на перегонки мы не уперлись в море. В чем же заключалась разница сравнительно с положением на Урке? Мы исчерпали все свои силы. Те, которыми мы могли располагать, прибывали медленно, передвижения делались частью вдоль фронта и удлиняли его постепенными боковыми захождениями, тогда как предназначенные для обхода войска должны были бы выгружаться непосредственно у фланга. Для производства обходов мы недостаточно пользовались железнодорожными перебросками и маневрированием, не так, как французы на Урке.
