Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (версия книг .TXT) 📗
Опираясь на догматические представления, Сталин произвольно "нарезал" этапы, рубежи движения и развития. Думаю, что, поживи Сталин еще пятилетку-другую (хотя об этом страшно и подумать!), он бы, пожалуй, объявил о построении коммунистического общества как о свершившемся факте, точно так же, как провозгласил полное построение социализма. Его представление о том, что, создав социалистический базис общества, нужно лишь "доделать" надстройку, рождало у людей ощущение, что страна, где еще множество труднейших проблем, где идут кровавые чистки, где все равны в бедности, где все зацентрализовано, - это и есть тот идеал, к которому стремились большевики. Такими утверждениями невольно формировались извращенные взгляды о социализме. Сталин возвел в закон опережение спроса населения по сравнению с производством, дав понять тем самым, что постоянные дефицит и нехватки самого элементарного - закономерность социализма. Догматические взгляды в области права были связаны с упрощенным пониманием существа законности. По Сталину - это лишь неотвратимость кары, подавления, наказания за любые нарушения советских законов. Вопросы правовой культуры, единство прав и обязанностей граждан, подотчетность руководителей представительным органам власти признавались неактуальными.
В целом общественные науки вынуждены были просто прозябать. Примитивное комментаторство не только убило душу науки, но и резко ограничило "ареал" ее влияния. С конца 30-х годов, повторюсь еще раз, можно было лишь комментировать сказанное самим Сталиным. У всех ученых - от начинающих обществоведов до академиков - темы "исследований" были сходными: роль И.В. Сталина в развитии экономической науки; значение труда И.В. Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР" для развития философской науки; И.В. Сталин о теории государства и права; решающий вклад И.В. Сталина в развитие военной науки и т.д. Мне удалось обнаружить в библиотеках (но это, видимо, не все) около 550 (!) книг и брошюр на аналогичные темы, написанных с 1945 по 1953 год. Научная мысль оказалась в тисках примитивного догматизма. Можно только предполагать, сколько зачахло, засохло, погибло настоящих талантов, не имевших возможности во весь голос заявить о себе новыми концепциями, идеями, книгами, открытиями! Мумии догматизма были свинцовыми и придавили слишком многих. Мы еще не знаем всего ущерба, который причинен сталинизмом интеллектуальному потенциалу общества.
Большой вред сталинский догматизм нанес естественным и техническим наукам. Задержано на много лет развитие генетики и предана остракизму кибернетика. Дело в том, что при оценке новых сфер и новых идей научного знания в естественных и технических науках к ним подходили с вульгарно-политических позиций, а то и просто явно невежественных. Поиск "космополитов" еще больше обрекал науку на изоляцию, догматическое омертвление. Статьи типа "Космополитизм на службе империалистической реакции" (Известия. 1950. 18 апреля) отбивали какую-либо охоту поддерживать научные контакты с зарубежными исследовательскими центрами. Упоминание в научном иностранном журнале фамилии советского ученого или приглашение его на международный конгресс было делом небезопасным.
Попытки механического перенесения сталинских формул "диалектики" на вопросы развития биологии, как это прекрасно показал, например, В.Д. Дудинцев в своих "Белых одеждах", были равносильны самоубийству науки. Но, если точнее, это было не самоубийство, а покушение на убийство. Если бы так продолжалось еще пять или более лет, наука, большая наука, рисковала откатиться очень далеко.
В тех условиях, уловив прагматическое требование Сталина ("в науке нужен немедленный практический результат"), быстро выплыли на поверхность люди типа Т.Д. Лысенко. В печати тогда появлялись разгромные статьи, бичующие "раболепствующих" советских морганистов. Например, в статье доктора биологических наук И. Глущенко "Реакционная сущность вейсманизма" поносились советские ученые-генетики Дубинин, Филипченко, Кольцов, Серебровский и превозносился академик Лысенко, показавший "убогую практическую деятельность" отечественных морганистов в своем докладе "О положении в биологической науке". Для Сталина естественные и технические науки оставались, по существу, областью алхимии, чего-то загадочно-таинственного, связанного с постижением нового. Ему казалось, что в науке главное - организация. Он часто скептически смотрел на те или иные сообщения о научных достижениях и открытиях, если они были ему непонятны. "Вождь" верил, что научное творчество возможно и в ГУЛАГе. Те же, кто казался Сталину опасным и был не способен перейти на догматические рельсы сталинизма, безжалостно уничтожались или ссылались в бесчисленные лагеря. Это сотни талантливых людей, и среди них - А.К. Гастев, Н.И. Вавилов, Н.А. Невский, Н.П. Горбунов, И.А. Теодорович, О.А. Ерманский, А.И. Муралов, Н.К. Кольцов, Н.М. Тулайков, Г.А. Надсон, А.Н. Туполев, В.М. Мясищев, В.М. Петляков, С.П. Королев, И.Т. Клейменов и многие другие.
Ученые, которым сохранили жизнь, работали в особых учреждениях, лагерных лабораториях, находившихся под наблюдением 4-го спецотдела МВД СССР. Здесь Сталин подходил к науке с сугубо прагматических позиций; его уже мало интересовало мировоззрение и политические взгляды осужденных. Важно, чтобы был быстрый результат. А когда он достигался, Сталин иногда даже проявлял "милосердие" - сокращал сроки отсидки, а порой даже освобождал из-под стражи. Ведомство Берии систематически докладывало Сталину о результатах работы ученых в неволе. Вот несколько таких сообщений:
"Товарищу Сталину И.В.
Группа заключенных специалистов 4-го спецотдела МВД под руководством заключенного специалиста профессора Стаховича К.И. и профессора Винблат А.Ю., инженера Тэйфель Г.К. продолжительное время работает над созданием отечественного турбовинтового двигателя. Основываясь на результатах своих теоретических исследований, группа выдвигает предложение по созданию двигателя "ТРД-7Б". Прошу рассмотреть проект решения Совета Министров.
18 мая 1946 года.
С. Круглов"1105.
