История свадеб - Ивик Олег (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
Завершались свадебные торжества, как и положено, большим пиром: сначала в доме у невесты, потом в доме у жениха. Здесь, в отличие от кавказских свадеб, молодые сидели за столом на почетном месте. Правда, место это, занятое поначалу подружками невесты, жених должен был выкупать. Сидеть за столом молодые должны были в перчатках или рукавицах. Прибор им ставили один на двоих, а дружка кормил их из рук, заставляя по очереди откусывать от одного куска пирога. Короче, вдоволь попировать молодым не удавалось. Но и голодными они от стола не вставали. Им нужны были силы для грядущей ночи.
Впрочем, предаться брачным радостям в первую же ночь супруги могли далеко не всегда. Обычно патьвашка дня на три накладывал запрет на плотские радости – во избежание злых духов, которые могли накинуться на новобрачных в этот ответственный момент. Дело в том, что исполнять супружеские обязанности можно было только после того, как патьвашка снимет с молодых обереги. А без оберегов молодые были беззащитны, поэтому следовало выждать. Считалось, что за несколько дней духи расслабятся и отвлекутся. А для пущей безопасности патьвашка лично обрабатывал постель молодых своим посохом, сам укладывал их в постель и укрывал одеялом, а потом запирал клеть на замок, которого духи, как известно, очень боятся.
Если у карелов главной фигурой при сватовстве был патьвашка, то у хантов – брат отца. Причем бедному дядюшке приходилось изрядно попотеть: ведь по обычаям, например, ваховских хантов сваты посещали родителей невесты не менее шестнадцати раз! А случалось, и до ста! При этом в пределах одного селения или городка браки традиционно не заключались, и дядюшка гонял своих оленей порою на приличное расстояние. Впрочем, такие услуги оплачивались: сват получал за работу котел или нескольких оленей.
Сват приезжал к родителям невесты с ритуальным посохом – плоской палкой, на которой были сделаны зарубки. Посох был обернут красной лентой, а количество зарубок обозначало, сколько оленей готов заплатить жених за невесту. Сохранился посох с 485 зарубками, – видимо, невеста уж очень приглянулась жениху, потому что обычно выкуп составлял даже для состоятельной семьи не больше ста пятидесяти оленей. Обычный хант оценивал свою дочку в пятнадцать – двадцать пять оленей. А бедный и вовсе мог просватать ее за пуд муки, ведро водки и хмель для свадебного пива. Впрочем, в фольклоре иртышских хантов упоминается «княжеский» калым: сто кольчуг, сто мечей, сто топоров и сто рабов. Ну а те, у кого ни оленей, ни рабов не было, могли договориться с девушкой полюбовно и сэкономить. Браки «убегом» были делом обычным. Чаще всего через год-два родители прощали непутевых детей, после чего жених уплачивал символический калым.
Впрочем, калым в любом случае не был слишком разорителен для жениха, потому что невеста обычно получала приданое и по традиции его стоимость примерно равнялась стоимости калыма. Просто калым уплачивался скотом и деньгами, а приданое включало в себя одежду, утварь, нарты, меха и запасы пищи.
У хантов существовали разнообразные, иногда взаимно исключающие друг друга брачные традиции. Так, с одной стороны, существовал запрет на браки кровных родственников до седьмого колена и однофамильцев. А с другой – был возможен брак с двоюродной сестрой, со вдовой младшего брата, с овдовевшей снохой, мачехой… Было разрешено многоженство, причем состоятельный хант иногда женился сразу на двух сестрах. Случалось, что вторую жену брали в том случае, если первая не справлялась с хозяйством. Надо полагать, что этот обычай стимулировал ревнивых хантских женщин к хорошей работе по дому или, точнее, по чуму. В ревизской сказке 1795 года отмечены случаи не только двоеженства, но и троеженства. А один хант из Обдорской волости имел даже четырех жен. Может быть, они все были слишком ленивы?
Впрочем, хозяйственные способности невесты обычно проверялись в процессе сватовства. Невеста должна была в присутствии сватов замесить тесто и испечь лепешку. Традиционно существовала и еще одна проверка невесты – на девственность. Но если невеста оказывалась «грешной», то обычно ей это прощали и на ее дальнейшей судьбе это не отражалось. Если же девушка все-таки не могла по какой-то причине выйти замуж, то она получала не презрительное прозвище «старой девы», как это принято у других народов, а титул «шаки», что значит «большая, величественная». Словом «шаки» называли девушек, перешагнувших рубеж двадцать пять – двадцать семь лет. Но чаще всего невесты у хантов выходили замуж в тринадцать – семнадцать лет.
Свадьба обычно начиналась в доме невесты. Здесь и пировали, здесь же одаривали гостей. Как это ни удивительно, но на свадьбах у хантов подарки получали не новобрачные, а гости, причем эти подарки могли быть весьма внушительными, например олени. Затем приносились жертвы домашним и родовым духам и, конечно же, духам Нижнего мира (Хынь ики). Иногда молодых обматывали одним платком и наливали им чай в общую посуду. И наконец, новобрачные отбывали в дом жениха. Ехали они порознь, каждый в своих нартах, а летом – плыли в отдельных лодках. Над санями или лодками делали полог из множества платков или кусков ткани, после свадьбы эти лоскуты раздавали гостям.
Путь невесты в дом жениха был не вполне безопасен, потому что по дороге молодежь пыталась опрокинуть сани или лодку. Считалось, что, вывалившись в снегу или побарахтавшись в воде, юная жена станет более верной супругой. Впрочем, от нападающих можно было откупиться деньгами.
После всех этих приключений молодые прибывали наконец к родителям жениха. Здесь снова пировали и обменивались подарками. Но жених и невеста на пиру присутствовали весьма условно – они должны были сидеть за пологом.
Завершалась первая ночь в доме у жениха. Далеко не всегда она была по-настоящему «первой брачной ночью», потому что добрачные связи не слишком осуждались, а иногда жених входил к невесте еще в доме ее родителей. Наутро молодую жену приобщали к служению домашним духам и духу огня. И с этого дня она в течение года должна была и зимой и летом ходить в теплой зимней одежде. Зачем? Так принято. Но к счастью, у хантов лето короткое…
Соседям хантов, манси, жениться было сложнее, ведь свадебный обряд манси предусматривал довольно большой калым. Если юноша не мог собрать его внутри семьи, с помощью отца и братьев, у него всегда оставался запасной, причем беспроигрышный вариант: братья матери. Каждый раз, когда племянник приходил к ним в гости, они должны были вручать ему подарки. Причем не символические, а вполне весомые, ложившиеся в основу калыма. Может быть, какой-то дядюшка и плевался втихомолку, в очередной раз завидев в дверях чума почтительного племянника, пришедшего с визитом, но традиция есть традиция. Таким образом мансийский дядя и «уважать себя заставлял», и племяннику помогал.
Невесте тоже помогала собрать приданое многочисленная родня. Но их родственные чувства впоследствии вознаграждались: получив калым, родители невесты делили его между теми, кто собирал приданое.
Жених с невестой обычно не видели друг друга до свадьбы – все решали родители. От невесты требовались благонравие, хозяйственная сноровка и широкие бедра – это считалось признаком красоты и плодородия. Обычно жених и невеста были из разных деревень. Сваты приезжали в деревню невесты и останавливались у кого-нибудь из знакомых. Пока суд да дело, слухи об их намерениях расползались по деревне, и родители невесты срочно принимали решение: отослать дочку посидеть у соседей или оставить ее дома. Собственно, этим они выражали свое согласие или несогласие на брак. Если прибывшие сваты заставали невесту дома, они могли считать дело решенным. Тем не менее отец девушки должен был еще поломаться, ссылаясь на молодость дочки, на ее неумелость и на свою бедность. Сваты бегали от родителей невесты к жениху и обратно, но в конце концов дело доходило до обсуждения калыма. Кроме того, жених делал подарки многочисленным родственникам невесты и свату. Потом наконец появлялась и сама невеста, и жених покрывал ее голову платком – символом замужества. Теперь невеста должна была закрывать этими платком лицо от свекра и от старших братьев мужа. «Избегание» продолжалось до рождения первого ребенка.
