Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина - Рыбас Святослав Юрьевич (читать книги онлайн без TXT) 📗
В этой сцене вскрыты взаимоотношения в правящей группе. Заключительные слова Сталина приоткрывают направление его мыслей. Кроме удара «по толстякам», надо искать опору вне руководящего слоя.
Он резко отреагировал на реплику Калинина: «Нет, не в этом дело! Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. (Вы знаете, как я это могу.) Так ударю по толстякам, что все затрещит». (Сталин И. В. Сочинения. Т. 18. С. 208.)
На фоне «толстяков» резко выделялась фигура Андрея Александровича Жданова (родился 26 февраля 1896 г.).
По воспоминаниям его сына: «Он происходит из семьи высокообразованных интеллигентов-разночинцев. Его отец, Александр Алексеевич, был инспектором народных училищ; где-то в архивах затерялась его научная работа «Сократ как педагог». До сих пор в нашем семейном архиве хранится пышная по оформлению Библия на арамейском языке. Ее привезли деду из Палестины ученики с посвящением «Александру Алексеевичу Жданову от слушателей Московской духовной Академии XLIX и L курсов, 23 сентября 1883 г.».
Моя бабушка со стороны отца, урожденная Горская, из рода высших служителей церкви в России, была замечательной пианисткой. Еще звучат в памяти ее исполнение произведений Листа, Шопена, Шумана, Чайковского, Грига. На них и был воспитан музыкальный вкус моего отца.
В роду отца – «дядя Сережа», профессор астрономии Киевского университета С.К.Всехсвятский – создатель гипотезы солнечного ветра, романтической концепции эруптивного происхождения комет.
«Покончить с хулиганским отношением к интеллигенции!»– эта мысль отца вошла в одно из довоенных постановлений ЦК ВКП(б)…
A.A. Жданов относился к революционно-демократическому крылу российской интеллигенции, к разночинцам в самом добром смысле. Отсюда его неприязнь к эстетству, салонному стилю, аристократизму, декадансу и модернизму. Вот почему, рассердившись на родственницу, мещаночку, которая любила твердить: «Мы – аристократы духа», он в сердцах сказал: «А я – плебей!» (Жданов Ю.А. «Во мгле противоречий». «Вопросы философии» № 7, 1993 г.)
Как пишет биограф Жданова Алексей Волынец, «Православный богослов и русский социал-демократ Александр Жданов стал первым учителем своего сына, благо знания и педагогический опыт позволяли. Отец принадлежал к той исконной русской интеллигенции, которая вела свое происхождение от Ломоносова и классиков русской литературы. Владея древнееврейским, древнегреческим, немецким и французским языками, зная европейскую культуру, увлекаясь идеями марксизма и социализма, он, тем не менее, – выражаясь более поздним языком его сына – не «низкопоклонствовал перед Западом» и был далек от всяческого новомодного «декаданса». (Волынец А. Жданов – неразгаданный сфинкс Ленинграда. http://www.apn-spb.ru/publications/article9215.htm)
Карьера Андрея Жданова складывалась так: Тверское реальное училище, Петровско-Разумовская сельскохозяйственная академия в Москве, Царицынский студенческий батальон, 3-я Тифлисская школа прапорщиков, командир взвода в 139-м запасном пехотном полку в Шадринске Пермской губернии, Шадринский уездный комиссар земледелия, организатор крестьянской коммуны «Первый просвет новой жизни», Екатеринбургский окружной комиссар Красной Армии, инструктор политотдела 3-й армии Восточного фронта, участник боев с Екатеринбургской группой войск адмирала A.B. Колчака. В январе 1919 г. познакомился со Сталиным и Дзержинским, прибывшими в 3-ю армию для расследования причин поражения под Пермью.
В течение 12 лет Жданов руководил Нижегородским губкомом (Горьковским обкомом) партии, показал себя принципиальным сторонником идеи ускоренной индустриализации, очень скромным человеком (жил с семьей в коммунальной квартире), неоднократно встречался со Сталиным. С 1930-х годов Жданов становится одним из ведущих региональных руководителей СССР. За годы его руководства область стала одним из мощнейших промышленных регионов страны, «Русским Детройтом»; здесь было отрыто шесть учебных институтов.
В начале 1934 года он был переведен на работу в ЦК для помощи занятому в Ленинграде Кирову и был назначен секретарем ЦК ВКП(б), курировал сельскохозяйственный, планово-финансово-торговый, политико-административный отделы, отдел руководящих парторганов, Управление делами и секретариат ЦК. Он слыл среди советских руководителей «мягкотелым», в 1938 году высказывался за свертывание репрессий. Как писал Л. Троцкий: «Если Сталин создан аппаратом, то Жданов создан Сталиным». (Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М., 2003. С. 158.)
Борьба различных групп за влияние на Сталина велась непрерывно и всегда выражалась в конкретных действиях и решениях. Так, накануне войны он принял несколько важнейших решений о создании военной техники. Одно из них было инициировано как раз в Ленинграде и касалось изготовления танковой брони. В 1935 году тридцатилетний инженер Александр Завьялов, заведующий центральной лабораторией на Ижорском заводе, провел испытания брони танков Т-18 и Т-26, бывших тогда на вооружении. Снаряд 37-миллиметровой пушки, самой малокалиберной, разносил их броню в осколки. Ничего удивительного в таком результате не было, так как броня предназначалась для защиты от пуль. Но Завьялов, назвав танки «ходячими гробами», замахнулся на изменения всей концепции танкостроения. Руководство Автобронетанкового управления РККА и директор танкостроительного завода восприняли критику инженера болезненно. Действительно, танки были «гробами», что вскоре подтвердилось в ходе испанской войны, но такие танки были тогда у всех европейских армий. Завьялов предугадал, как будет в ближайшее время развиваться танкостроение и как это отразится на военной стратегии. Он предложил новую технологию производства брони. И не был понят ни заказчиками, ни начальством. В условиях тогдашней системы власти это означало трагическую развилку его судьбы: либо стать изгоем, либо обратиться за помощью наверх. Завьялова уволили. Он направил письмо в Ленинградский обком партии A.A. Жданову, который принял единственно правильное решение.
Вскоре записка инженера оказалась у Сталина. В мае 1936 года чекисты доставили Завьялова в кабинет вождя на заседание Совета Труда и Обороны. Конечно, можно бы сказать «пригласили», но едва ли это слово будет точным. Разговор длился несколько часов. Инженер оказался подготовлен лучше оппонентов: опираясь на свой профессиональный опыт металлурга и знания ситуации на германских заводах Круппа, где он побывал в командировке, он доказал, что советская металлургия на сегодня не готова обеспечить броней танки, подводные и надводные корабли. (В 1936 году Михаил Тухачевский определял техническую политику в Наркомате обороны, а свояк Сталина Павел Аллилуев был комиссаром Автобронетанкового управления РККА.)
По решению Сталина было создано новое управление «Спецсталь», куда вошли Ижорский и Мариупольский металлургические заводы, а на базе центральных лабораторий этих заводов создали Центральные броневые лаборатории (в 1939 году преобразованные в Броневой институт). В итоге завьяловской дерзости армия быстро получила основу для создания целого шлейфа военной техники, которая оказала в годы войны решающее воздействие– средний и тяжелые танки Т-34, КВ, ИС, штурмовик Ил-2, линкоры, эсминцы и подлодки. Броня завьяловского Броневого института, где освоили и производство цельнолитых танковых башен, была в прямом смысле и детищем нового поколения.
Обновление кадров становилось насущной потребностью государственной политики. Однако экономическая власть по-прежнему находилась в руках больших и малых кланов, сложившихся в отраслях промышленности и в регионах, где партийное руководство и директора заводов образовывали свои союзы и кланы и скрытно сопротивлялись Москве.
Партийно-хозяйственные «мафии» распоряжались значительными ресурсами, стремились в полном объеме не доводить до центра местные конфликты и проблемы, чтобы не подвергаться угрозе попасть в «чистку» или угодить под следствие по обвинению в саботаже, вредительстве или шпионаже. Сталинизм в его основном облике Всеобъемлющего Государства был им чужд. Они хотели более мягкого сталинизма, который бы закрывал глаза на их умеренную буржуазность и стремление чуть-чуть «пожить для себя».
