Врачебные тайны дома Романовых - Нахапетов Борис Александрович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Придворная медицина дома Романовых в своём трёхсотлетнем развитии прошла по крайней мере три этапа.
На первом этапе (XVII в.) основным содержанием деятельности придворной медицины, оформленной в виде Аптекарского приказа, была забота о здоровье государя и лишь позже — членов его семьи и ближайших бояр. Другие стороны её деятельности, в частности, создание медицинской службы армии, составляли незначительную долю забот придворной медицины. Советский историк медицины Л.Я. Скороходов обозначил придворную медицину той поры как «организацию для обслуживания интересов государства, ограничившую круг своего ведения лишь придворными кругами московского царя». Профессор М.К. Кузьмин считает, что придворная медицина на том этапе «способствовала возникновению зачатков государственной медицины, превратившись в середине XVII века из придворного учреждения в общегосударственное».
Несколько усилив этот тезис, можно утверждать, что придворная медицина создала задел таким направлениям отечественной медицины, как военная и военно-морская медицина, аптекарское и больничное дело, военно-врачебная и судебно-медицинская экспертиза, медицинское книгопечатание и книгохранение.
Второй этап развития придворной медицины (XVIII в.), отразивший укрепление российской государственности, характеризуется дальнейшим расширением сферы деятельности централизованного органа управления здравоохранением (Медицинская канцелярия, Медицинская коллегия). При этом ведущие деятели придворной медицины, будучи личными врачами государей, являлись одновременно и руководителями всей медицинской администрации России.
На третьем этапе (XIX в.) произошла децентрализация управления медицинским делом в России и на месте единого руководящего органа появились ведомственные медицинские установления. Придворная медицина утратила своё прежнее привилегированное положение и заняла скромное место в Министерстве императорского двора в виде Придворной медицинской части (Инспекции врачебной части). Одновременно она распространила своё влияние не только на членов царской семьи и чинов придворных ведомств — Государственной канцелярии, Кабинета Его Величества, Дворцового ведомства с придворным оркестром и дворцовой полицией, роты дворцовых гренадеров, придворной Конюшенной части (кстати, ветеринарное обслуживание также входило в функции Придворной медицинской части), Эрмитажа, Академии художеств, Дирекции Императорских театров, Певческой капеллы с театральным училищем, фарфорового и стекольного заводов, Департамента уделов, Капитула орденов, Алтайских горных заводов, рудников Нерчинского округа, Екатеринбургской фабрики и др., — но и на население так называемых дворцовых городов — Царского Села, Гатчины, Петергофа, Москвы, Варшавы, Санкт-Петербурга и Ливадии.
Таким образом, придворная медицина дома Романовых на последнем этапе своего развития превратилась в ведомственную государственную организацию, предназначенную для медико-санитарного обслуживания царской семьи и царского двора. В сфере её деятельности находился ограниченный, но весьма специфический социальный контингент, объединённый не по половозрастному, национально-религиозному или какому-либо другому признаку, а по признаку близости к царствующему дому. Для обеспечения этого контингента привлекались наиболее квалифицированные медицинские кадры, действовавшие в рамках определённой организационной структуры, не находящейся в подчинении у высшей медицинской администрации страны.
ЧАСТЬ I
Перелистывая старые истории болезней…
С недавнего времени в отечественной историко-медицинской литературе оживился интерес к теме влияния здоровья руководителей страны на судьбы народов. Как пишет в своей книге «Здоровье и власть» (М., 1992) бывший министр здравоохранения СССР академик Е.И. Чазов, «бывают ситуации, когда от врачебной деятельности, от активности врачей будущее страны зависит не в меньшей степени, чем от расстановки политических и общественных сил».
Иной аспект темы «власть и здоровье» представлен в книге другого бывшего министра здравоохранения СССР академика Б.В. Петровского «Человек. Медицина. Жизнь» (М., 1995). Имея в виду, что болезнь и смерть лидеров страны «всегда привлекает внимание людей, причём вокруг этих событий возникают гипотезы, версии, домыслы», он полагает, что «следует возвращаться к историям болезней выдающихся людей, память о которых живёт в сердцах народа и смерть которых и лечение вызывают различные толкования».
При этом необходимо отметить, что поводы для появления слухов о причинах смерти лидеров страны нередко даёт сама власть вследствие таинственности, скрытности, разноречивости, а иногда и полной недостоверности официальной информации, что подчас не только порождает неправдоподобные слухи (например, о странничестве Александра I), но и вызывает такие негативные события, как появление самозванцев (Лжедмитрий, Пугачёв и др.) или возбуждение уголовных дел против «врачей-отравителей».
Представленные в этой части сведения составляют своего рода Curriculum morborum (краткое описание болезней. — лат.) царей и императоров из рода Романовых. Они являются прежде всего оригинальным историографическим материалом, освещающим малоизученные стороны жизни российских монархов и их врачебного окружения.
Они также могут служить своеобразной иллюстрацией поступательного развития научной медицинской мысли, понятия о болезни, совершенствования методов диагностики и лечения на протяжении более чем трёх столетий истории русской медицины, демонстрируя переход от пассивного созерцания болезненных проявлений («смотрели воду»), составлявшего основу примитивной диагностики начала XVII в., к изощрённейшим методам непосредственного обследования больного, позволяющим точно локализовать очаги поражения в отдельных органах (как это, например, имело место в случаях болезней Николая I и Александра III), от фантастических, нередко онтологических (то есть вызванных божественным или, скорее, дьявольским попущением) представлений о происхождении и сущности болезней («желудок, печень и селезёнка бессильны от многого сидения, от холодных напитков и от меланхолии, сиречь кручины») к более или менее достоверным диагностическим суждениям о причинах и механизмах развития заболеваний, от чисто описательной классификации болезненных проявлений (симптомов) — лихорадка, желтуха, ломота и т.п. — к клинико-анатомическим нозологическим системам, от традиционных, шаблонных методов лечения, направленных главным образом на удаление из организма так называемой болезненной материи («кровь пущали»), к этиопатогенетической терапии. Другими словами, как — по образному выражению профессора М.Б. Мирского, — начиная со второй половины XVII в., «на смену сорному бурьяну эмпиризма в диагностике и лечении начали робко пробиваться ростки научно обоснованных способов распознавания и лечения болезней».
Они показывают также, что развитие теории и практики медицины осуществлялось в подчас нелёгкой борьбе с околонаучными, ненаучными и антинаучными представлениями в виде, например, бруссеизма, месмеризма, гомеопатии, знахарства, астрологии, различных религиозных верований и обрядов.
Одной из причин, способствующих распространению околонаучных и ненаучных методов и способов лечения, служат несовершенство медицинской науки и невозможность излечения многих тяжёлых заболеваний, что толкает больных людей в руки различных знахарей и шарлатанов от медицины. Не были в этом отношении исключением и представители царской фамилии. Как пишет академик Б.В. Петровский, «у царя Николая II помимо группы блестящих лейб-медиков во дворце жил гомеопат из Европы, вытесненный знаменитым знахарем Г. Распутиным. Семья царя также пользовалась услугами П. Бадмаева (представителя так называемой тибетской медицины. — Б.Н.). Вместе с тем они никогда не устранялись от высококвалифицированного лечения у собственных лейб-медиков, и это как бы предупреждало, сглаживало вредные последствия действий околонаучной медицины».
