Крестовые походы. Идея и реальность - Лучицкая Светлана Игоревна (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
В средневековом обществе паломничество вообще считалось благочестивым делом. Примечательно, что еще в раннее Средневековье его рассматривали как покаянное действие, а потому оно могло стать основанием для получения индульгенции — считалось, что поездки к святым местам очищают от грехов. Такое представление постепенно утвердилось в средневековом обществе, и многие знатные сеньоры, совершившие тяжкие грехи — среди них, например, нормандский герцог Роберт Дьявол — неоднократно совершали путешествие в Палестину с целью искупления грехов. Трудности, которые испытывали пилигримы, желавшие достичь святых мест, рассматривались как важная духовная «составляющая» паломничества. Всякое путешествие к святыням интерпретировалось как символический путь к Богу, а пути паломников в Средние века часто уподоблялись поискам ветхозаветными евреями Земли Обетованной или восхождению Христа на Голгофу. Не случайно в Средние века статус паломников был достаточно высок — во время путешествия они находились под защитой Церкви и пользовались определенными привилегиями. Призвав участников будущей экспедиции дойти до Иерусалима, папа Урбан II тем самым связал цель крестового похода с издавна существовавшей религиозной практикой, обычной и понятной для западных христиан.
По сути дела, западные христиане посещали Иерусалим с самых первых веков христианства, о чем свидетельствуют многочисленные путеводители в Святую Землю и записки пилигримов. Паломничества идут непрерывным потоком вплоть до мусульманского завоевания Сирии и Палестины в середине VII в., когда Средиземное море покрылось арабскими судами. Затем полна путешествий несколько спадает, но жажда увидеть святые места не иссякает, и средневековые люди продолжают посещать паломнические центры. Более того — уже в эпоху Каролингов у латинской Церкви в Палестине появляются свои обители, и тогда же рождается легенда, согласно которой Карл Великий с 800 г. становится официальным патроном Иерусалима и в знак этой почести получает ключи от св. Гроба и знамя Иерусалима.
В середине XI в., незадолго до начала крестоносного движения, появляется и совершенно новый вид паломничества — коллективные, массовые, — как, например, путешествие в Иерусалим в 1065 г. под руководством епископов Бамберга, Майнца и Регенсбурга, в котором участвовали 12 тысяч человек. Примечательно, что в этих благочестивых странствиях пилигримов нередко сопровождали вооруженные рыцари. Заметим, что и в конце XI в. поток паломников к Иерусалиму не прекратился, хотя новые мусульманские завоевания — на этот раз турок-сельджуков — заставили пилигримов изменить свой маршрут: отныне они вынуждены предпочитать традиционному сухопутному маршруту через Малую Азию и Сирию морской путь — от Константинополя, Александрии или Кипра вдоль побережья, контролируемого Византией. Но Святая Земля по-прежнему как магнит притягивает новых путешественников, желающих прикоснуться к самым важным христианским святыням и реликвиям…
Никогда не прекращавшиеся паломничества в Святую Землю создали атмосферу религиозного воодушевления, в которой призыв Урбана II оказался понятен. Папа требовал от мирян, принимающих крест, не только освободить восточных христиан от мусульманского гнета, и тем самым проявить любовь к ближнему, но и отвоевать патримоний Христа — священный город Иерусалим, Гроб Господень и другие святыни, связанные с Христом, и таким образом выразить свою любовь к Богу. Наверное, неслучайно накануне крестового похода появилась приписанная папе Сергию IV фальшивая энциклика, которая напоминала христианам о разрушении Гроба Господня халифом Аль-Хакимом в 1009 г. и о необходимости защиты наследства Спасителя. Стремясь убедить своих слушателей в необходимости экспедиции на Восток, папа в своей речи на Клермонском соборе живописал картины осквернения святых мест неверными, рассказывая о глумлениях мусульман над главными христианскими святынями: «Иерусалим, пуп земли… почти земной рай. Наш Искупитель… освятил ее своими страстями, искупил ее смертью своей и прославил своим погребением… И этот царский город, находящийся в центре мира, ныне захвачен врагами и порабощен теми, кому неведомы пути народа Бога. Он страстно желает быть свободным и непрестанно молится о том, чтобы вы пришли ему на помощь». [6]
Очень важно иметь в виду, что Клермонский собор, на котором папа объявил о крестовом походе, был созван как собор «божьего мира» (pax Dei). Как известно, широкое движение в защиту мира возникло в Западной Европе как реакция на волну самовластия и беззакония, захлестнувшую общество в начале XI в. К этому времени на христианском Западе сложился особый привилегированный слой рыцарей (milites), для которого открытое насилие стало главным способом утверждения его нового статуса. Одновременно с этими процессами в Европе зарождается специфическая форма «мира» — «божий мир», призванный обуздать насильнические инстинкты военной аристократии. Само понятие «pax Dei» впервые ввел клюнийский аббат Одилон, и все те же клюнийские реформаторы немало поработали над созданием религиозных учреждений мира, общее руководство которыми взяли на себя римские папы.
Движение «божьего мира» было неразрывно связано с клюнийской реформой. Известно, что с распадом империи Карла Великого центральная политическая власть во Франции существенно ослабела. Король, как и представители его власти на местах — графы и другие высшие должностные лица, — постепенно утратили контроль над вверенными им провинциями. Только местные кастеляны, управлявшие замками и контролирующие прилегающую к ним территорию, вместе с отрядами вооруженных воинов-рыцарей — олицетворяли власть в регионе. Именно они собирали подати и вершили суд над проживающими там людьми. И так как они были предоставлены сами себе, и все совершалось по их произволу, то в средневековом обществе процветали разбой и бесправие. Рыцари грабили местное население и разоряли окрестные деревни; нередко их добычей становились и владения церквей и монастырей. Перед лицом насилия и социальной анархии средневековая Церковь оказалась совершенно бессильной, она не чувствовала себя в безопасности и потому не могла ь подобных условиях осуществлять свою деятельность. И она предприняла огромные усилия, чтобы изменить ситуацию. То была попытка заменить слабый контроль центральной власти санкциями Церкви, сдержать насилие, выразив всеобщее неодобрение и возмущение акциями рыцарства.
Движение «божьего мира» возникло в южной Франции в конце X в. Теперь уже не институты каролингской власти, как прежде, а собрания свободных людей пытались решать проблемы общества. Эти ассамблеи свободных людей добивались того, чтобы оградить от насилия и произвола клириков и мирян — например, занятых мирным трудом крестьян, духовных лиц и людей, находившихся под покровительством Церкви, — например, паломников. Время действия «божьего мира» распространялось на церковные праздники или периоды сельских работ. Рыцари должны были приносить обет — соблюдать соответствующие условия; эти обеты часто подтверждались клятвой, выдачей заложников и другими гарантиями; нарушившие «божий мир» отлучались от церкви.
Совершенно очевидно, что движение «божьего мира» было открыто направлено против агрессии воинского класса. Однако следует иметь в виду и то, что на службе у Церкви — в монастырях и епархиях — тоже состояли рыцари, и она сама часто была готова во имя «божьего мира» организовать военные походы против тех, кто нарушал его условия. Осуждая насилие, творимое рыцарями, прелаты исходили из того, что, хотя рыцарство невозможно исправить, но можно привлечь его к защите Церкви. Такие цели были шире задач «божьего мира», которые ставило перед собой клюнийское движение, — реформаторы желали облечь воинов новой миссией и внедрить в среду мирян монашеские ценности.
В этом большую роль сыграли идеи Августина Блаженного о войне. Как известно, величайший западнохристианский мыслитель разделил все войны на справедливые и несправедливые, ведущиеся в целях грабежа и обогащения. В соответствии с этими представлениями справедливыми войнами считалась те, которые предпринимались ради защиты и обороны, с целью отражения агрессии или возвращения незаконно захваченных владений. Клюнийские прелаты как раз и стремились навязать мирянам, прежде всего рыцарству, такие функции, которые могли бы включать и ведение войны с целью защиты Церкви, т. е. справедливой войны. Подобные цели ставили перед собой и понтифики, возглавлявшие римскую церковь. В XI в. под эгидой папства велись т. н. войны св. Петра — святого апостола, считавшегося первым римским папой. Эти вооруженные операции во имя служения Церкви проводились как внутри христианских стран, где папы стремились поддержать порядок и справедливость, так и за пределами христианского мира, где они были направлены, в частности, на борьбу с мусульманами, как, например, в Испании, где в военных экспедициях часто участвовали французы, пользуясь все возрастающей популярностью паломничества к гробнице св. Иакова Компостельского (основная дорога в Компостелу шла через Францию). Папы порой подвергались жесткой критике за попытки сакрализации войны, но идея справедливой войны, ведущейся в защиту Церкви и в интересах христианства, постепенно пробивала себе дорогу. А в 1063 г. папа Александр II впервые пожаловал индульгенцию сражавшимся в Испании и, похоже, предоставил им право нести «знамя св. Петра» (vexillum sancti Petri), которое стало своеобразным папским одобрением военной авантюры. Примерно в это время развивается и практика благословения воинов, оружия и боевых знамен, а также культ святых воинов. «Служба св. Петру» (servitium sancti Petri) становится одним из способов оправдания войны, когда ратный труд рыцарей в войне за интересы Церкви оправдывался и наделялся новым позитивным смыслом.
