Недостающее звено - Иди Мейтленд (читать книги полные .txt) 📗
Таблица показывает различия в сывороточном альбумине приматов
Таблица показывает приматов и хищников
Чем меньше различий — как, например, между человеком и человекообразными обезьянами, — тем ближе эволюционное родство.
Для решения этой задачи Сарич и Уилсон собрали огромное количество молекулярно-биологических данных. Постоянно сопоставляя и перепроверяя эти данные, они получили предположительные скорости эволюции не только для ДНК, но и для нескольких белков крови. Затем они выбрали исходную дату для построения своего генеалогического древа — происшедшее 36 миллионов лет назад разделение обезьян Нового и Старого Света (хотя далеко не все палеонтологи согласны с этой датой). От этой вехи они с помощью своих молекулярных часов начали вести отсчет времени, отмечая развилки — сначала низших и человекообразных обезьян, затем, наконец, гоминидов и шимпанзе.
Метод измерения Сарича — Уилсона показал разделение гоминидов и шимпанзе менее чем четыре миллиона лет назад, и антропологический мир пришел в ярость. Все сторонники палеонтологического подхода встретили эту дату в штыки. "А как же Омо? — кричат они. — Вспомните Канапои, Лотегем. Ведь там обнаружены гоминиды, имеющие возраст в три, четыре, пять миллионов лет, и внешне они не похожи на человекообразных обезьян. Вы просите, чтобы мы ради ваших драгоценных молекул полностью отбросили свидетельства окаменелостей. Вы просите нас принять постоянные скорости эволюции, а мы их не принимаем. И вы просите нас начать отсчет с момента во времени, относительно которого мы все еще спорим между собой".
Генеалогическое древо (свидетельство белков)
Генеалогическое древо (свидетельство белков)
Различия в белках двух видов отражают эволюционные изменения этих видов после их отделения от общего предка. Анализ показывает, что между альбуминами кровяных сывороток шимпанзе и гориллы существует шесть различий. Эти данные определяют первую маленькую развилку (верхняя часть диаграммы) генеалогического древа, которое составил Винсент Сарич. У человека обнаружено семь отличий как от шимпанзе, так и от гориллы. Поскольку шимпанзе и горилле уже поставлено по три различия, оставшиеся четыре достаются человеку, и его развилку можно нанести почти в той же точке, что и развилку шимпанзе — горилла.
Сывороточный альбумин макакарезуса имеет в среднем 31 отличие от альбумина первых трех видов. Более высокая цифра отражает заметно большую степень эволюционных изменений, другими словами — более раннее разделение, а потому развилка, отделяющая низших обезьян от человекообразных и от человека, должна быть нанесена ниже. Так как лабораторные исследования показывают непрерывную эволюцию по всем линиям, 31 различие должно быть поделено следующим образом: 16 приходится на долю низших обезьян, а 15–16 — на долю человекообразных и человека (3 + 12 = 15 у шимпанзе и 4 + 12 = 16 у человека).
Подобные же развилки можно определить для всех указанных тут животных — лошадь и зебру отделяют друг от друга 8 различий, но у обеих обнаруживается примерно по 190 отличий от сывороточного альбумина приматов, что указывает на очень древнее разделение (около 94 у лошади и около 96 у человека).
Это очень серьезная дилемма. Как может наука двигаться вперед, если палеонтологи утверждают, что разделение человека и человекообразных обезьян произошло тогда-то, тогда-то или тогда-то — вплоть до 50 миллионов лет назад, а иммунологи утверждают, что оно случилось всего четыре миллиона лет назад? Кому верить?
Ни тем, ни другим, советует Шервуд Уошберн. Хотя исследования Сарича и Уилсона произвели на него большое впечатление, он не упускает из вида и окаменелостей. "Все до единого часы, которыми пользуются иммунологи, — утверждает он, — немножко по-разному врут. Они идут с разной скоростью, и у нас пока нет никаких доказательств, что они не капризничают. Их еще по-настоящему не разметили. Но все их стрелки указывают в одном общем направлении, и это заставляет задуматься".
По его мнению, в первую очередь необходимо привязать данные Сарича — Уилсона к какой-то исходной точке в геологическом прошлом, которая удовлетворила бы всех. И тогда после некоторой подгонки, уточнений и регулирования часов все события, возможно, распределятся по своим местам во времени. Если бы, например, Сарич и Уилсон приняли, что разделение обезьян Нового и Старого Света произошло 50 миллионов лет назад, тогда разделение человека и человекообразных обезьян отодвинулось бы по их шкале за отметку пять миллионов лет. А если, как того желают некоторые палеонтологи, считать, что разделение низших обезьян произошло 75 миллионов лет назад, то разделение человека и человекообразных обезьян отодвинется за семь-восемь миллионов лет и т. д.
Если разделение человека и человекообразных обезьян произошло семь миллионов — или даже восемь-девять миллионов — лет назад, это в определенной мере снимает проблему возраста окаменелостей. Но не разрешает ее окончательно. По-прежнему неясно, как рассматривать рамапитека, возраст которого исчисляется 18–14 миллионами лет. Известно, что он не типичная человекообразная обезьяна и, возможно, был одним из прямых предков человека. Но этот вопрос со временем разрешится. Новые и лучше сохранившиеся окаменелости, возможно, подтвердят мнение, которого придерживаются очень многие: что рамапитек — это своего рода ранний, может быть, еще не прямоходящий австралопитек в процессе становления. Или же они подтвердят предположение, что рамапитек вовсе не относится к линии человека. Эта возможность не исчезает до тех пор, пока мы не узнаем о рамапитеке заметно больше, чем знаем сейчас. И разумеется, его патент на право считаться предком человека сразу аннулируется, если вдруг будет открыт совершенно новый и более подходящий кандидат на это звание.
Но пока подобного кандидата нет, и рамапитек — лучшее, чем мы располагаем. Будем же по-прежнему считать его предком и попробуем проследить наше происхождение от него, используя новейшие гипотезы, опирающиеся на недавние находки в Омо и на восточном берегу озера Рудольф.
Не так давно Бернард Кэмпбелл закончил подобную работу-последнее слово в составлении генеалогических дерев и в наименовании гоминидов. Занимаясь этим, он разрешил две проблемы, которые я сознательно отложил напоследок. Первая проблема связана с тем, как соотносятся между собой три австралопитека — бойсеи, массивный и африканский. Вторая проблема — это проблема человека умелого.
Вспомним суть дела. Впервые австралопитеки были открыты в Южной Африке — их два типа, массивный и изящный. Дальше к северу, в Олдувае, а затем в Омо, у озера Рудольф и в Афарском Треугольнике, также удалось найти два типа. Меньший из них несколько похож на маленький южный изящный тип — на австралопитека африканского, и многие считают, что они принадлежат к одной линии. Но крупный северный тип настолько массивнее своего южного массивного сородича, что он получил особое наименование — бойсеи, чтобы отличить его от южного австралопитека массивного.
