Родни Стоун (др. изд.) - Дойл Артур Игнатиус Конан (чтение книг TXT) 📗
- Утром-то он приехал ни в одном глазу, - возразил наш хозяин. - И как приехал, сразу давай ставить на вашего парня, сэр Чарльз. А другие, на него глядя, тоже, вот прежний счет и не удержался.
- Жаль только, что и он сам не удержался на ногах, - заметил дядя. Сделайте милость, принесите мне немного лавандовой воды, - обратился он к хозяину. - В этой толчее я просто задыхаюсь... Навряд ли ты добьешься толку от такого пропойцы, племянник; боюсь, нам не удастся выяснить, что он такое разнюхал.
И в самом деле: тщетно я тряс пьяного за плечо и громко звал его по имени, он спал непробудным сном.
- Да, на моей памяти такого еще не бывало, - сказал Беркли Крейвен. - До боя осталось два часа, а мы даже не знаем, есть ли у нас боец. Надеюсь, вы не слишком много на этом теряете, Треджеллис?
Дядя равнодушно пожал плечами и неподражаемым плавным жестом, который у него никто и не отваживался перенять, взял понюшку табаку.
- Довольно кругленькую сумму, мой друг, - сказал он. - Но не пора ли нам собираться? После ночной гонки я, мне кажется, несколько effleure36 и хотел бы на полчаса уединиться и привести себя в порядок. Я готов взойти хоть на эшафот, но только не в нечищеных башмаках.
Я слышал однажды, как некий путешественник, возвратясь из диких просторов Америки, уверял, будто краснокожий индеец и английский джентльмен родственные души: оба помешаны на физических упражнениях, а в остальном неприступны и невозмутимы. Его слова вспомнились мне в то утро, когда я наблюдал за дядей, ибо, право же, ни одному осужденному не предстояла казнь более жестокая. Не только его состояние поставлено было на карту. Я понимал, каково будет ему перед лицом огромной толпы, в которой очень многие, доверясь его суждению, рискнули своими деньгами, в последнюю минуту вместо того, чтобы выставить надежного бойца, предложить какое-то жалкое оправдание... Каково это человеку, столь гордому, столь уверенному в себе, которому доныне еще ни разу, ни в каких начинаниях не изменяла удача! Я хорошо его изучил и сейчас по бледности щек, по беспокойной дрожи пальцев видел, что он растерян и не знает, как быть; но сторонний человек, поглядев, как он помахивает кружевным платочком, подносит к глазам лорнет и оправляет пышные манжеты, никогда бы не заподозрил, что этого легкомысленного франта могут терзать какие-то заботы.
Было уже почти девять, когда мы собрались ехать на Холмы и, кроме дядиной коляски, на улице не осталось ни одного экипажа. Накануне вечером они теснились вплотную, колесо к колесу, так что сцеплялись оглоблями, и по пять в ряд заняли всю дорогу от старой церкви вплоть до Кролийского вяза - расстояние не меньше полумили. А сейчас пыльная улица перед нами была пустынна несколько женщин да ребятишек, и все. Мужчин, лошадей, экипажи точно ветром сдуло. Дядя оделся с обычной безупречной тщательностью и натянул свои кучерские перчатки, но перед тем как сесть в коляску, окинул всю эту пустынную дорогу взором, полным и отчаяния и надежды. Я сел позади с Белчером, сэр Беркли Крейвен занял место на козлах рядом с дядей.
От Кроли дорога плавно поднимается на поросшее вереском плоскогорье, раскинувшееся на много миль. По обочинам, а то и напрямик, по рябым от вереска отлогим склонам, тянулись вереницы пешеходов. Усталые, все в пыли, люди едва передвигали ноги, многие брели из самого Лондона и проделали за эту ночь тридцать миль. На перекрестке застыл всадник в причудливом зеленом одеянии, картинно сидевший в седле; пришпорив коня, он поспешил нам навстречу, и я узнал смуглое красивое лицо и дерзкие черные глаза Мендосы.
- А я вас поджидал, чтобы вам зря не плутать, сэр Чарльз, - сказал он. Отсюда - по Гринстедской дороге, а там взять полмили влево.
- Прекрасно, - сказал дядя и повернул гнедых.
- Ваш боец еще не явился, - заметил Мендоса; в его тоне и в выражении лица сквозило подозрение.
- А тебе какое дело, черт подери? - со злостью крикнул Белчер.
- Нам всем есть дело, потому что ходят разные слухи!
- Так держи их про себя, не то пожалеешь, что слушал!
- Ладно, ладно, Джем. Ты, видно, нынче плохо позавтракал.
- А остальные уже на месте? - небрежно спросил дядя.
- Нет еще, сэр Чарльз. Но Том Оуэн с канатами и кольями уже там. Только что проехали Джексон и почти все, кто будет охранять порядок.
- У нас в запасе еще час, - заметил дядя, когда мы покатили дальше. - А те, возможно, опоздают, ведь им ехать от Рейгета.
- Вы держитесь молодцом, Треджеллис, - сказал Крейвен.
- Нам надо храбриться и не подавать виду до последней минуты.
- Ну, конечно, сэр! - воскликнул Белчер. - Уж будьте уверены, раз ставки на Джима так подскочили, это неспроста - кто-то что-то проведал. Надо держаться изо всех сил, сэр, а там видно будет.
Задолго до того, как мы увидели собравшуюся толпу, до нас уже доносился гул, похожий на рокот прибоя, - и вот наконец мы въехали на вершину холма, и взорам открылся гигантский людской водоворот, где все устремлялось к небольшой воронке посередине. А вересковые просторы вокруг были усеяны тысячами экипажей и лошадей, и всюду на косогорах пестрели раскинутые на скорую руку навесы и палатки. Для ринга была выбрана широкая котловина: расположившись по склонам этого прекрасного амфитеатра, добрых тридцать тысяч зрителей могли хорошо видеть то, что происходило внутри. Когда мы подъехали, среди тех. кто сидел с краю, раздалось "ура", перекинулось дальше, дальше, и наконец все это множество народу разразилось приветственными криками. А через минуту возгласы раздались снова - с другого края амфитеатра, по ту сторону арены, - все лица, обращенные к нам, отвернулись, и в мгновение ока раскинувшееся перед нами людское море из светлого стало темным.
- Это они. Не опоздали, - в один голос сказали дядя и Крейвен.
Стоя в коляске, мы увидели приближавшуюся по холмам кавалькаду. Впереди, в огромном желтом ландо, ехали сэр Лотиан Хьюм, Краб Уилсон и его тренер капитан Баркли. На шляпах форейторов развевались желтые ленты - цвет Уилсона, в желтом ему предстояло выйти на ринг. За ними гарцевала добрая сотня разных знатных господ из западных графств, а дальше, насколько хватал глаз, тянулся по Гринстедской дороге поток всевозможных карет, колясок и легких двуколок. Огромное ландо, раскачиваясь и подпрыгивая на кочках, направлялось в нашу сторону, и наконец сэр Лотиан заметил нас и крикнул форейторам, чтобы придержали лошадей.
- Доброе утро, сэр Чарльз, - сказал он и легко соскочил наземь. - Я так и думал, что это ваша красивая коляска. Отличное утро для боя.
Дядя молча и сухо поклонился.
- Раз мы уже здесь, я думаю, можно и начинать, - продолжал сэр Лотиан, словно не замечая его холодности.
- Мы начнем в десять и ни минутой раньше.
- Прекрасно, как вам угодно. А кстати, сэр Чарльз, где ваш боец?
- Я хотел бы спросить об этом вас, сэр Лотиан, - отвечал дядя. - Где мой боец?
На лице сэра Лотиана выразилось изумление, если и не искреннее, то мастерски разыгранное.
- Почему вы задаете мне столь странный вопрос?
- Потому что я хотел бы получить на него ответ.
- Что я могу ответить? Меня это не касается.
- А у меня есть основания полагать, что вы тем не менее имеете к этому касательство.
- Если вы соблаговолите выразиться хоть немного яснее, я, быть может, и пойму, что вы желаете этим сказать.
Оба были очень бледны, держались холодно и учтиво и не возвышали голоса, но взгляды их скрестились, точно разящие клинки. Я вспомнил, что сэр Лотиан славится как непобедимый беспощадный дуэлянт, и мне стало страшно за дядю.
- Так вот, сэр, если вы полагаете, будто я дал вам повод для недовольства, вы меня крайне обяжете, высказавшись яснее.
- Извольте, - сказал дядя. - Некие злоумышленники сговорились искалечить или похитить моего бойца, и у меня есть все основания полагать, что вам об этом известно.
Мрачное лицо сэра Лотиана исказила злобная усмешка.
