История Англии. От ледникового периода до Великой хартии вольностей - Позднякова Н. А. (бесплатные версии книг txt) 📗
Другой возможной кандидатурой была дочь Генриха Матильда. Если бы она по-прежнему была замужем за германским императором или имела бы от него детей, германцев по языку и культуре, подобный вариант, безусловно, был бы неприемлем. Но ситуация сложилась иначе. В 1125 г. император Генрих V умер, и Матильда, которой исполнилось лишь двадцать шесть лет и которая не имела детей, вновь котировалась как невеста.
В голове стареющего Генриха сложилась удачная комбинация. Его старый враг Фульк V Анжуйский отправился в Святую землю и стал властителем Иерусалимского королевства. Сын Фулька Готфрид IV (Красивый), тогда ещё юноша, управлял Анжу вместо него. Если бы Генриху удалось поженить Готфрида и Матильду и у них родился сын, он мог бы унаследовать огромное королевство, включающее Анжу, Нормандию и Англию. Это прекратило бы длительную и бессмысленную вражду между Анжу и Нормандией, а поскольку графство Анжу из всех французских провинций по территории уступало лишь Нормандии, новое королевство могло бы стать действительно могущественным. Стефан Блуаский, с другой стороны, не имел прав в графстве Блуа (он отказался от своих притязаний в пользу старшего брата, который не проявлял никакого интереса к английской короне).
Соответственно перед Генрихом стоял выбор — либо предпочесть свою дочь и расширение государства, либо своего племянника и отказ от расширения границ. Он выбрал дочь.
В 1127 г. был заключен брачный союз между Матильдой и юным Готфридом (которому было лишь четырнадцать лет) и Генрих сразу созвал своих баронов и заставил их присягнуть на верность Матильде как будущей королеве. Среди присягавших был и Стефан Блуаский.
В 1133 г. у Матильды родился сын, которого она назвала Генрихом в честь своего отца. Генрих наконец мог вздохнуть свободно — впервые после трагедии на «Белом корабле». Он ещё раз созвал баронов, чтобы те присягнули на верность, на этот раз младенцу и его матери.
Наконец, в 1134 г. после тридцатипятилетнего правления Генрих умер. Его внуку было два года.
Стефан против Матильды
Несмотря на все попытки Генриха упорядочить вопрос престолонаследия, его исчезновение со сцены мгновенно ввергло страну в анархию. Как только он умер, Стефан Блуаский отрёкся от присяги, которую он дважды приносил Матильде. Это было делом серьёзным, поскольку речь шла о нарушении клятвы.
Стефан, однако, скоро нашёл предлог, чтобы объявить свою клятву недействительной. Он апеллировал к прошлому королевы Матильды, жены Генриха I. Начать с того, что она была саксонской принцессой Эдит. В юности её отдали в монастырь, где настоятельницей была её тетя, чтобы оградить её от возможного насилия со стороны нормандцев. Для большей надёжности настоятельница приняла от неё монашеский обет.
Когда Генрих I на ней женился, возникли разговоры по поводу того, что Эдит-Матильде, давшей подобный обет, невозможно вступать в брак. Но Генрих, желавший взять её в жёны по соображениям и политическим, и человеческим, их просто проигнорировал, и никто во время его правления не осмелился ворошить прошлое.
Теперь, когда король умер, Стефан вновь поднял этот вопрос. Эдит-Матильда, будучи монахиней, не могла состоять в браке, утверждал он, и её дочь Матильда, следовательно, — незаконнорожденная и не может наследовать трон, невзирая ни на какие присяги. Кроме того, клятва верности была вырвана у него силой. Он обратился к папе Иннокентию II.
Поначалу всё складывалось в пользу Стефана. Он приехал в Англию сразу после смерти Генриха, а Матильда всё ещё оставалась по другую сторону Канала. Кроме того, нормандские бароны противились тому, что на троне будет сидеть женщина или двухлетний наследник. Более того, они были категорически недовольны тем, что мужем Матильды стал традиционный их недруг анжуец. Генрих, возможно, и находил эту идею блестящей, однако бароны полагали, что никакая клятва не может заставить их служить ненавистным анжуйцам.
С другой стороны, Стефан был взрослым человеком с приятной внешностью и манерами и лёгким характером. Его любили и нормандцы, и саксы, а особенными симпатиями он пользовался у лондонцев. Кроме того, один из его братьев был епископом Винчестера, и он помог Стефану захватить королевскую казну, а затем убедил папу принять решение в его пользу. 28 декабря 1135 г. (в День святого Стефана, что было добрым знаком) Стефан был коронован в Лондоне. Короновал его Вильгельм Корбейл, тридцать седьмой архиепископ Кентерберийский.
Итак, все обстоятельства благоприятствовали Стефану, но, стоило ему стать королем, несчастья так и посыпались на его голову.
Всё ещё оставался вопрос о нарушенной клятве Матильде. Эта клятва служила прекрасным оружием в руках баронов, которые делали вид, будто их это очень тревожит. Если бы они стали настаивать на том, что не могут успокоить свою совесть, Стефану пришлось бы заплатить высокую цену за их поддержку.
Новый король так и поступил. При его легком характере он не умел и не хотел торговаться. В результате нормандские бароны получили такие права, каких первые нормандские короли ни за что бы не дали. Вильгельм Завоеватель, Вильгельм Рыжий или Генрих Учёный предпочли бы стереть всех этих вельмож в порошок.
Теперь бароны получили возможность строить личные замки и набирать людей для их защиты, так что Англия стала настоящим ульем соперничавших друг с другом князьков, каждый из которых стремился возвыситься за счет других и по большому счету не чувствовал никаких обязательств ни перед Стефаном, ни перед Матильдой.
Стефан также не мог считать свои права на трон неоспоримыми. Матильда имела своих сторонников. У Генриха I не было сына от королевы, однако несколько сыновей у него было от других женщин. Все они считались незаконнорожденными и, следовательно, не могли претендовать на престол, несмотря на то что Вильгельм Завоеватель сам был внебрачным ребёнком.
Одним из таких незаконнорожденных сыновей был граф Глостера Роберт. Он принес присягу Стефану, и тот легкомысленно оставил ему его владения и титул, а теперь Глостер стал интриговать в пользу своей сводной сестры Матильды. (Англичане обычно называли её «императрица Мод» из-за её первого брака с германским императором.)
Более откровенен в своих устремлениях был Дэвид I Шотландский, у которого было вполне законное право вмешаться. Он был братом Эдит-Матильды и, следовательно, приходился дядей младшей Матильде. В 1138 г. Дэвид вторгся на английскую территорию с диким и кровожадным войском и жестоко, но безуспешно сражался с облачёнными в железо нормандскими рыцарями. Нормандские мечи и английские луки отбросили шотландцев назад, и они понесли большие потери.
Шотландское вторжение, несмотря на его неудачу, явилось сигналом к тому, чтобы ощутившие силу бароны отступились от Стефана и начали свои игры и споры друг с другом, где они были победителями, а Англия — всякий раз побеждённой.
В этой неразберихе шотландцы незаметно сумели установить господство над северными английскими графствами.
