Великий обман. Выдуманная история Европы - Топпер Уве (прочитать книгу TXT) 📗
Новый Завет
Каммайер, как и Бальдауф, считает, что Библия – прежде всего, Новый Завет – написана в позднем средневековье. И чтобы разобраться в этом, не нужно быть специалистом: от отдельных моментов у любого читателя волосы становятся дыбом. Прочитав хотя бы первые три Евангелия и Деяния святых апостолов, трудно избавиться от впечатления, что авторы данных текстов не знали Палестины и не имели ни малейшего понятия об иудаизме с его сложными законами и обычаями. Более того, они владели греческим как иностранным; арамейского языка почти не знали и, скорее всего, говорили и писали на вульгарной латыни, которая и была их главным языком.
Каммайер (1982, с. 328) отмечает следующую особенность: чем «моложе» Евангелие, тем более оно проникнуто восточными мотивами, ориентализировано [117].
Если Иисус, как принято считать или внушать, говорил на арамейском, то образованные иудеи – на греческом: ведь Тору в синагогах читали в греческой версии Септуагинты. Таким образом, налицо языковая лакуна.
Одним из первых исследователей этой проблемы стал бывший студент-богослов, обучавшийся при евангелическом монастыре в Тюбингене, Давид Штраусс. «Сегодня мы интересуемся Библией только с исторической точки зрения. Интерес этот не имеет ничего общего с поисками истины», – пишет он в предисловии (1864). Но все мы – крайне политизированы и предвзяты. «Если кто-то пишет о властителях Ниневии или о египетских фараонах, то им вполне может двигать чисто историческая заинтересованность. Однако христианство – настолько живой организм и такая мощная общественная сила, а ответ на вопрос об обстоятельствах его возникновения может вызвать настолько серьезные последствия, что только тупоумный исследователь будет заниматься одним лишь историческим аспектом постановки вопроса о возникновении христианства».
Штраусс, в принципе, распознал, в какую игру здесь играют, и представлял себе масштабы фальсификации. Он приводит типичный пример нравов той эпохи, в которую так много и так легко подделывали: через несколько дней после казни короля Карла I в Англии появляется составленная якобы самим королем в заточении памятная записка, в которой он формулирует доводы в свою защиту и против обвинения. Публика проявляет к сему документу живейший интерес, и за короткий срок «меморандум короля» выдерживает 50 изданий. Казненный монарх в общественном сознании становится невинной жертвой, мучеником. Однако в том же 1649 году знаменитый Мильтон пишет, что речь идет о фальшивке. Сейчас-то известно, что письмо подделал епископ Экзетера. Но тогда в это никто не хотел верить. «Если в тот, в высшей степени просвещенный, век образованные люди в течение сорока лет верили подобной фальшивке, защищали ее подлинность, – пишет Штраусс (с. 27), – то нечего удивляться тому, что можно было безнаказанно написать и обнародовать от имени Христа, апостолов и прочих выдающихся личностей так много поддельных текстов».
«Во втором веке до новой эры некий александрийский иудей, Аристобул, якобы собрал стихотворения древнейших греческих поэтов (или сам сочинил эти стихи за них), причем эти поэты не просто высказывали идеи в духе монотеизма, но даже сочувственно выражались по конкретным вопросам еврейских религиозных положений. Удивляет наглость этою начетчика, с которой Арис-тобул, развивая свою теорию греко-иудейских связей, подобрал и подделал фрагменты из древнейших греческих поэтов таким ловким образом, что выходило, будто Орфей рассуждал об Аврааме, Моисее и десяти заповедях, а Гомер – о седьмом дне творения и святой субботе. При этом ему пригодилось не только тщеславие его единоверцев, безоговорочно принявших эту теорию, но и то, что ему поверили и на него ссылались даже прославленные и образованные отцы христианской церкви. Климент Александрийский и Евсевий Кесарийский полностью поверили в сконструированные Аристобулом последовательности доказательств».
Штраусс продолжает: «Вопиющий пример – переписка Христа с царем Эдессы Абгаром. С этой „редкостной" находкой из эдесского архива нас познакомил Евсевий, причем он же сделал перевод с сирийского оригинала».
Содержание писем Христа этому сирийскому царю, жившему пятьюстами годами позже, чем Иисус, настолько наглое, что может вызвать у любого слабонервного современного богослова приступ головной боли. В этих «письмах» Иисус ссылается на сочинения своего апостола Иоанна (IX, 39; XX, 29 и др.), написанные гораздо позже. Такого рода цитирование библейских отрывков с целью доказать раннее возникновения Евангелия нам знакомо уже с XVI века. Штраусс приходит к именно такому выводу.
Впоследствии Штраусе стал одним из самых образованных богословов своего времени, автором многочисленных теологических сочинений, вызывавших оживленную полемику. Его первый критический труд был написан в чисто теологической манере, с тщательным приведением доказательств для каждого отдельного утверждения. В старости, на 40 лет позже, как венец жизненных трудов, он предпринял сочинение предназначенной для широких кругов читателей книги «Жизнь Иисуса для немецкого народа», из которого мы цитировали выше. Эта популярно написанная книга, в которой он вновь вынес на обсуждение поставленные им еще в молодости вопросы, вызвала яростную дискуссию, в то время как его предыдущие, адресованные непосредственно теологам разоблачения в течение многих лет успешно замалчивались академической наукой.
Стремление к поиску истины и просветительству не затихало и в следующих двух поколениях; критическое направление в библе-истике успешно развивалось, достигнув кульминационной точки к началу Первой мировой войны [118]. Одним из наиболее известных представителей этого направления был Артур Древе [119], составивший свой корпус убедительных доказательств позднего происхождения мифа о Христе (см. переработанное издание именно так и названной книги 1921 года). Кроме несоответствия созданного образа Иисуса духу времени, в которое этот образ был помещен, Древе подчеркивал психологические несоответствия в фигуре Христа, незнание создателями этого образа психологии людей той эпохи, а также исторические противоречия: Ирод, при котором должен был родиться Христос, умер уже в 4 году до н. э., а сирийский наместник тех дней Кирений исполнял свои обязанности вовсе с 7 по 11 годы н. э. [120].
Расцвет деятельности Иоанна Крестителя должен был прийтись на правление в Абилене тетрарха Лизания, который на самом деле умер в 36 году до н. э., к тому же Абилена никогда не была тетрархией. Анна и Кайяфа якобы одновременно были первосвященниками, но первосвященник мог быть только один. Судя по описанию Флавия, царь Ирод I был достаточно гуманным человеком, и уж ни в коем случае он не стал бы устраивать «избиение младенцев» (Древс, с. 33). В общем, авторы, писавшие Евангелия, не имели представления о действительной истории и образе жизни людей древней Палестины. Не были они знакомы и с реконструкциями историков эпохи Возрождения. Итак, верхняя и нижняя границы времени написания Евангелий обозначились: «выше» поздней античности и «ниже» Ренессанса. Мое первичное подозрение падает на эпоху от X до XIV веков.
Тщетное долгое ожидание возвращения Спасителя (например, ожидание скорого его возвращения в Евангелии от Марка, 13, 7-13) должно было превратить христианство, буде таковое существовало уже в античности, в посмешище. Неисполнение предсказания в течение многих поколений должно было повлиять на христиан, и если и не уничтожить, то полностью изменить их учение. Только ретроспективные предсказания – тем более, когда сама ретроспектива вымышлена и отнесена в прошлое на почтительное временное расстояние – оказываются якобы верными. Разрушение персами Иерусалимского храма должно было вызвать огромный поток беженцев, распространивших по всей Европе новые идеи; ими, скорее всего, и был дан импульс к написанию Евангелия. Кроме этого, их естественное желание отвоевать Святые Земли приблизило эпоху крестовых походов [121].
