«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
Большое влияние на процессы управления страной и взаимоотношения между элитами в Киргизии оказывал также криминальный фактор, прежде всего связанный с наркотрафиком. Слабость силовых структур и расцвет преступности привели к тому, что криминалитет, по сути, сросся с государственным аппаратом. Во время активной фазы «тюльпановой революции» криминальные «авторитеты» в немалой степени обеспечили мобилизацию и финансирование протестных масс, их транспортировку и координацию. Среди основных финансовых спонсоров и организаторов антиакаевских протестов фигурировали депутат киргизского парламента Б. Эркинбаев, владелец Карасуйского рынка и крупнейший лидер уголовного мира на юге страны, а также глава наиболее мощного организованного преступного сообщества Киргизии Р. Акматбаев [295].
Внутриполитический курс президента А. Акаева отличался большим своеобразием. Используя референдумы 1994, 1996, 1998 и 2003 годов, результаты которых не признавала оппозиция, Акаев последовательно сокращал влияние законодательной власти. При этом он старательно поддерживал определенный уровень демократической легитимности, сохраняя выборы и другие демократические процедуры. Создававшаяся в Кыргызстане система по духу была близка к «фасадной демократии», распространенной в странах Ближнего и Среднего Востока [296]. Акаев старательно работал над имиджем Кыргызстана как «центрально-азиатской Швейцарии» и «островком демократии» в регионе. Местные власти допускали существование оппозиционных партий, независимых неправительственных организаций и средств массовой информации. Однако, несмотря на большое внимание к правам граждан в риторике, в Кыргызстане серьезным ограничениям были подвергнуты многие гражданские и политические права, в том числе на свободу собраний и свободу слова.
Высокие показатели партии власти на выборах демонстрировались на фоне ухудшавшейся ситуации в социально-экономической сфере. В результате отсутствия работы и перенаселенности жители сельской местности уезжали в города, преимущественно в Бишкек. Сформировалась значительная социальная группа «самозахватчиков» — людей, самовольно занимавших пригороды и строивших там жилье (численность этой группы доходила до трехсот тысяч человек). В этих районах стихийной застройки не было никакой инфраструктуры, отсутствовали вода, электричество, канализация, доступ к услугам здравоохранения и образования, расцвела преступность и наркомания.
Неэффективная политика режима Акаева привела к массовому исходу из страны не только русского населения, но и титульной нации. Доля населения, живущего за чертой бедности также росла; с середины 1990-х годов и к концу правления А. Акаева она выросла с 51 % до 70 %. По индексу человеческого развития, рассчитанному ПРООН в 2004 году, Киргизия заняла 110 место из 177 стран мира. В целом экономика Киргизии демонстрировала симптомы системного кризиса. В преддверии «тюльпановой революции» по большинству социальных показателей Киргизия приблизилась к разрушенному гражданской войной Таджикистану [297]. Узбекская община, составляющая 20 % населения Киргизии, постоянно ущемлялась в правах. Огромный масштаб в стране приобрела коррупция. Все наиболее значимые производства и предприятия сферы торговли оказались в руках семьи Акаева. Сын президента Айдар являлся фактическим владельцем сети супермаркетов, ночных клубов, компаний сотовой связи и в стремлении подчинить своему контролю экономику Кыргызстана конкурировал с мужем своей сестры Адилем Тойгонбаевым.
На международной арене А. Акаеву также не удалось реализовать торжественно продекламированный независимый и многовекторный внешнеполитический курс. С 1991 года Кыргызстан по причине своего невысокого удельного военно-политического и экономического потенциала рассматривался в сфере международных отношений скорее как объект мировой политики, нежели как самостоятельный субъект. Динамические изменения, которые происходили во внешней политике страны являлись не результатом планомерной реализации национальной стратегии на международной арене, а следствием давления различных внешних сил, что существенным образом сказывалось на репутации киргизского руководства и повышало внешне- и внутриполитические риски.
Серьезным ударом по популярности Акаева стали события, связанные с подписанием договора с Китаем о передачи части территории республики могучему восточному соседу, который многими в обществе был расценен как предательство национальных интересов. По стране прокатились протесты; в ходе одного из них в Аксыйском районе в марте 2002 года милиция открыла огонь по антиакаевской демонстрации, в результате чего погибли шесть человек. Именно после «аксыйских событий» премьер-министр К. Бакиев (будущий вождь «тюльпановой революции») подал в отставку и перешел в оппозицию.
В связи с началом военной операции НАТО в Афганистане в декабре 2001 года резко возросла роль Кыргызстана в геополитических приоритетах США. В ответ на просьбу из Вашингтона режим Акаева санкционировал создание базы антитеррористической коалиции в Манасе, где доминировали американские военные. Как отмечали исследователи вопроса А. Князев и С. Масаулов, Киргизия лучше других центрально-азиатских стран подходила на роль форпоста интересов США в регионе. Более того, Белый дом рассчитывал создать из Кыргызстана третий очаг антироссийского влияния наряду с Грузией и Украиной, резко изменившими свой внешнеполитический курс после произошедших «революции роз» и «оранжевой революции» [298]. По мнению известного отечественного политолога С. А. Караганова, используя Киргизию в качестве плацдарма, США и вовсе стремились претворить в жизнь концепцию «Большой Центральной Азии». Она подразумевала объединение стран региона в один независимый, в первую очередь от России, геополитический блок и «привязке» его к Пакистану и Афганистану; вместе с программами по расширению НАТО эта концепция должна была стать ключевым инструментом реализации американской политики на постсоветском пространстве [299]. Все это, разумеется, не могло не вызвать недовольство как в Москве, так и в среде ориентированной на Россию политической элиты Кыргызстана.
Внешний фактор оказал существенное влияние на консолидацию антиакаевской коалиции. В целом, с начала 2000-х годов недовольство как внутренней, так и внешней политикой президента стали проявлять не только бедные слои населения, но представители политической и бизнес-элиты.
В этих условиях в феврале — марте 2005 года должны были состояться выборы в киргизский парламент (Жогорку Кенеш). 29 декабря 2004 года несколько зарегистрированных оппозиционных блоков подписали меморандум о сотрудничестве для совместного противодействия административному ресурсу. В эту коалицию вошли «Народное движение Кыргызстана» под председательством К. Бакиева, общественно-политическое движение «Ата-Журт» во главе с Р. Отунбаевой, общественно-политическое движение «Жаны-Багыт» М. Иманалиева, «Народный Конгресс Киргизии» А. Атамбаева и Гражданский союз «За честные выборы» М. Аширкулова [300]. В большинстве своем оппозиционные партии представляли из себя «организации-однодневки», которые были созданы за год до парламентских выборов, однако их возглавляли политические «тяжеловесы», занимавшие ранее высокие государственные посты.
Опасаясь проиграть выборы и потерять контроль над парламентом, Акаев попытался не допустить к предвыборной гонке сильных противников: в январе 2005 года в закон о выборах было внесено изменение, которое не позволяло участвовать в них лицам, не проживавшим в стране в течении пяти лет, в том числе и бывшим дипломатам. Это исключало из борьбы Р. Отунбаеву, лидера блока «Ата-Журт», которая ранее была послом в США, а затем работала в ООН. 7 января 2005 года она была снята с выборов, причем в том же округе в качестве кандидата была зарегистрирована дочь президента Бермет Акаева. Под различными предлогами были лишены регистрации на выборах и другие оппозиционеры — А. Жпаров, А. Малиев, Б. Болотбеков и другие.
