Морская война - Коломб Филип Хоуард (читать полную версию книги .TXT) 📗
Операции обеих сторон с 1797 по 1805 г. управлялись, как я уже заметил, идеями о вторжении. Очень возможно, что влияние этих идей могло быть более косвенное, чем прямое; однако, если это и так, то все же я убежден, что хотя бы краткий обзор их послужит необходимым введением к изучению операций 1805 г., бывших уже безусловно операциями вторжения.
Я думаю, что рассматривая изложенное мной с точки зрения общего результата, не вдаваясь в детали, можем ясно видеть, что взгляды, руководившие неприятелем, отличались неопределенностью и ошибочностью от начала до конца. Владея сильной позицией, Франция не сумела воспользоваться ею, и главную причину этого надо искать в преобладании среди вождей ее двойственной идеи о необходимости добиваться одновременно с приобретением обладания морем чего-то еще другого, как будто в обладании морем уже не заключается весь залог успеха. Я думаю, что в уме французов было нелогичное убеждение, что хотя они и недостаточно сильны, чтобы приобрести и удержать обладание морем при помощи прямого нападения на силы неприятеля, но что они все-таки в состоянии достигнуть тех целей, которые в действительности-то могли быть достигнуты только при обладании морем.
И вот, благодаря этим-то направленным на отдаленные и туманные цели стремлениям, Франция упустила возможность сыграть простую, но могущественную игру, которая давалась ей в руки при ее сильной стратегической позиции и многих счастливых для нее случайностях хода войны.
Мы начинаем с франко-испанского соединения в Средиземном море в 1797 г., когда, благодаря непонятному отступлению адмирала Манна, лорд Сент-Винсент был оставлен только с 15 кораблями против 38. Если мы не объясним сидения союзников в их портах паническим страхом, то придется думать, что только какие-либо отдаленные и неопределенные цели удержали их столь превосходные силы от немедленного нападения на Сент-Винсента. Невозможно предположить, чтобы последний избежал поражения, если бы союзники руководились целью завоевания моря столь же определенно, как это имело место в предшествовавших голландских войнах.
Затем, каким образом может быть объяснена потеря испанских сил около мыса Сент-Винсент 14 февраля? История говорит, что испанский флот в действительности направлялся в Кадис и что, следовательно, встреча его с британскими силами могла быть непредвиденной случайностью… Однако чрезвычайно трудно верится, чтобы какой бы то ни было случай мог увлечь испанцев настолько западнее намеченного пункта. Скорее можно допустить, что сражение при Сент-Винсенте было неслучайным следствием каких-то призрачных целей, которые характеризуют, кажется, все действия союзников.
Подобно этому нет объяснения, основанного на здравом смысле, для оправдания потери голландских сил в сражении при Кампердауне. Оно ничем не вызывалось и ни к чему другому не вело, как ко взаимной потере сил и кровопролитию причины его лежат скорее в сильной реакции, последовавшей за упадком идей вторжения, чем в каких-либо хладнокровных намерениях здравой государственной политики.
Несколько странным образом приключение Наполеона в Египте с «крылом английской армии» стремилось оказать прямое влияние на приобретение обладания Каналом, но привлечением флота к участию в этой сухопутной экспедиции Наполеон повторил ошибку Медины-Сидониа и преднамеренную ошибку Конфланса. Сила, необходимая и достаточная для прикрытия высадки, могла бы быть доставлена одним только фрегатом. Французы положительно сами домогались участи, постигшей их на Ниле, и все же значительно менее суровой, чем та, которая ждала бы все их силы, если бы только Нельсон решился на преследование их немедленно после того, как увидел их вечером 22 июня по проходе мыса Пассаро. Если бы французский линейный флот был оставлен в Тулоне, Нельсон, по всей вероятности, не рискнув бы, оставив его, удалиться без наблюдения; весь ход дела тогда мог бы измениться. Самое лучшее употребление французских морских сил состояло бы в том, чтобы держать британцев вблизи Гибралтара или Кадиса. Переходя к выходу адмирала Брюи из Бреста в апреле 1799 г. и к комбинациям и движениям, последовавшим за этим, мы видим, что одна только мысль о необходимости уничтожить одну из трех эскадр (лорда Кейта, Дукворта или Нельсона) привела бы к атаке, обещавшей успех. Брюи делал свои распоряжения как морской министр и выполнял их как главнокомандующий. Каковы были эти распоряжения в действительности – еще не выяснено, но, без сомнения, они заключали в себе массу возможностей. Возможно, что должен был быть атакован Кейт; также возможно, что предписывалось нападение на Менорку, а может быть, атака Дукворта. Возможно, что имелось в виду освобождение Мальты… Наконец возможно, что предполагалось послать подкрепление Наполеону в Египет. Без сомнения, часть неудачи надо приписать недостаточности мореходного искусства, какой характеризовались оба союзных флота, но, по моему мнению, главная причина неуспеха лежит в ложном понимании принципов морской войны континентальными нациями. Если бы действительно существовало намерение разбить 15 кораблей лорда Кейта близ Кадиса 25 кораблями, находившимися вне порта, и 17 или 18 внутри его, – неужели же оно не могло бы быть осуществлено? Хотя и дул сильный шторм, но не было все-таки причины, чтобы он отнес французов сначала к Кадису, а потом за Кадис. Можно было лечь в дрейф, переждать погоду и таким образом замедлить приближение. Или, когда произошло окончательное соединение в Картахене, что же, как не какие-то отдаленные задачи, помешало привести в исполнение решительную программу, имевшую целью уничтожение британских морских сил в Средиземном море.
И затем последний маневр – соединенное возвращение к Бресту – был очевидной ошибкой. Сила стратегической позиции всецело заключалась в разделении союзных флотов по обеспеченным портам, откуда по распоряжению из центральной станции они могли бы выйти и атаковать сообща наши отдельные эскадры, которые мы, в стремлении удержать обладание морем, вынуждены были бы держать близ занятых ими портов. Их сила заключалась бы в возможности внезапной атаки. Но как только их флоты были сосредоточены в одном порту, эта опасность для обладателей моря миновала, потому что и они могли также сосредоточиться и не подвергаться нападению неприятеля с превосходными силами. Очень возможно, что эта именно мысль пришла в голову союзникам, но слишком поздно, когда было уже ясно, что таким сосредоточением сил в одном порту последние потеряли значение в течение всего остального периода войны.
Глава IX
Попытки приобрести обладание морем с определенной дальнейшей целью (продолжение)
Последняя попытка Франции
Когда при открытии враждебных действий в 1803 г. Наполеон отсылал британского посланника, то откровенно объявил ему, что главной его целью будет вторжение в страну, но в то же время высказался о слишком большой смелости такой идеи и выразил предположение, что попытка может окончиться для французского оружия весьма бедственно. Очевидно, что с начала войны в мае 1803 г. до августа 1805 г. каждое морское приготовление и каждое движение морских сил имели целью упрочить обладание Каналом на срок, достаточный для переправы из Франции в Англию громадной армии, посаженной на флотилию из мелких судов.
Лорд Сент-Винсент был тогда во главе Адмиралтейства, и положение дела, как его понимали в Англии, вместе с морскими приготовлениями для встречи неприятеля может быть изложено вкратце так.
В Тулоне и Кадисе у французов было не больше 10 линейных кораблей, 4 фрегатов и 2 судов меньших типов. Для наблюдения за их действиями был послан Нельсон с 14 линейными кораблями, 11 фрегатами и 21 малым судном.
В Ферроле было 5 линейных кораблей и 2 фрегата: за этим наблюдала британская эскадра из 7 линейных кораблей, 2 фрегатов и 2 малых судов.
В Рошфоре и около него было 4 линейных корабля, 5 фрегатов и 2 мелких судна. Чтобы следить за ними, было отправлено 5 линейных кораблей, 1 фрегат и 1 малое судно.
