Влесова книга. Троянский конь норманнизма - Чернованова Валерия М. (книга регистрации txt) 📗

Итак, можно заключить, что в 1952 г. ВК еще не существовала, но уже велась, вероятно, подготовка к ее созданию: продумывалось ее содержание, а вопрос о типе письма был уже решен – оно должно было включать элементы «санскритского» письма. С этой задачей создатели ВК не справились, но следом этого является написание букв под горизонтальной чертой на дощечке 16 (см. рис. 1).

В сочинении «Русский языческий фольклор: Очерки быта и нравов», законченном, вероятно, до конца 1953 г., есть любопытные сведения. Во-первых, это ссылка на лекцию г. Куренкова о старинных русских письменах, впоследствии «оставленных» «из религиозных и политических соображений» (т. 5, с. 20, 23), затем рассуждение о том, что древний новгородский язык «был близок к старо-чешскому», и примеры написаний: ензык, голомбь, ляд, т. е. либо совпадающих с ВК, либо близких к ее написаниям (с. 21). Затем находим припоминание о виденной до Первой мировой войны книге со славянскими «руническими надписями» (с. 24) и, наконец, первое сообщение о ВК, которое приведем полностью: у русичей «письмены были тоже разными, так как единства в них могло и не быть из-за различных условий торговых центров. В одних из них могли пойти в основу знаки готской письменности, а в других ведической. Мы ничего точного об этом не знаем, но логика стоит за это. Впоследствии нам выпало большое счастье видеть «дощки» из коллекции художника Изенбека, числом 37, с выжженным текстом. Частью буквы напоминали греческие заглавные буквы, а частью походили на санскритские. Текст был слит. Содержание трудно поддавалось разбору, но по смыслу отдельных слов это были моления Перуну, который назывался временами «Паруном», временами «Впаруной», а Дажьбог назывался «Дажбо» и «Даже». Текст содержал еще описание, как «Велс учил деды земе рати». На одной из них было написано о «Купе-бози», вероятно Купале, и об очищении «омовением» в бане и жертвой «Роду рожаницу», «иже есть Дедо свенту». Были строки, посвященные «Стрибу, кий же дыха яко хще», а также о «Вышен-бг, иже есь хранищ живот наших». Подробный разбор «дощек», которые нам удалось прочесть до их исчезновения, будет нами дан отдельно.

«Дощки» эти были подобраны Изенбеком во время гражданской войны в разгромленной библиотеке князей Задонских или Донских, точно нам неизвестно, да Изенбек и сам не знал точного имени хозяев разгромленного имения» (с. 25).

Итак, во время написания этой книги Миролюбов вдруг вспомнил о виденных им дощечках – том самом источнике, на отсутствие которого он жаловался за год до этого!

Но вот что примечательно.

Во-первых, история знакомства с дощечками представлена иначе: нет ни слова о том, что Миролюбов в течение 15 лет тщательно копировал огромный и трудный текст, – здесь всего лишь воспоминание о выпавшем «счастье видеть» и смутное обещание дать подробный разбор тех дощечек, «которые… удалось прочесть». Значит, история переписки и обработки текста была сочинена Миролюбовым позднее. Во-вторых, содержание дощечек определено как «моления Перуну», и, судя по цитатам, далее приведенным, в «этих» дощечках, возможно, были лишь тексты молитвенного или во всяком случае религиозного содержания.

В 1954 г. Миролюбов работает над книгой «Русский христианский фольклор. Православные легенды», вошедшей в 8-й том его сочинений. Здесь он обращается к ВК дважды. Первый раз – в связи с гипотезой о времени создания славянской письменности. Как и в других случаях, ценнейшим «источником» для него оказывается народное предание. Старуха рассказывала сказку: «Наши пращуры умели писать по-нашему раньше всякой грамоты» (т. 8, с. 167). Это дает основание Миролюбову вспомнить о «русских письменах», будто бы виденных Кириллом в Корсуни, и сформулировать вопрос следующим образом: если в древности не было письменности, то как же «записывал свои торговые счета Новгород? Он ведь греческих букв не знал». Далее читаем: «На этот вопрос дают ответ брюссельские (странное определение! – О. Т) «Дощьки Изенбека». Грамота действительно существовала, и была она основана на смеси готических, греческих и ведических знаков». Эта грамота («ранняя») была «сродни грамоте «Дощек»» (с. 167).

Мы найдем в этом томе и еще одно обращение к ВК, также касающееся вопросов графики. Миролюбов пишет об алфавите дощечек, настаивая на наличии в его составе готских (рунических) букв и букв «санскритских» [94]. «Откуда они попали в эти «Дощки», нас не интересует, – продолжает он. – Мы их видели лично, до исчезновения «Дощек», и читали тексты, видимо, писанные жрецом, как думает проф. А. Кур» (С. 235). Далее говорится, что в дощечках, «как в санскрите», имеется «общая черта, под которой написаны каленым железом, видимо, буквы слитно и без разделения на фразы». Итак, снова подчеркнуто, что «дощечки» писаны жрецом, что близко к версии о молитвенных текстах, в них будто бы содержащихся. Важно, что Миролюбов говорит здесь о выжженном тексте, тогда как в письме к С. Лесному от 11 ноября 1957 г. он говорит уже, что текст был «нацарапан шилом» (см. выше, с. 178). И наконец, любопытное заключение: «Так как эти «Дощьки» были обнародованы нами в «Жар-птице» (Сан-Франциско, Америка), то этика требует, чтобы мы воздержались от их изучения или построения наших догадок, теорий и т. д. Мы говорим о них в данной книге лишь вскользь. Остальное мы предоставляем г. А. Куру, кому по его специальности надлежит о них знать больше, чем всем остальным» (с. 236). Но почему же Миролюбов столь ценный для его темы материал по истории русов и их религии предпочитает черпать из иных источников – рассказов Прабы Варвары, конюха Михаила и Захарихи, «большая часть сказов» которой «представляет собой описание войн, нашествий и случаев из скотоводческого периода жизни славянорусов», как подчеркивает он позднее (т. 9, с. 123)? Ведь все эти темы раскрываются и в ВК. Почему же Миролюбов передоверяет дальнейшее исследование источника, якобы им найденного, переписанного и изученного, А. А. Куру? Ответ мы находим, возможно, в кратком замечании, следующем сразу же за описанием того, как выглядели в дощечке буквы а и б (и только они!): «Эти буквы взволновали мнение славистов. Одни из них утверждают, что такие буквы – «выдумка», а другие – что они относятся к V в.! Кто прав? Мы думаем, что нельзя заранее отрицать, как нельзя и утверждать, без тщательного изучения текстов. Архаичность языка, однако, вполне подтверждает догадку, что это самостоятельно выработанный нами алфавит» (с. 236). Вероятно, публикации прорисей в статьях А. Кура и Ю. П. Миролюбова (фотография дощечки будет опубликована лишь в феврале 1955 г.) вызвала обвинения в фальсификации. А так как Миролюбову важны были не столько сами дощечки, сколько содержавшиеся в них сведения, необходимые для построения его новых концепций, то, чтобы спасти эти сведения (им же самим изобретенные), он жертвует дощечками, отсылая интересующихся ими к А. Куру, а своим источником делает уже не дощечки Изенбека, а сказы Захарихи и припоминания Прабы Варвары, проверить которые не представлялось никакой возможности.

Именно поэтому и в сочинении «Русская мифология. Очерки и материалы», завершенном в августе 1954 г., Миролюбов также ссылается на своих информантов-старушек [95]. ВК упоминается лишь вскользь (с. 175), приводятся две цитаты из нее, которые нам не удалось обнаружить в известных текстах (С. 185–186), затем новая ссылка на дощечки: «Последние мы считаем столь же подлинным документом, как и всякий документ, относящийся к той отдаленной эпохе. То есть в нем есть и подлинное, и неподлинное. Одно – из Предания, а другое – от автора» (с. 214–215). Речь идет, однако, не столько о подлинности дощечек, сколько о достоверности сведений в них.

Таким образом, утверждает Миролюбов, «сказы Захарихи – единственное, что мы знаем из этих преданий прошлого» (с. 277). После этого решительного вывода, не оставляющего, казалось бы, места среди источников для ВК, вдруг появляется специальная глава «Еще о дощьках Изенбека», которую приводим почти полностью. Миролюбов пишет: «Нами не раз были упомянуты в этом труде «дощьки Изенбека». Мы не касаемся их определения, ни характера их языка, который сильно отличается от всех известных нам записей X и других веков, но мы можем сказать наверное, что текст содержит учение язычества, воспоминания минувших особенно ярких событий нашего народа, имена его вождей и призывает на защиту земли Русской всех, кто считает себя потомками Русколани, государства, бывшего где-то на Севере… Есть в «Дощьках Изенбека» и некоторые мифы, которых мы нарочно не касались в наших трудах, считая, что ими должны заниматься другие, а не мы. Мы вообще не хотели публиковать текста «Дощечек Изенбека», потому что такие публикации всегда вызывают дружное возмущение тех, кто даже «Слово о полку Игореве» считает подделкой. Критиков мы боялись, потому что обладаем незапятнанным именем, и не желали его делать нарицательным в устах невежественных людей. Не желали мы публикации текстов и из политических соображений, ибо наличие этих текстов может быть использовано нашими политическими врагами, большевиками. Однако судьба решила иначе, и тексты будут опубликованы А. А. Куром, который сопровождает их своими объяснениями… Серьезное изучение как языка «Дощек», так и их содержания, исторического значения или религиозного, вероятно, придет значительно позже, когда улягутся страсти.