Почему Сталин проиграл Вторую мировую войну? - Винтер Дмитрий Францович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Глава XXXIV
Был ли у Сталина противник на континенте
Европа—это всего лишь большой полуостров Азиатского материка.
Возразят: ни Наполеон, ни Гитлер не смогли выиграть войну и, в частности, захватить Британские острова, потому что у них был противник на континенте. У Солженицына («В круге первом») Сталин так и рассуждает: Наполеон и Гитлер не могли победить Англию, поскольку имели противника на континенте. А у него — не будет!
Начнем с того, что Наполеон не имел противников на континенте, по крайней мере, в течение трех лет — с 1809-го по 1812-й, однако в деле завоевания Британии за эти годы он что-то не очень продвинулся. Но мы сейчас не о Наполеоне, мы о Сталине. Так был у Сталина противник на континенте или нет? Разберемся.
Представим себе, что Сталин оккупировал Европу. Поставим себя на место Трумэна: где искать континентального союзника? Логика предшествовавшей политики Рузвельта, рассчитывавшего на Китай как на противовес не только Японии в настоящем, но и СССР в будущем (Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. С. 327, 339, 528–530 и т. д.), толкала именно в Китай. В условиях действия плана Маршалла, когда американская помощь уходила в Европу, Китаем пренебрегли, и его захватили коммунисты. Впрочем, мы уже говорили, что есть серьезные основания думать: геополитическая картина мира от этого мало изменилась, и Сталин все равно Китай потерял. А если бы Европе в силу захвата ее Сталиным помогать не пришлось?
Напомню, что в конце 1944 г. с разгромом японского флота и освобождением Филиппин (и с освобождением Бирмы), американцы получили возможность доступа в Китай, так сказать, с «парадного входа» (до этого помощь приходилось доставлять самолетами через Тибет, где на доставку тонны груза, как уже говорилось, требовалось истратить три тонны горючего (Яковлев H.H. 3 сентября 1945 г. С. 623). Теперь переоснащение китайской армии новейшей американской техникой стало вопросом времени, притом ближайшего.
Далее, вторжение «северных варваров» неминуемо сплотило бы китайский народ. В этих условиях коммунистам пришлось бы выбирать одно из двух. Либо примкнуть к общенародной борьбе — это было им тем легче, что Мао уже тогда, как мы видели, мягко говоря, не очень любил СССР. Либо оставалось превратиться в некий аналог «власовцев», обреченных на неприятие своей страной. И с учетом того, что выше было сказано о Китае, первый вариант был более вероятен, чем второй.
Вообще, завоеватели Китая добром не кончали. Так, татаро-монголы продержались в Китае 80 лет, а потом? Не только были изгнаны, а и сами независимость потеряли. А кто помнит сегодня про маньчжур? Примеры можно множить. Разница только в том, что применительно к XX веку, когда ход истории ускорился, сроки необходимо уменьшить, по крайней мере, раз в десять по сравнению со Средневековьем. Продержались в Китае восемь лет, а потом? Китай — страна, куда еще легче войти, чем в Россию, но откуда еще труднее выйти. Практически невозможно (в смысле — живым).
Кроме того, весь XX век Китай явно находился на подъеме, превратившись в течение менее чем столетия из политического трупа, на территории которого великие державы могли выяснять отношения между собой (например, почти вся Русско-японская война прошла на территории Китая), в сверхдержаву. Исторический опыт показывает, что нации, находящиеся на таком этапе исторического развития, из военных потрясений выходят лишь еще более усилившимися. Чтобы далеко не ходить — вспомним Россию первой четверти XVIII в. Помните, у Пушкина: «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат».
В любом случае, война в Китае приняла бы для СССР затяжной характер с необходимостью держать там миллионы солдат. Вообще, китайская тема столь обширна и многогранна, что заслуживает отдельной книги. Когда-нибудь дойдем до этого. А сейчас посмотрим на остальную Азию.
Логика войны втянула бы СССР на Ближний и Средний Восток. А там — многочисленное и в значительной своей части весьма воинственное мусульманское население. Вспомним, что в Средней Азии басмачи сопротивлялись Красной Армии почти 20 лет. Вспомним Афганистан. Вспомним, наконец, что при Сталине СССР отнюдь не стремился наладить отношения с некоммунистическими силами мусульманского Востока — интересующимся рекомендую, например, характеристику Египетской революции 1952 г. во втором издании Большой Советской Энциклопедии. Одним словом, еще немало войск пришлось бы держать и там.
Правда, русским традиционно симпатизировали в Индии. Но ведь и японцев в 1942-м индийцы сначала готовились встречать как освободителей, пока прибежавшие в Индию малайцы и бирманцы не порассказали, что эти «освободители» собой представляют. Вряд ли рассказы сотен тысяч (а может быть, и миллионов) бежавших от коммунизма иранцев и афганцев прибавили бы в Индии симпатий к сталинскому режиму. Во всяком случае, известно, что и позднее, в 1980-е гг., советская оккупация Афганистана резко ухудшила советско-индийские отношения. Оно и понятно: все известные истории завоеватели Индии, двигавшиеся с севера, прошли через Афганистан.
Итак: фронт против Китая, фронт на мусульманском Востоке, миллионы солдат в Европе, миллионы солдат на побережьях — вот уже четыре фронта. Напомню, что основной принцип стратегии — концентрация сил. Тот же Наполеон побеждал, пока воевал на одном фронте, до 1809 г. В 1809 г., выиграв на одном фронте, австрийском, он на другом выиграть не мог. А в 1812 г. проиграл на обоих — русском и испанском. Пока Гитлер воевал на одном фронте — побеждал, как повел войну на два фронта — известно, что получилось. А вот Сталин воевал в 1941–1945 гг. только на одном фронте. И Япония проиграла, ввязавшись в войну на два фронта — против Китая и США. А вот американцы второй фронт в Европе открыли только тогда, когда исход войны с Японией уже вполне определился. Сталину же в случае войны с США пришлось бы иметь против себя целых четыре фронта.
Кроме того, Трумэн вполне мог перехватить у Сталина антиколониальную инициативу. Как известно, США своих колоний не имели, поэтому инициатива с освобождением чужих колоний была бы им выгодна — как бы резко после этого возросли шансы американского проникновения (экономического и прочего) в бывшие колонии европейских метрополий! Кстати, многие деятели национально-освободительного движения (Сукарно, например) ждали от США нажима на европейские метрополии с целью убедить их предоставить колониям независимость (и далеко не всегда в своих надеждах обманывались). Да и дополнительный источник живой силы для войны у американцев появился бы. Ну, а Британии, отделенной от сталинских полчищ только узкой водной полоской Ла-Манша, не говоря уже об оккупированных Советами французах — бельгийцах — голландцах, вряд ли бы оставалось что-то иное, чем согласиться на американскую инициативу.
Итак, Сталину пришлось бы иметь против себя четыре-пять фронтов, а то и все шесть: шестой фронт — воздушные бомбардировки СССР, поскольку на ПВО тоже неминуемо должно было быть отвлечено немало сил. Во всяком случае, американцы — это не немцы, у которых стратегической авиации не было вообще и которые потому не смогли нанести расположенной в тылах советской промышленности особого ущерба (да что там в тылах — даже Москва не очень пострадала, несмотря на то что в отдельные моменты частям Вермахта оставалось до нее километров тридцать).
И все перечисленное — в условиях голодного тыла — кто бы нас кормил после прекращения поставок из Америки? Напомню, что еще в 1941 г., до массовой мобилизации людей, тракторов, грузовиков и лошадей в армию, урожайность составляла 4 ц/га, а поголовье крупного рогатого скота не достигло уровня 1916 г. — третьего года Мировой войны и кануна революции (Зверев А.Г. Записки министра. М., 1973. С. 188). Все это в условиях бомбежек, при многомиллионных лагерях в стране, значительная часть населения которых в 1945 г. готова была восстать, если бы ей только дали оружие (пятый фронт!). А что стоило сбросить его с самолетов? Это — не говоря уже об атомной бомбе (уже к концу 1945 г. их у Америки имелось 196).
