Шпионы, простофили и дипломаты - де Толедано Ральф (читаем книги онлайн .txt) 📗

Максвелл Стюарт – редактор «Nation» и «Public Affairs Pamphlets» – популярной серии брошюр, выпускаемой Институтом. В показаниях под присягой назван коммунистом.

Корлис Ламонт – сочувствующий коммунистам и ангел-хранитель всех прокоммунистических организаций. В настоящее время финансирует и поддерживает про-«красный» «Нью-Йорк компасс».

Элджер Хисс – как чиновник высшего эшелона Госдепартамента, один из близких друзей ИТО и как президент Фонда Карнеги за международный мир, следил, чтобы институт исправно получал денежки Карнеги. Советский агент, а ныне обитатель тюремной камеры, осужденный за нарушение присяги.

Бригадный генерал Эванс Карлсон – автор книг, издававшихся ИТО, твердый сторонник китайских коммунистов, близкий друг Агнес Смедли и тайный член коммунистической партии, согласно данным под присягой показаниям.

Израэль Эпштейн – пишет в «Нью-Йорк таймс», автор книг, изданных Институтом, друг коммунистов и враг Соединенных Штатов, если судить по его собственным писаниям, сотрудник советской тайной полиции; покинул Соединенные Штаты во избежание депортации.

Джеймс Аллен – бывший редактор зарубежного отдела в «Дейли уоркер», пишет в издания ИТО.

Менее чем за неделю до начала слушаний комиссии Маккаррана, около пятидесяти человек, более или менее близко сотрудничавших с Институтом, были идентифицированы как советские агенты, коммунисты или столь убежденные прокоммунисты, что разница была несущественной. О роли Института красноречиво свидетельствуют показания Луиса Буденза, экс-коммуниста и бывшего редактора «Дейли уоркер», в которых он процитировал Александра Трахтенберга, комиссара по культуре в коммунистической партии, сказавшего, что ИТО был «небольшой красной школой для обучения некоторых людей в Вашингтоне тому, что следует думать о роли Советского Союза на Дальнем Востоке. «Он был «красный, как роза», – сказал своему курьеру Элизабет Бентли мастер шпионажа Яков Голос. Александр Бармин, бывший бригадный генерал Красной армии, а ныне глава русской секции «Голоса Америки», объяснил это следующим образом, выступая на слушаниях комиссии Маккаррана:

«Сенатор Фергюссон: Что представлял из себя Институт? Был ли это коммунистический фронт или нечто другое, на ваш взгляд? Что именно?

М-р Бармин: Конечно, у нас бывает иногда то, что мы называем «крышей». Институт был специально создан для достижения узких военных целей. Это была фальшивка, не более, чем финт, подделка. Вместо него мог быть какой-нибудь экспортно-импортный бизнес или какой-нибудь магазин, или туристическая фирма, которые были бы устроены как место для встреч или собраний и в качестве предлога для законного жительства в районе.

Что до Института (ИТО), то здесь был, конечно, план другого рода. Это была организация, которая уже существовала и которая была основана, чтобы идеально подходить не только для какой-то одной страны, но для всего тихоокеанского региона в целом. Эта «крыша» могла позволить им обеспечить передвижение их людей, что открыло бы огромные возможности для разведывательной деятельности. Так что это была не специально созданная конструкция, но такая, что должна была проникнуть всюду и занять ключевые места в государственных учреждениях.

Что до вопроса передвижения людей, должно было быть достаточно сотрудников, которые могли бы докладывать о своих наблюдениях военной сети и спокойно работать внутри организации для сбора информации и вербовки людей и проч. [45].

Сенатор Фергюссон: Итак, Институт был последней структурой, которую вы собирались использовать и использовали, так?

М-р Бармин: Так».

«Звездой» Института тихоокеанских отношений был Оуэн Латтимор. Как Эдвард Картер был выдающимся администратором организации, так Латтимор был выдающимся ученым, защитником московских процессов, неутомимым пропагандистом интересов Советского Союза и китайских коммунистов. Латтимора можно описать как человека, который всегда оказывался в нужном месте. В 150 тысячах фрагментов переписки ИТО, которые Комитет по внутренней безопасности нашел спрятанными в подвале дома Фредерика Филда и в гараже Картера в Ли, штат Массачусеттс, досье Латтимора было огромно и – бесконечно откровенно.

Сенатор Маккарти обвинил Оуэна Латтимора в том, что он был «архитектором нашей дальневосточной политики» – политики, передавшей Китай в руки коммунистов, пытавшейся убрать умеренную администрацию в Японии и создавшей предпосылки для нынешнего конфликта в Корее. В том смысле, что писатели и корреспонденты, работавшие на институт, делали политику Госдепартамента – факт самоочевидный, и потому все спокойно доверяли этим людям. Да, Латтимор был именно тем, кем считал его Маккарти. Но Маккарти пошел, однако, дальше, обвинив Латтимора в том, что он был «советским агентом высокого ранга» [46]. Невозможно было определить заранее, насколько серьезно может быть воспринято это второе обвинение. Существуют показания Бармина, служившего когда-то под началом генерала Берзина в 4-м Управлении Красной армии, согласно которым Латтимор «считался своим человеком» в советской разведке. Бармин фактически повторил заявление в том же роде, сделанное генералом Вальтером Кривицким – покойным главой советской разведки в Западной Европе. И Луис Буденз, говоря об источниках получения официальной информации для компартии, которую поставляли ему такие люди, как Джек Стэчель, Эрл Браудер и Фредерик Филд, показал, что Латтимор считался членом международного советского аппарата. Все эти обвинения Латтимор отмел, поставив под сомнение даже сам факт существования генерала Берзина.

Невозможно дать исчерпывающую оценку этим показаниям. Да в некотором смысле это выходит за рамки данного вопроса. Метод Латтимора – метод, которому следовали и в ИТО, – лучше всего изложен в письме, написанном им Картеру в 1938 году:

«Мне кажется, ты человек достаточно себе на уме, если судить по тому, как долго ты думал над темами исследований для китайской секции – для Азиатикуса, Хан-Сенга и Чи (Чжао Тингчи). [47].

Я полагаю, для основных целей данного исследования хорошо бы менять позицию, занимаемую Институтом, в зависимости от страны. Что до Китая, я подозреваю, что это окупится, если нам держаться несколько позади официальной позиции китайских коммунистов, на достаточном отдалении, чтобы не рисковать заполучить такой же ярлык, но и несколько впереди от позиции активных китайских либералов, чтобы это было заметно. Что до СССР, следует поддерживать в основном их внешнюю политику, но без использования их лозунгов и ни в коем случае не создавая у них впечатления нашей подчиненности им…»

Такова была та самая техника «себе на уме»: поддерживаем политику, но не лозунги, которая столь эффективно применялась Латтимором, ИТО и прокоммунистически настроенной шайкой интриганов в Госдепартаменте, и теми, кто повсюду всучивал Америке тех, кого сейчас уже повсеместно признали национальными врагами. Метод этот – вести коммунистическую пропаганду в привычных американских терминах – метод тонкий, коварный и психологически точный [48].

Подобные статьи влияли на ту часть американской публики, которая в свою очередь оказывала влияние на формирование американской внешней политики. Через таких людей, как помощник госсекретаря Самнер Уэллес, постоянно пребывавшем в близком общении с Эдвардом Картером и другими светилами и знаменитостями ИТО, и Джон Винсент, эта пропаганда прямиком попадала в Госдепартамент. ИТО сделал свои многотомные исследования доступными для правительства. Его издания – «Far Eastern Survey» и «Pacific Affairs» – последний редактировался сначала Латтимором, потом – Мишелем Гринбергом (членом аппарата Бентли, ставшего помощником личного адъютанта Белого дома Лачлина Курье и впоследствии перешедшего в Госдепартамент, откуда он был уволен в период «сокращения численности вооруженных сил») – являлись фактически обязательным чтением для чиновников зарубежной службы. А это способствовало ловкому и упорному распространению пропаганды. В 1947 году, когда «Незаконченная революция» Эпштейна вышла в свет, Картер написал разоблачительно откровенное письмо директору по рекламе издательства «Литтл, Браун и компани», помеченное «лично и конфиденциально»: