Накануне - Кузнецов Николай Герасимович (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Корабль медленно кренился на правый борт, пока, затонув наполовину, не сел на грунт.
Катера с ранеными спешили к берегу. На стенке мола укладывали тела погибших. Позвонил морской министр Прието и сказал, что он сам вылетит в Картахену. Я вместе с командующим встретил его па соседнем аэродроме. В машине он не проронил ни слова. Был печален. На следующее утро мы с Прието посетили госпиталь, где лежали раненые, потом долго стояли на молу вблизи затонувшего линкора.
– Ке варваридад! (Какое варварство!) – повторял дон Индалесио.
Почему произошел взрыв? Наиболее вероятными представлялись две причины: диверсия со стороны мятежников или халатное обращение с боезапасом. На корабле было сильно влияние анархистов, среди команды отсутствовала должная дисциплина. Обе причины были, на мой взгляд, равно вероятны. Прието полагал, что линкор погиб от диверсии фашистов.
Потеря крупнейшего корабля республиканского флота произвела тяжелое впечатление на моряков. Но долго горевать было некогда. Несколько дней спустя флот снова вышел в море на поиски противника.
Вскоре после этого вместе с командующим Мигелем Буиса мы проходили мимо затонувшего линкора. Командующий горестно смотрел на торчащие из воды орудийные башни.
– Разные бывают судьбы у кораблей, – проговорил он. – У одних блестящий, но короткий век, другие плавают долго, а гибнут вот так, как «Хайме 1». Вы никогда не слышали о крейсере «Королева Мерседес»?
Мигель Буиса рассказал, что испанский крейсер «Королева Мерседес» был построен в 80-х годах прошлого века. Он был снабжен паровыми машинами, но имел еще и три огромные мачты для парусов и являл собой, должно быть, весьма внушительное зрелище. В 1898 году, когда началась американо-испанская война, крейсер был на Кубе, в порту Сантьяго-де-Куба. Его затопили, чтобы преградить американскому флоту вход в гавань. После войны американцы подняли корабль. Корпус у него оказался прочным, и его решили использовать как плавучую казарму для кадетов американского военно-морского училища.
– Все же старый крейсер еще раз поднял испанский флаг на своей мачте, – продолжал Буиса. – Произошло это двадцать два года спустя после того, как он попал в руки американцев. Испанская эскадра посетила тогда американский порт Аннаполис. Линкор «Альфонс XIII» дал салют. Тогда на стеньге мачты «Королевы Мерседес», как положено правилами о салютах, взвился испанский флаг. Крейсер ответил своему соотечественнику – линкору «Альфонс XIII» – двадцатью одним выстрелом. Но испанский флаг пробыл на его мачте всего лишь несколько минут…
Я понял, почему дон Мигель вдруг вспомнил эту старую историю. «Хайме 1» назывался прежде «Альфонсом XIII». Значит, старый испанский крейсер «Королева Мерседес» салютовал тому-самому линкору, который лежал теперь на дне у мола Картахены…
«Королева Мерседес» еще долго оставалась плавучей казармой на чужом флоте. В одном из американских журналов я прочитал сообщение о том, что в 1957 году крейсер сдали на слом.
Да, судьбы у кораблей, как и у людей, очень различны. Одни проходят почетный, блестящий, хотя– и короткий, путь. Другие кончают свою жизнь бесславно. А третьи гибнут, не успев совершить полезных дел.
Есть у нас старый крейсер – «Аврора». Он прожил долгую и героическую жизнь. Его имя стало бессмертным. Мы по праву гордимся историей этого корабля. Он участвовал в боях еще в русско-японскую войну. В исторические дни Октября Центробалт послал «Аврору» вместе с «Зарей Свободы» (о которой рассказывается в драме Бориса Лавренева «Разлом»), эсминцем «Самсон» и другими кораблями в Петроград. Матросы крейсера штурмовали Зимний.
В конце сороковых годов, когда решалась судьба корабля, ко мне, помню, поступило множество писем от моряков. Все они в один голос заявляли: «Надо сохранить „Аврору“ как историческую реликвию». Я обратился по этому вопросу в Исполком Ленгорсовета, и в августе 1944 года по моему предложению он принял решение об установлении навечно крейсера «Аврора» на Неве у Петроградской набережной. Старый крейсер стал не только революционным памятником и интереснейшим музеем. Он до сих пор служит школой для будущих командиров флота.
В день празднования пятидесятилетия Великого Октября крейсер «Аврора» встал там, где он стоял в 1917 году. В 21 час 35 минут над Невой прогремел выстрел. Стреляло носовое орудие крейсера, то самое, чей выстрел полвека назад ознаменовал начало новой эры в истории человечества.
Не только крейсер «Аврора» вписал в историю русского флота героические страницы. Имена многих наших кораблей останутся в памяти потомков. На Черном море я знал два корабля, достойных упоминания за их долголетие и честное служение народу. Крейсер «Коминтерн», который раньше назывался «Память Меркурия», в царском флоте считался ненадежным. Потом он был восстановлен и в наше время много лет плавал как боевой, а позже – как учебный корабль. Он дожил до Великой Отечественной войны. И когда корпус и механизмы корабля стали непригодными, его затопили у входа в реку Хопи недалеко от Поти. Даже после этого он по мере сил служил флоту – использовался как волнолом. Нечто подобное случилось и с «Красным Кавказом». Перед войной он считался отличным боевым кораблем. В годы войны выполнял самые ответственные поручения. Не раз прорывал блокаду и доставлял людей и вооружение в осажденный Севастополь. В конце 1941 года под командованием А.М. Гущина крейсер провел на редкость смелую операцию: ворвался в занятую врагами Феодосию, под огнем ошвартовался у стенки порта и высадил десант, чем помог нашим войскам освободить Феодосию и Керчь. Когда кончилась война, старый крейсер стал учебным кораблем. Но и этому пришел конец. Свои последние дни крейсер доживал в качестве морской цели. Он принял участие в испытании новых ракет. Мне хорошо помнится доклад: первая же ракета попала без промаху. «Красный Кавказ» начал медленно крениться и затонул около Феодосии, возле того города, где он несколько лет назад метко разил врага и высаживал десант.
На флоте издавна существует хорошая традиция – именами прославленных кораблей называть новые корабли, только что вступившие в строй. Тем самым как бы воскрешаются страницы героического прошлого и эстафета славы передается от поколения к поколению. Радует, что сейчас у нас эта традиция получила широкое распространение.
В начале августа 1937 года меня вызвали в Москву. Накануне моего отъезда в нашем клубе собрались советские моряки-волонтеры. Они пожелали мне доброго пути и дали множество поручений. В капитанию зашел командующий республиканским флотом М. Буиса. – Возвращайтесь скорей, – сказал он. Короткая остановка в Валенсии: выполнил поручение посла Розенберга, получил задание Штерна доложить в Москве о его нуждах, сделал визит вежливости морскому министру Прието. С ним у пас давно установились неплохие отношения.
В Барселоне с удовольствием остановился у нашего консула В.А. Антонова-Овсеенко. Разговорились… Он вспомнил Октябрьские дни, Балтийский флот, рассказал, как в начале июля 1917 года сидел в тюрьме вместе с П.Е. Дыбенко, простым моряком с «Гангута», ставшим вскоре председателем Центробалта.
Вернуться в Испанию мне не пришлось. Но испанские события еще долго владели моими мыслями.
Я остался убежденным, что основная масса испанских моряков была глубоко предана республике, так как героически сражалась с флотом мятежников. Своим моральным состоянием республиканцы, несомненно, превосходили противника. Главная заслуга флота в войне – обеспечение морских коммуникаций, и прежде всего – с Советским Союзом. Без этого было бы немыслимо создать новую республиканскую армию и вести длительную войну на всех фронтах.
Мог ли республиканский флот достичь больших успехов? Да. Флот мог бы действовать более решительно, наносить ощутимые удары фашистам, особенно в первое время, пока те были слабы на море. Но это уже зависело не столько от команд кораблей, сколько от руководства флотом и всей войной со стороны верховного командования и правительства республики.
