История сыска в России, кн.1 - Кошель Пётр Агеевич (книга жизни txt) 📗
«Цесаревич»
В 1840 году по Вятской губернии бродил человек – высокого роста, волосы и бакенбарды «с рыжа русые».
Сначала, появляясь в деревнях, он называл себя отставным гусаром Александром Александровым (что и было, собственно, верно) и говорил, что умеет предсказывать будущее, находить клады. Потом постепенно этот человек стал в беседах с зажиточными крестьянами утверждать, что он не кто иной, как цесаревич Константин, и в подтверждение показывал левую руку, где не было указательного пальца.
Почему самозванец принял имя цесаревича, он позже объяснить не мог. Вероятно, декабрьские события 1825 года и неожиданная смерть Константина Павловича от холеры в народном сознании приняли такие формы, что деревня готова была поверить во что угодно. За четыре года до этого в Красноуфимске объявился лжеимператор Александр I. Правда, его тут же схватили, наказали плетьми и сослали.
Лже-Константин бродил по вятским селениям, охотно принимаемый раскольниками и скрываемый ими. Нашлась самозванцу и подруга – гулящая крестьянка Акулина Васильева. На допросе она рассказала, что вместе с раскольниками принимала самозванца за цесаревича Константина Павловича и потому «из уважения к его особе уйти от него не смела», кроме того, он застращивал её, грозя «за малейшее с её стороны ослушание сказнить».
Наконец о самозванце узнал окружной начальник, и лже-Константина задержали. По дороге в уезд, во время остановок в сёлах, он ещё продолжал говорить, что предсказывает будущее, открывает клады, знает несколько мест с залежами золота, выдал даже своих приверженцев раскольников, указав их тайные молитвенные дома. Но о своём высоком происхождении уже молчал. Да и смешно было бы об этом говорить после найденных у него вещей. Обнаруженный при нём паспорт свидетельствовал, что его владелец – рядовой Мариупольского полка, уволенный в отставку. Был ещё солдатский железный шомпол, две картинки – одна с изображением Иоанна Дамаскина, другая с надписью «Жена Вавилонская», портрет Кутузова, несколько – по словам самозванца – воловьих жил в тряпке, завязанная в полотенце земля с рыбными костями и несколько аршин кожи, холста и прочих вещей, очевидно, собранных самозванцем у приверженцев. «Цесаревич» оказался к тому же неграмотным.
Что дальше? А дальше – плети, ссылка на каторжные работы.
Радетели сыска
Мы остановились на той стороне деятельности III Отделения, которая имела непосредственный политический характер. Но политические дела, настоящие или мнимые, бывали не так часты в жандармской практике. Это были праздники, сулившие повышения и награды, дававшие возможность сыпать всеподданнейшими докладами, словом, суетиться и производить патриотический шум. Праздники эти по возможности затягивались, в случае долгого отсутствия изобретались, но всё-таки бывали не каждый день. А между тем люди, служившие в «здании у Цепного моста», без работы никогда не сидели. Наоборот, учреждение это было очень деловое.
Просматривая описи архива III Отделения, поражаешься той бездне совершенно незначительных и никакого государственного значения не имевших дел, которыми занимались жандармы. В своём стремлении охватить всю жизнь населения, они вмешивались решительно во всякое дело, куда представлялась возможность вмешаться. Семейная жизнь, торговые сделки, личные ссоры, проекты изобретений, побеги послушников из монастырей – всё интересовало тайную полицию. В то же время III Отделение получало огромное количество прошений, жалоб, доносов, и по каждому шло расследование, на каждое заводилось особое дело.
Занимавшиеся этими мелкими делами жандармы не считали свою работу малозначительной. Наоборот, в отчёте о пятидесятилетии III Отделения отмечается, что «эта часть делопроизводства Отделения отличалась особенною обширностью, так как в сороковых годах ежегодно поступало от двух до пяти с половиной тысяч просьб, кроме всеподданнейших прошений, подаваемых во время высочайших путешествий, число коих колебалось между четырьмя и десятью тысячами. От лиц всех сословий без изъятия как русских подданных, так и иностранцев, проживающих в России и за границей, поступали просьбы и жалобы по частным делам самого разнообразного содержания».
Далее отчёт даёт сжатую квалификацию этих просьб и жалоб. Хотя классификация эта и не является исчерпывающей, но всё же она даёт представление о широте и разнообразности жандармских интересов. Предметами просьб были в особенности: а) содействие к получению удовлетворения по документам, не облечённым в законную форму; б) освобождение от взысканий по безденежным заёмным письмам и тому подобным актам; в) пересмотр в высших судебных местах дел, решённых в низших инстанциях, остановление исполнения судебных постановлений, отмена распоряжений правительственных мест и лиц; г) восстановление права аппеляции на решения судебных мест; д) домогательство о разборе тяжебных дел вне порядка и правил, установленных законами; е) помещение детей на казённый счёт в учебные заведения; ж) причисление незаконных детей к законным вследствие вступления родителей их в брак между собой; з) назначение денежных пособий, пенсий, аренд и наград; и) рассрочка и сложение казённых взысканий; к) возвращение прав состояния, облегчение участи состоящих под наказанием, освобождение содержащихся под стражей; л) с представлением проектов по разным предприятиям и изобретениям.
Жалобы были двух родов:
1) на поступки частных лиц и 2) на действия присутственных мест и должностных лиц.
Жалобы первого рода преимущественно подавались: а) на личные оскорбления; б) на нарушение супружеских обязанностей с просьбами жён о снабжении их видами для отдельного проживания и обеспечения на счёт мужей; в) на обольщение девиц; г) на неповиновение детей родителям и на злоупотребление родительской властью; д) на неблаговидные поступки родственников по делам о наследстве; е) на злоупотребление опекунов; ж) по делам о подлоге и несоблюдении форм и составлении духовных завещаний.
Жалобы второго рода преимущественно обращены были: а) на бездействие или медлительность по денежным взысканиям; б) на пристрастие, медленность и упущения при производстве следствий при рассмотрении дел гражданских и уголовных, при исполнении судебных решений и приговоров; в) на оставление просьб и жалоб без разрешения со стороны начальствующих лиц.
В некоторых просьбах и жалобах заключались, кроме того, указания на злоупотребления частных лиц по взносам казённых пошлин, по порубке, поджогу казённых лесов, по питейным откупам, по подрядам и поставкам и тд.
Далеко не всегда III Отделение ожидало, пока жалобщик или проситель обратится к нему, как к высшей государственной инстанции. Местные полицейские власти аккуратно доносили о «всех вообще происшествиях», и часто внимание начальства останавливали самые пустяковые подробности. Где-нибудь крестьяне сообщали местным властям, что им известно подземелье, в котором хранится клад. Дело не может обойтись без жандармского офицера. На прикомандирование такого офицера испрашивается разрешение центра. Шеф жандармов пишет доклад императору. Николай решает: «Объявить доносителям, что ежели вздор показывают, то с ними поступлено будет, как с сумасшедшими; хотят ли на сие решиться, и если настаивать будут, то послать».
К крестьянам посылается жандармский подполковник, и все вместе отправляются на поиски клада, которого, конечно, не находят. Напуганные заварившейся вокруг этого дела кутерьмой, крестьяне каются, что судили по преданию и по приметам, что «сами в погребе не были, а поверили другим и что, впрочем, подземельных сокровищ без разрыв-травы открыть нельзя». Дело опять движется по инстанциям и снова доходит до верха. Царское слово не может быть нарушено, и новая высочайшая резолюция гласит: «Так как было им обещано, что с ними поступлено будет, как с лишёнными ума, то и послать их на год в ближний смирительный дом».
