Украденное имя (Почему русины стали украинцами) - Наконечный Евгений (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Через школу, вузы и другие средства тотального контроля над идеологической жизнью общества имперская терминология прививалась целым поколениям россиян, украинцев и белорусов. Не лишнее здесь добавить, что в российских (советских) школах на территории Украины воспитывались граждане чужой государственности, а зачастую национальные оборотни. Это были не школы, а казармы янычар. История, которая изучалась в российских (советских) школах, была идеологической отравой. Она калечила украинские юношеские души, не давала им ни понимать, ни анализировать судьбу собственного народа. Драконовская цензура пристально следила за всеми публикациями, не допуская наименьшего отклонения от официальных терминов, — особенно это касается исторической терминологии периода Киевской Руси.
Те украинские подсоветские историки, которые не приняли российской этнонимической терминологии, были грубо репрессированы, а произведения внесоветских историков как еретические были запрещены. Известно, какому тотальному физическому уничтожению, осуждению и депортации подверглись видные представители украинской исторической науки. И не только исторической науки. По словам режиссера Юрия Ильенко, истинная элита украинского народа, его генофонд постоянно расстреливался, высылался в Сибирь, морился в тюрьмах, вытеснялся на изгнание (часто добровольное), преследовался всеми видами цензуры. Ему не давали возможности додумать до конца никакой серьезной и оригинальной мысли. Не позволяли никакого самостоятельного поступка, включая запрет думать на родном языке. Народ веками превращали в равнодушную ко всему, кроме кормушки, толпу.
Зарубежные исследователи, в том числе даже некоторые диаспорные, часто, к сожалению, не понимают роли и значения в реальных условиях Восточной Европы этнонимической терминологии. Показательной является отстраненная позиция И. Лисяка-Рудницкого: «Словесная полемика против термина „Киевская Русь“ не будет приносить пользы и, вероятно, не будет продуктивной» [39]. На самом деле, проблема этнонимической терминологии в условиях Восточной Европы является не только ежедневной практикой десятков миллионов, но и острой проблемой национальной идентичности. «Наилучшие представители украинской науки хорошо понимали все значение разъяснения этого вопроса и посвящали ему много внимания» [40]. З. Кузеля, рассматривая термины «Русь», «Украина», «Малороссия», утверждал: «Вопрос об этой терминологии является исходным пунктом во всей схеме украинской истории» [41]. В конце концов, не случайно все курсы истории Украины так или иначе начинаются с выяснения во времени и пространстве названий, под которыми шли исторической дорогой украинский и российский народы.
С помощью манипуляций этнонимами «руський», «русский», «русин» идеологи «Великой России» стараются лишить украинцев права на наследство Киевской Руси, показать их в виде этнической смеси, без исторических корней и без традиций. Манипуляции с именами известны издавна. Например, в Древнем Египте во время специального ритуала разбивали керамические изделия с написанными на них названиями народов-врагов, накликая таким образом на них гибель. Для достижения аналогичной цели в новейшие времена прибегают просто к запрету собственных этнических названий, к запрету собственного языка.
Вместе с названием, с коротеньким словом «Русь» московские правители хотели отобрать многовековое культурное наследство наших предков, их политические достижения. Как справедливо утверждал проф. Е. Огоновский, от украинского народа московский империализм «присвоил себе народное название „Русь“, пользуется его древней литературой и объявляет миру, что Русь-Украина является настоящей Россией» [42]. Такой же мысли придерживался и выдающийся славист А. Брюкнер, который в своей «Истории России» заметил: «Выпестованный монгольскими ханами примитивный народ с мизерным, ориентального характера культурным достоянием вдруг превратился в старинный с богатейшим наследством европейский народ» [43].
Таким образом, московские правители, переняв наш старый этноним, добились мимикрического эффекта, то есть уподобления чего-то одного другому.
Присвоение россиянами нашего этнонима, несмотря на его искаженную фонетически форму, внесло полнейший хаос в понимание истории Восточной Европы, «неясность и смутьянство» [44], сильно затерло, в частности для западных исследователей, границы между двумя — украинским и российским — историко-культурными наследиями. За незначительными исключениями, на Западе под влиянием официальной терминологии эти границы, в сущности, не различают. Западные историки, языковеды, литературоведы, искусствоведы, археологи огульно приписывают россиянам все наше прошлое [45]. Через этнонимическую мимикрию расплывчаты эти границы и в трудах «отечественных» исследователей. Достаточно сказать, что, например, в школьном учебнике «История СССР», изданном в Украине, украинские дети читают, как «российские» (!) князья Олег и Игорь правили в Киеве. Из подобных фактов, почерпнутых, в частности, из научно-популярной, публицистической и художественной литературы, можно было бы составить не одну книгу.
Со второй половины XVIII столетия («История Русов») длится идеологический спор об этнониме «Русь» и обо всем, что с ним связано, который закарпатец Ю. Венелин в свое время назвал спором между «южанами и северянами» [46]. Эту идеологическую борьбу, в определенной мере, можно сравнить с борьбой двух европейских историографических школ — романской и германской. Спорят, или цивилизация Запада возникла на фоне древней римской культуры, или новая цивилизация германского происхождения. Спор носит сугубо кабинетный характер.
Однако спор «южан и северян» не носит и не может носить академического, флегматично-спокойного характера. В свое время М. Грушевский предостерегал, что украинский историк не может исходить из позиций нейтрального, скептически настроенного исследователя. Отсюда иногда чрезмерная полемичность в споре, иногда чрезмерная категоричность суждений. Ведь речь идет здесь, ни больше ни меньше, о праве украинцев и белорусов на существование как отдельных народов. Для московских империалистических кругов утверждения о якобы общем этнониме является средством идеологического узаконивания завоевания и угнетения Украины и Белоруссии, сладкой мечтой о вечном владении ими, по праву будто бы наследника Киевского государства — Руси. Пропаганда в таком плане в России не утихает по сей день.
Схема исторического процесса, основанная на идентификации понятий «Русь» и «Россия», к недавнему времени излагалась в школах всех республик СССР [47]. Такая практика, в конце концов, продолжается по сегодняшний день в России и частично в Украине.
Беспрецедентный семидесятилетний антиукраинский террор большевизма, период откровенной фальсификации, элементарного вранья, жестокого полицейско-идеологического надзора, когда украинских историков физически уничтожали вместе с их запрещенными произведениями, отлучили целые поколения украинцев от своего прошлого. Случается, что даже просвещенные люди путаются в определении и различении этнонимов «Русь», «Украина» и их производных форм. «В ходе истории, — как очень метко отмечает в своей работе „Новые горизонты древней Украины“ доктор Александра Копач, — меняются названия жителей и территории Украины, а это влечет неясность и путаницу, которые мы и самые испытываем на себе с изменением древнего названия „Русь“ на „Украина“» [48].
