Тайны волхвов. В поисках предания веков - Джилберт Эдриан (книги хорошего качества txt) 📗
ВОЗВЫШЕННАЯ ИСТОРИЯ СВЯТОГО ГРААЛЯ
С самого начала кампании крестоносцы были заражены своего рода лихорадкой, подходящей скорее воинам ислама, нежели христианам. Они верили, что ведут Священную войну, что если они погибнут на поле битвы или даже вне его, но при исполнении своего долга, то им гарантировано место в раю. Сегодня подобная вера может оказаться наивной, но в то время она считалась вполне нормальной. Отчасти это объяснялось растущим мистицизмом, который вскоре проявится в другой заметной традиции Средневековья — богоискательстве. Его истоки следует искать не в Византии, а в далекой Британии, которая после Норманнского завоевания в 1066 году заинтриговала норманнов своими легендами Артуровского цикла.
В 1091 году близкий родственник Вильгельма I Завоевателя, граф Глостера Роберт Фицхэммон внезапно захватил замки Южного Гламоргана. Хотя Уэльс был еще далеко не покорен, этот факт порадовал Вильгельма II, брата герцога Нормандии Роберта, и Фицхэммон был пожалован титулами Завоевателя Уэльса и князя Гламоргана. В отличие от Англии, норманны были относительно хорошо приняты в Уэльсе и почти сразу же начали вступать в браки с представителями главных уэльских семей. Поскольку многие из них были потомками бретонцев из Северной Франции, их интересовала история Британии времен саксонских нашествий и заселения Бретани и Нормандии эмигрантами из Британии. Норманны быстро сообразили, что этот бретонский «контакт» давал им чуть ли не законное право притязать на Британию. Уэльские легенды о короле Артуре, правившем в Британии в VI веке, полюбились норманнскому двору. Если Артур разбил саксов в Битве при Бэдоне, то их собственный уэльский герцог Вильгельм снова разгромил английскую армию при Гастингсе. В этом смысле Вильгельм не узурпировал трон Британии, а вернул его законным владельцам. Норманны ассимилировали и другие вещи из уэльского мистического фольклора, в том числе и легенды о событиях, последовавших за Распятием. Согласно различным версиям, вскоре после Воскресения Иосиф из Аримафеи доставил в Британию чашу, которая известна под названием «Грааль» и которой, как считается, пользовался Христос во время Тайной вечери. Чаще приписывали чудодейственные свойства, и последовавшая утрата британцами чаши неизбежно должна была обернуться катастрофическими последствиями для королевства короля Артура.
Хотя легенда о Граале в той изысканной форме, в которой мы знаем ее сегодня, не была записана до середины XII века, то есть почти пятьдесят лет спустя после первого крестового похода, практически нет сомнений в том, что идея поиска религиозных приключений уже в 1097 году увлекала европейскую аристократию. И наоборот, опыт первого крестового похода и его последствия оказали глубокое влияние на «артуровскую» мифологию. Одно из самых важных событий крестового похода произошло во время длительной и изнурительной осады Антиохии, когда под полом Храма Св. Петра было найдено копье, которым, как считали многие, был пронзен бок Христа.
Рассказывают, что у некоего Петера Бартоломью, слуги паломника из Прованса по имени Вильям Петер, было видение, во время которого он встретился со Св. Андреем. Последний взял его дух с собой в Церковь Св. Петра, которая в тот момент еще находилась в руках турок и использовалась как мечеть, и показал ему участок пола в южном приделе, сказав, что там спрятано копье, которым был пронзен бок Христа. Петеру велели рассказать об этом епископу Ле Пюи и собственному сюзерену графу Тулузскому Раймону. Ошеломленный подобным «ясновидением», робкий крестьянин Петер Бартоломью побоялся предстать перед столь важными господами с рассказом о своем видении и не сразу решился выполнить поручение святого. В конце концов, когда город был взят и пол храма раскопан, Петер извлек копье из земли. Эта находка стала поворотным пунктом крестового похода, не отмеченного до тех пор особым успехом. Видения Петера и обнаружение копья в указанном им месте придали бодрости приунывшим было участникам похода. Прихватив копье с собой в качестве талисмана, европейцы атаковали турецкую армию, которая в свою очередь осадила город, и одержали победу при численном меньшинстве. Этого было достаточно для того, чтобы все, кроме самых закоренелых скептиков, признали копье подлинным.
История Петера Бартоломью свидетельствует о том, что участниками крестового похода двигал мистицизм и что та особая роль, которая отводится Копью Лонгина в более поздних легендах о чаше Грааля, почти определенно заимствована из реального опыта реальных рыцарей. Вполне вероятно и то, что, по крайней мере, часть крестоносцев активно разыскивала и другие вещи, связанные с Распятием, в том числе и чашу Грааля. Это и было — как мне представляется — главной причиной, по которой контингент рыцарей под командованием Болдуина Булоньского (ставшего позже королем Иерусалима) и племянника Бомонда — Танкреда оставил армию, осадившую Антиохию, и отправился на восток, дабы овладеть Эдесой. Знаменитый город претендовал на то, что первым принял христианство, и имел, как мы увидим позже, особое значение для легенды о Граале.
После Константинополя и Антиохии Эдеса была третьим по величине христианским городом Византийской империи. Занимая опасное положение на окраине империи в Северной Месопотамии, она никогда не была защищена от нападения. В 609 году ее захватил персидский царь Хосров, в 628 году ее отвоевал обратно Ираклий, а в 639 году ею овладели арабы-мусульмане. Во время первого крестового похода она временно оказалась снова в руках христиан под правлением армянина по имени Торос. Номинально он был вассалом Византийской империи, но на практике считал себя вправе поступать так, как ему заблагорассудится. Положение его было все же довольно шатким, так как его небольшое княжество со всех сторон окружали враждебные мусульмане. Поэтому Торос считал большой удачей присутствие в регионе огромной армии крестоносцев. Будучи преклонного возраста и не имея наследников, он был рад поделиться властью в Болдуином в обмен на европейскую защиту города и на этих условиях пригласил франков в Эдесу. Болдуин и Танкред (позже ставший князем Галилеи и регентом Антиохии) с их рыцарями были восторженно встречены в Эдесе. В причудливой церемонии, когда Болдуину пришлось раздеться по пояс и потереться обнаженной грудью о грудь сначала Тороса и затем его супруги, Болдуин был усыновлен ими и объявлен их наследником. Вскоре армянина растерзала обезумевшая толпа, и Болдуин стал де-факто сюзереном первого государства (графства) крестоносцев.
Историческое восприятие крестовых походов в качестве благопристойного прикрытия элементарных амбиций молодых французских рыцарей, жаждавших обзавестись собственными княжествами и герцогствами, уже вышло из моды. Такая точка зрения, прежде отстаивавшаяся лордом Рансимэном (автором знаменитой исторической трилогии о крестовых походах), была развенчана Джонатаном Райли-Смитом, редактором недавно изданной «Оксфордской иллюстрированной истории крестовых походов». Последний пишет:
«В то время как после второй мировой войны и Нюрнбергского процесса интеллектуальное развитие могло предрасположить людей к более критическому подходу к крестоносцам, участие такого большого числа мужчин и женщин в этом движении все еще часто объяснялось их неискушенностью или жаждой материальных выгод, и последняя точка зрения нашла мощную поддержку в виде разумного, но весьма слабо обоснованного предположения, что крестоносцы появились в результате семейной стратегии экономического выживания…
В самом деле, трудно было приписать искренним мужчинам и женщинам столь отвратительную идеологию как побуждение к крестовым походам; легче было поверить в то, что они были слишком недалекими, чтобы понять, чем они занимаются, или утверждать, что их стимулировало — какие бы объяснения они ни давали — стремление заполучить землю или добычу, хотя и трудно подкрепить последнее объяснение. Все знали, что ведение войны было дорогостоящим делом в Средние века, и распространялись сообщения, если даже их игнорировали, о тех финансовых жертвах, которые предстояло принести рыцарям и их семьям ради участия в крестовых походах».
