Человек и дракон - Овчинников Всеволод Владимирович (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Нисине казалось, что у него достаточно научных сил. Чего, по мнению профессора, ему не хватало, так это двух тонн урановой руды. Японские месторождения в префектуре Фукусима не оправдали надежд.
Оккупационным властям в Китае и в странах южных морей было поручено развернуть интенсивные поиски урановой руды. Но обеспечить ее быструю поставку оказалось не так-то просто. Слишком уж много было тогда других неотложных нужд: требовалась и сталь, и медь, не хватало нефти и электроэнергии.
Как раз в то время, когда в осуществлении проекта «Эн» были сделаны первые шаги, произошел курьезный инцидент, который вызвал большую тревогу у японской контрразведки. В парламенте и за его пределами много толков вызвала речь, с которой выступил депутат верхней палаты профессор Айкицу Таканадате.
— Господа депутаты вряд ли отдают себе отчет, — сказал он, — к каким последствиям могут привести недавние открытия в ядерной физике. А ведь они дают возможность создать бомбу величиной со спичечный коробок, которая будет способна пустить ко дну линкор…
Японские парламентарии ухмылялись. Слова профессора казались абсурдом, тем более что он вообще слыл чудаком. В разгар шовинистического словоблудия о божественном предназначении Японии депутат Таканадате не придумал ничего другого, как выступить за замену японской иероглифической письменности латинским алфавитом!
Однако заявление, сделанное с парламентской трибуны, не могло не попасть в газеты. Пошли разговоры о спичечном коробке, способном потопить линкор. Чем отчаяннее становилось положение Японии, тем охотнее подхватывались подобные слухи.
Впрочем, японская контрразведка напрасно беспокоилась, что слова чудака-профессора привлекут внимание Соединенных Штатов к проекту «Эн». Американская агентура расценила выступление с парламентской трибуны как еще одно свидетельство того, что никаких работ в данном направлении в Японии не ведется.
«Сведения об атомных исследованиях в Японии нас мало интересовали, — вспоминает Лесли Гровс в книге „Теперь об этом можно рассказать“. — У Японии не было никаких шансов располагать нужным для производства бомб количеством урана или урановой руды. Кроме того, необходимые для достижения этой цели промышленные мощности лежали далеко за пределами ее возможностей. Беседы с нашими учеными, лично знавшими ведущих ученых-атомщиков Японии, убедили нас в том, что научные кадры Японии в этой области слишком малочисленны, чтобы добиться успеха».
Руководитель Манхэттенского проекта был весьма близок к истине. Если он распоряжался двумя миллиардами долларов и имел под своим началом 150 тысяч человек, то японский проект «Эн» в несколько раз уступал по масштабам даже германскому «урановому проекту», который располагал в пересчете на американскую валюту лишь десятью миллионами долларов и имел около ста участников.
509-й сводный авиаполк
Летом 1944 года, то есть еще за год до того, как участники Манхэттенского проекта смогли убедиться в осуществимости атомного взрыва, генерал Гровс уже начал подготовку к боевому применению нового оружия. По его рекомендации главнокомандующий военно-воздушными силами США генерал Арнолд, начальник штаба армии генерал Маршалл утвердили план операции под кодовым наименованием «Серебряное блюдо». В соответствии с этим планом началось формирование специальной авиачасти.
На авиационном заводе в штате Небраска было заказано 15 стратегических бомбардировщиков Б-29 с измененной конфигурацией бомбовых люков. Чтобы максимально облегчить самолеты, с них были сняты броня и все вооружение, кроме спаренного крупнокалиберного пулемета в хвостовой части. Благодаря этому максимальная высота полета этих «сверхкрепостей» достигла 12 тысяч метров, что делало их практически недосягаемыми для японских истребителей.
Командиром авиачасти был назначен тридцатилетний полковник Тиббетс. Он участвовал в первых массированных бомбардировках Германии, был личным пилотом генерала Эйзенхауэра, а потом летчиком-испытателем бомбардировщиков Б-29. Их с середины 1943 года начал выпускать концерн «Боинг».
Тиббетс лично занимался подбором пилотов первого класса, которые, в свою очередь, давали рекомендации о составе своих экипажей и персонале технического обслуживания. Осенью 1944 года личный состав авиачасти Тиббетса собрался на аэродроме в Уэндовере в штате Юта. Туда же поступили специально переоборудованные «сверхкрепости», на которых экипажи сразу же начали учебные полеты.
Суть тренировок состояла в следующем. После прицельного бомбометания с высоты 10 тысяч метров самолет-носитель должен был сделать крутой разворот, чтобы за 40 секунд, пока падает бомба, удалиться по крайней мере на 13 километров от места взрыва.
30 декабря 1944 года генерал Гровс доложил Стимсону, что первые американские атомные бомбы будут готовы для боевого применения примерно к 1 августа 1945 года. Он сообщил также, что 509-й сводный авиаполк (как была официально названа часть полковника Тиббетса) заканчивает в штате Юта первый этап тренировок, после чего будет переброшен на Кубу, где в программу его боевой подготовки будут включены длительные полеты над морским пространством. Гровс просил Стимсона проинформировать о готовящейся операции командование вооруженных сил США в бассейне Тихого океана.
Хлопоты Нильса Бора
Пока гитлеровский рейх сохранял стратегическую инициативу в войне, мозговой центр Манхэттенского проекта работал с полным напряжением сил. Но после Сталинградской битвы, и особенно с середины 1944 года, когда стало ясно, что Красная Армия уже нанесла фашистскому зверю смертельную рану, среди ученых начались колебания. Многие усомнились: оправданно ли прибегать к атомному оружию в данной войне?
Первым против этого активно выступил Нильс Бор. Как один из первооткрывателей тайн атомного ядра, он считал своим долгом предотвратить использование ядерной энергии в военных целях. Бор добивался, чтобы эта грозная сила была немедленно поставлена под международный контроль с участием Советского Союза. Он доказывал, что, если оставить русских в неведении о новом оружии, которое скоро окажется в руках американцев, это может привести к распаду антигитлеровской коалиции, к разделению послевоенного мира на два враждебных лагеря, угрожающих друг другу ядерным оружием. Бор утверждал, что он, как физик, нисколько не сомневается в способности Советского Союза создать собственную атомную бомбу.
16 мая 1944 года Бор добился приема у Черчилля. Британский премьер был тогда целиком поглощен подготовкой к высадке союзников во Франции. Он неохотно согласился встретиться с ученым. На беседу было выделено всего полчаса. К тому же, когда Бор по обыкновению начал неторопливо и сбивчиво излагать свои мысли, научный советник премьер-министра лорд Черуэлл попытался помочь ему каким-то замечанием. И тут между Черчиллем и Черуэллом вспыхнула словесная перепалка, занявшая почти все время. Выпроводив Бора из кабинета, Черчилль с раздражением сказал:
— О чем он все-таки приходил беседовать со мной? О физике или о политике?
В Лондоне нашлись люди, которые охотно подхватили эту мысль. До чего, дескать, наивны эти выдающиеся ученые! Даже если они что-то смыслят в своей области, то совершенно близоруки в политике. Нет ничего хуже, когда они начинают лезть не в свои дела. Если бы, мол, знать наперед, сколько хлопот будет с этим Бором, может быть, и операция по его похищению в свое время планировалась бы по-иному.
После оккупации Дании фашистами Нильс Бор продолжал руководить Институтом теоретической физики в Копенгагенском университете. 29 сентября 1943 года британская разведка узнала, что в Берлине подписан приказ арестовать Бора и доставить его в Германию. Участники датского движения Сопротивления решили тайно вывезти ученого из страны. С их помощью Бор 30 сентября на прогулочной лодке добрался до рыбачьей шаланды, которая доставила его в Швецию. 12 дней спустя со стокгольмского аэродрома поднялся английский бомбардировщик «москито». В самолете не было кресла для пассажира, и датского физика поместили в бомбовый люк.
