Война с готами. О постройках - Кесарийский Прокопий (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
Узнав об этом и считая это великим несчастьем, император тотчас же назначил префектом претории для Италии Максимина с тем, чтобы он был главнокомандующим над военными начальниками и доставлял воинам все, что нужно. С ним он послал флот, на корабли которого он посадил войско из фракийцев и армян. Начальником фракийцев был Геродиан, а во главе армян стоял Фаза, родом ибер, племянник Перания. Вместе с ним плыло и немного гуннов. Поднявшись со всем флотом из Византии, Максимин прибыл к Эпиру в Элладе. Там он без всякого основания остановился, теряя дорогое время. Он был совершенно неопытен в военном деле, поэтому труслив и крайне медлителен. Затем как начальника пешего войска император послал Деметрия, который и раньше совершал походы с Велизарием, командуя пешими легионами. Этот Деметрий, пристав к Сицилии, услыхал, что Конон и неаполитанцы терпят очень тяжелую осаду, так как у них полный недостаток продовольствия; он решил возможно [228] скорее двинуться к ним на помощь, но сделать это он был не в силах, так как войско у него было малочисленное и вообще весьма неважное. Тогда он придумал следующее: собрав и Сицилии возможно большее число кораблей и наполнив их хлебом и всяким продовольствием, он заставил неприятелей думать, что на кораблях плывет большое войско. Как оказалось, враги так и подумали. Они считали, что против них идет большое войско, заключая это из того, что, по их сведениям из Сицилии плывет против них большой флот. И если бы Деметрий решился сразу идти прямо к Неаполю, думаю, он испугал бы врагов и спас город, так как никто не выступи. бы против него. Но он сам, испугавшись опасности, решил совсем не приставать к Неаполю, а поплыл в гавань Рима и там спешно стал набирать солдат. Они же, разбитые варварами и чувствовавшие перед ними большой страх, решительно отказывались идти с Деметрием против Тотилы и готов. По этому он был принужден идти в Неаполь только с теми, которые прибыли с ним из Византии. Был тут другой Деметрий родом из Кефалении, старый моряк, очень опытный в морских делах и опасностях. Он участвовал вместе с Велизарием в его походах на Ливию и Италию и настолько прославился своей опытностью, что император назначил его наместником. Неаполя. Когда варвары начали осаждать это место, он, будучи человеком несдержанным на язык, очень часто оскорблял Тотилу и позволял себе говорить чересчур много лишнего Когда стало ухудшаться и без того их плохое положение и быстрыми шагами приближалась к осажденным гибель, он решился с согласия Конона один сесть тайно на маленьким челнок и отправиться к начальнику войска Деметрию. Сверх вероятия, прибыв благополучно и встретившись с Деметрием, он очень его ободрил и побудил к данному предприятию. Тотила же, услыхав, что это за флот, держал наготове очень много быстроходных судов «дромонов». Как только враги пристали к берегу в этом месте, недалеко от Неаполя, Тотила. появившись внезапно, поверг их в ужас и всех обратил в бегство [229]. Многих из них он убил, очень многих взял в плен живыми; бежали только те, которые с самого начала сумели вскочить в корабельные шлюпки; в числе их был и сам военачальник Деметрий. Все корабли со всем их грузом и экипажем варвары захватили в свои руки. Там они нашли и Деметрия-наместника. Отрезав ему язык и обе руки, они не убили его, но, покалечив его таким образом, разрешили ему идти куда он хочет. Такое возмездие понес Деметрий за свое злоречие и распущенность языка по отношению к Тотиле.
7. Спустя некоторое время пристал к Сицилии и Максимин со всем флотом. Прибыв в Сиракузы, он сидел спокойно, боясь военных действий. Узнав об этом, начальники римского войска со всей поспешностью отправили к нему гонцов, прося возможно скорее идти на помощь. В числе других послал к нему гонцов и Конон из Неаполя, до крайности стесненный осадой со стороны варваров: у него уже совсем не было продовольствия. Но Максимин, потеряв все благоприятное время в своих страхах и нерешительности, испугавшись угроз со стороны императора, подвергаясь упрекам и издевательствам со стороны других, все-таки продолжал оставаться там, все же войско послал в Неаполь под начальством Геродиана, Деметрия и Фазы, когда наступила уже зима. Когда римский флот был уже близко от Неаполя, задул сильный ветер и поднялась ужасная буря. Все покрыл мрак, а волны не давали гребцам поднимать весла или вообще делать что-либо другое. Из-за шума бушующих волн они не могли даже слышать друг друга; все перемешалось, и свирепствовала одна только буря, которая прибила их к берегу, где стояли лагерем враги. Таким образом, варварам можно было входить на любой корабль римлян, и они их избивали и топили без всякого с чьей-либо стороны сопротивления. Очень многие были взяты живыми в плен, в том числе и сам начальник Деметрий. Геродиану и Фазе с очень немногими удалось бежать, так как их корабли подошли не очень близко к неприятельскому лагерю. Вот что случилось с римским флотом. Тотила, велев кинуть на шею [230] Деметрия веревку, потащил его к стенам Неаполя и велел убеждать осажденных не предаваться дальше бессмысленным надеждам и не губить себя, но возможно скорее, сдав город готам, избавить себя от величайших бед. Ведь император в дальнейшем уже не может послать им на выручку другое войско, и с этим флотом для них пропала и вся военная сила и вся надежда на спасение. Все это сказал Деметрий, как велел ему Тотила. Осажденные, уже и без того страшно мучимые голодом и недостатком во всем остальном, когда увидали несчастное положение Деметрия и услыхали все его речи, потерям всякую надежду, предались воплям и стенаниям, не. зная, что им делать, и весь город был полон великого смятения и плача.
После этого Тотила, вызвав их всех на стены, сказал следующее: «Не потому, что мы имели против вас какие-либо обвинения или упреки, граждане неаполитанские, приступили мы к этой осаде, но сделали это с той целью, чтобы избавив вас от самых жестоких деспотов, могли воздать каждому из нас благодарность за то, что он сделал для нас хорошего в течение этой воины, и за это испытал столь много тяжело; о от наших врагов. Дело в том, что вы одни из италийцев всегда показывали свое полное расположение к племени готов и меньше всех выражали желание подчиниться нашим врагам Так что и теперь, хотя мы и принуждены осаждать Бас вместе с ними, мы, конечно, уважаем и чтим вашу верность, стараясь вести эту осаду не во вред неаполитанцам. Поэтому, если вы страдаете от тяжести осады, не думайте, что за это вы должны сердиться на готов. Ведь те, которые стремятся сделать хорошее друзьям, не заслуживают с их стороны никакою обвинения, если даже будут принуждены высказать им свое расположение мерами, не всегда для них приятными. Пусть меньше всего будет у вас страха к нашим врагам, и, и, основываясь на том, что было, не думайте, что они опять победят нас. Все неожиданные и чудесные превращения в жизни, которыми иногда судьба награждает нас сверх ожидания, обычно с течением времени вновь входят в свое русло. И мы настолько чувствуем [231] к вам расположение, что согласны, чтобы Конон и все его воины, не испытав никакой от нас неприятности, ушли куда хотят, если, сдав нам город, захотят удалиться оттуда, при этом со всем их достоянием. Мы вполне готовы дать им в этом клятву и клятвенно же обещать полную неприкосновенность для неаполитанцев». Эта речь Тотилы вызвала одобрение со стороны неаполитанцев и всех воинов, бывших с Кононом: они страшно мучились от голода ввиду недостатка продовольствия. Но, сохраняя верность императору и все еще надеясь, что к ним на выручку придет какое-либо вспомогательное войско, они согласились на то, что сдадут город через тридцать дней. Тотила же, желая лишить их всякой надежды на помощь от императора, назначил им срок в три месяца, с тем чтобы после этого срока они поступили, как было условлено. И он им твердо обещал, что до этого он не будет делать никаких нападений на стены и не употребит против них никакой хитрости. На этом они и порешили. Но осажденные, не дожидаясь назначенного срока (они уже и очень страдали от недостатка предметов первой необходимости), немного времени спустя приняли в город Тотилу и варваров. Тем временем кончился восьмой год той войны (542-543), которую описал Прокопий.
