«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война - Лозунько Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
3 января 1932-го занятием японцами Цзиньчжоу оккупация Маньчжурии была завершена. В марте было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Но на этом дело не закончилось. Еще в меморандуме Танака был провозглашен курс на недопущение национального объединения Китая с постепенным превращением его провинций в источник сырья и базу для дальнейшего завоевания Индии, Филиппинского архипелага, Малой и Центральной Азии с созданием т. н. «Великого Пояса Азиатского Процветания» под эгидой Японии. Политико-идеологически эта доктрина оформлялась расистскими («Азия для азиатов») и шовинистическими («Япония во главе Азии») лозунгами.
Для того чтобы реализовать широкую программу региональной, а затем и мировой экспансии, Японии необходимо было гарантировать себя на континенте на севере, т. е. устранить гипотетическую угрозу вмешательства СССР. Такая задача была тем более актуальна, что Москва оказывала помощь Китаю в его национально-освободительной борьбе. Кроме того, Япония не прочь была поживиться и ресурсами советского Дальнего Востока.
К середине 30-х обстановка складывалась таким образом, что была высока вероятность военного столкновения между Японией и СССР. Это вынуждало Москву ослаблять свою военную группировку на западных границах (соответственно делая их более уязвимыми). Такое развитие событий — возможную советско-японскую войну — намеревались использовать поляки. Программа минимум — аннексия Литвы. В расчете на то, что увязший в конфликте с Японией СССР окажется не в состоянии противодействовать этой акции. Ну а при благоприятном (с точки зрения польских захватнических планов) развитии ситуации можно было подумать и об Украине с Белоруссией.
С другой стороны, и Япония была заинтересована в угрозе для границ СССР, что ослабило бы последний и облегчило для Токио реализацию своих агрессивных планов. В связи с чем японские эмиссары начали активно обрабатывать Берлин и Варшаву в соответствующем русле. Три агрессора — Германия, Япония и Польша, что называется, нашли друг друга на почве совпадения захватнических интересов. Т. е. польско-германский альянс следует рассматривать в более широком контексте — германо-японо-польского союза, пусть и не оформленного в виде документов (по крайней мере публичных).
К середине 30-х возникала ситуация, при которой СССР мог оказаться перед перспективой войны на два фронта — против Германии и Польши на Западе и Японии на Дальнем Востоке. И это осознавали в Москве.
Еще за полгода до подписания польско-германского пакта 19 июня 1933-го в письме из НКИД СССР на имя советского полпреда в Польше Антонова-Овсеенко говорилось, что «тенденция к сближению с Германией питается в Польше», в т. ч. «из стремления авантюристических кругов пилсудчиков использовать возможную войну Японии с нами и поддержку гитлеровской Германии». «Оккупация Польшей Литвы, как Вы правильно отмечаете, возможна в случае вооруженного конфликта на Дальнем Востоке и последующего на нас нападения со стороны Польши», — указывалось в документе [273].
В качестве возможного повода для начала агрессии против СССР японцы рассматривали «проблему КВЖД» — Китайско-Восточной железной дороги, построенной Россией в 1897–1903 гг. После русско-японской войны 1904—05 гг. южное направление КВЖД отошло к Японии (ЮМЖД — Южная Маньчжурская железная дорога). С 1924-го КВЖД находилась в совместном управлении СССР и Китая. В 20-е годы из-за КВЖД СССР неоднократно конфликтовал с Китаем.
КВЖД имела важное военно-стратегическое значение с точки зрения возможной войны СССР с Японией. Желая избежать конфликта (тем более, он мог вылиться в войну на два фронта), и в качестве стратегической уступки Японии, снимающей ее озабоченность относительно военной угрозы со стороны СССР, глава НКИД Литвинов от имени советского правительства уже 2 мая 1933 г. заявит японскому послу в Москве Ота о готовности Москвы немедленно начать переговоры о продаже КВЖД Маньчжоу-Го [274].
После подписания в январе 1934-го пакта между Германией и Польшей значительно активизируется германо-польско-японское сотрудничество, получившее полное одобрение во влиятельных кругах польского истеблишмента. Так, 22 февраля председатель иностранной комиссии сейма сенатор Януш Радзивилл во время посещения Вильно обрисовал следующие перспективы, открывающиеся перед Польшей: «на пользу Польши пошли изменение обстановки в Германии и угроза СССР со стороны Японии… Нам помогло то обстоятельство, что наш великий восточный сосед, столь грозный для нас несколько лет тому назад, все более запутывается в дальневосточной политике, результаты которой сегодня трудно предвидеть». Размышления этого стратега опубликовала консервативная краковская газета «Час», а далее в массовом порядке, с одобрительными комментариями и умствованиями вроде «внутренней необходимостью каждого небольшевистского государства является защита от большевистской заразы» перепечатали издания третьего рейха [275].
16 марта лондонский еженедельник «Уик» сообщает о существующей договоренности между Польшей и Германией напасть на СССР совместно с Японией [276].
В июле посол США в Москве Буллит будет писать госсекретарю Хэллу, что Пилсудский делает ставку на советско-японскую войну в связи со своими планами захватов на Востоке — чтобы «воссоздать там прежнее величие Польши» [277].
9 июля в Варшаву с трехдневным визитом прибывает брат японского императора принц Коноэ, который привез Пилсудскому письмо от бывшего военного министра Японии генерала Араки (активного сторонника войны с СССР, использующего в качестве повода КВЖД). Данные советской разведки (доклад ИНО ГУГБ НКВД на имя Сталина от 5 сентября 1934 г.) гласили, что в своем письме Араки (жаловавшийся на недостатки японской авиации) предлагал в качестве возможных сроков начала совместных германо-польско-японских военных действий против СССР весну 1935-го: «Если Польша и Германия дадут Японии заверения в том, что они выступят против СССР на следующий день после начала военных действий между Японией и СССР, то Япония достаточно подготовлена, чтобы начать войну немедленно, не дожидаясь срока окончания реорганизации и усиления своей авиации» [278].
Что до проблем с авиацией, то Польша взялась оказать Японии посильную помощь, продав лицензии на ряд польских самолетов, в частности на истребитель П-7.
Отдельно следует сказать, что на фоне сближения Польши с Германией и Японией происходит и резкая переориентация системы польских военных закупок. Если прежде главными партнерами Польши были Франция и Чехословакия, то в середине 30-х Варшава начинает сворачивать сотрудничество с французскими и чешскими оборонными предприятиями в пользу других государств.
Так, в письме замнаркома индел Стомонякова от 27 ноября 1934 г. на имя полпреда СССР в Дании Тихменева говорится: «недавно начальник шведского генерального штаба ездил в Польшу. Заинтересованность Польши в Швеции и усиление там польского влияния получили новую базу в крупных военных заказах, которые Польша, после обострения ее отношений с Чехословакией, перенесла в Швецию на заводы Бофорса. Если принять во внимание одновременное обострение отношений Польши с Францией и учесть заинтересованность Польши в шведском рынке, особенно для польского угля, а также географическую близость Швеции, то станет ясно, что Швеция становится постепенно дополнительной военно-промышленной базой для польского империализма» [279]. Советская разведка постоянно фиксировала рост польско-шведского сотрудничества в области вооружений, например докладывала о масштабных польских заказах в Швеции систем ПВО осенью 1934-го [280].
