Врачебные тайны дома Романовых - Нахапетов Борис Александрович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
В 1817 г. столь удачно начатая преподавательская карьера внезапно оборвалась, и Енохин (в возрасте 26 лет!) поступил на казённый счёт в Петербургскую медико-хирургическую академию, которую окончил в 1821 г. с отличием: был удостоен звания лекаря I отделения и награждён серебряной медалью.
Ещё во время обучения Енохин обратил на себя внимание президента Академии Я.В. Виллие, по протекции которого он был назначен после окончания Академии сперва в Павловский, а затем в Преображенский гвардейский полк, что было, несомненно, большой удачей для молодого врача, не имевшего связей и поддержки. Так началась военная служба И.В. Енохина, приведшая его к самым верхам военно-медицинской иерархии русской армии.
Тот же Я.В. Виллие назначил И.В. Енохина присутствовать с отрядом гвардии на коронации Николая I в Москве в 1826 г. Когда летом 1827 г. Николай I, собиравшийся путешествовать по западным губерниям России, попросил Виллие назначить ему молодого врача для сопровождения, тот указал на Енохина. Выбор оказался на редкость удачным: Енохин так понравился царю, что тот, отправляясь на войну с Турцией в 1828 г., сам приказал, чтобы Енохин постоянно находился при нём. Возможно, царю импонировали его внешние данные. Как вспоминает доктор А.И. Ильинский, лично знавший И.В. Енохина, «Енохин был высокого роста, строен, красив и подавал блестящие надежды, что сделается со временем хорошим врачом. Кроме того, он обладал громадным тактом». В последнем император имел возможность убедиться лично. «В то время проходила осада Силистрии, — пишет Ильинский. — Перемена климата и вредные местные условия повлияли на государя, и он заболел перемежающейся лихорадкой. Позвав Енохина и желая испытать его прежде в том — до какой степени он может оправдать доверие к нему, государь объявил ему о своей болезни и приказал держать это в тайне, так как он не желал, чтобы осаждавшие Силистрию войска, узнав о болезни государя, пали духом. Сказав, что открывает болезнь только одному Енохину, государь приказал ему лечить себя. Действительно, никто в армии, даже самые приближённые к государю лица и не подозревали, что государь нездоров. Енохин свято сохранил вверенную ему тайну и, оправдав доверие императора, вылечил его от болезни».
Конечно, следует признать, что Енохин очень сильно рисковал, поступая таким образом, так как в случае печального исхода ему бы не поздоровилось. Но всё обошлось благополучно. Царь высоко оценил медицинские познания и деонтологические качества молодого врача и полностью доверил ему своё здоровье. В течение восьми месяцев похода Енохин неотлучно находился при императоре и ежедневно являлся к нему для осмотра. Согласно записи в Формулярном списке, И.В. Енохин находился при особе императора при осаде Браилова, при переправе через Дунай, при занятии Базарджика, при осаде Шумлы, при осаде и взятии Варны и во время плавания из Варны в Одессу на фрегате «Флора» и на корабле «Императрица Мария».
Путешествие на «Императрице Марии» чуть было не закончилось плачевно для русской короны. Н. Тальберг пишет: «Николай I, по взятии Варны, отбыл в Одессу на корабле „Императрица Мария“, который поднял паруса 2 октября под командованием капитана Папа-Христо. В пути разыгрался страшный шторм, продолжавшийся 36 часов. „Только государь, граф Потоцкий и я, — писал Бенкендорф, — были здоровы и на ногах, цепляясь за всё встречное, когда хотели передвинуться с одного места на другое. Нас неудержимо гнало к враждебным берегам Босфора… Ещё сутки такой же бури, и Русского монарха выбросило бы на турецкую землю!.. К Одессе мы подошли только с наступлением ночи (8 октября)“».
В мае–июне 1830 г. И.В. Енохин сопровождал Николая I в его поездке в Царство Польское на заседание сейма. Осенью того же года он находился в свите царя, отправившегося в Москву, где возникли волнения в связи с разразившейся там эпидемией холеры. По данным А.Г. Лушникова, за время эпидемии холеры в Москве в 1830 г. переболело 8340 человек и умер 4531 больной. Болезнь не разбирала ни званий, ни должностей. До середины июня 1831 г. умерли 14 врачей, в том числе лейб-хирург М.Н. Еллинский и известный московский профессор-терапевт М.Я. Мудров.
Популярное описание эпидемии холеры в Москве дано А.И. Герценом в «Былом и думах». Менее известно описание, принадлежащее сокурснику М.Ю. Лермонтова по Московскому университету П.Ф. Вистенгофу, также ярко живописующее обстановку в Москве:
«В первых числах сентября (1830 г. — Б.Н.) под Москвой разразилась губительная холера. Паника была всеобщая. Массы жертв гибли мгновенно. Зараза приняла чудовищные размеры. Университет, все учебные заведения, присутственные места были закрыты, публичные увеселения запрещены, торговля остановилась. Москва была оцеплена строгим военным кордоном и учреждён карантин. Кто мог и успел, бежал из города…
Из шумной и весёлой столицы Москва внезапно превратилась в пустынный, безлюдный город. Полиция силой вытаскивала из лавок и лабазов арбузы, дыни, ягоды, фрукты и валила их в нарочно вырытые (за городом) глубокие наполненные известью ямы. Оставшиеся в живых заперлись в своих домах. Никто без крайней необходимости не выходил на улицу, избегая сообщаться между собой. Это могильное, удручающее безмолвие московских улиц по временам нарушалось тяжёлым, глухим стуком колёс больших четырёх местных карет, запряжённых парой тощих лошадей, тянувшихся небольшой рысью к одному из временно устроенных холерных лазаретов. Внутри кареты или мучился умирающий, или уже лежал обезображенный труп. На запятках этих злополучных экипажей для видимости ставили двух полицейских солдат-будочников, как их тогда называли. Мрачную картину изображал этот движущийся рыдван, заставляя робкого, напуганного прохожего бросаться опрометью в ворота или калитку первого попавшегося дома во избежание встречи с этим вместилищем ужасной смерти».
Биограф Николая I Г. Шильдер пишет: «24 сентября было получено сообщение, что в Москве открылась холера. Император Николай немедленно решился поспешить в первопрестольную столицу, чтобы личным присутствием успокоить встревоженное население; быстро собравшись в путь, государь уже 27 сентября выехал в Москву. Государь провёл там десять дней в неутомимой беспрерывной деятельности; он лично наблюдал, как по его приказаниям устраивались больницы в разных частях города, отдавал повеления об удовлетворении Москвы в жизненных потребностях, о денежном вспомоществовании неимущим, об учреждении приютов для детей, у которых болезнь похитила родителей, беспрерывно показывался на улицах, посещал холерные палаты в госпиталях и, только устроив и обеспечив всё, что могла человеческая предусмотрительность, выехал 7 октября из Москвы».
Холера, однако же, с каждым днём усиливалась, а вместе с тем увеличивалось и число её жертв. Как вспоминает А.Х. Бенкендорф, «лакей, находившийся при собственной комнате государя, умер в несколько часов, женщина, проживавшая во дворце, также умерла, несмотря на немедленно поданную ей помощь. Вдруг, за обедом, во дворце, государь почувствовал себя нехорошо и принуждён был выйти из-за стола. Вслед за ним поспешил доктор, столько же напуганный, как и мы все. Вскоре за тем показался в дверях сам государь, чтобы нас успокоить, однако его тошнило, трясла лихорадка и открылись все первые симптомы болезни. К счастью, сильная испарина и данные вовремя лекарства скоро ему пособили». (Судя по всему, у Николая I была слабая форма холеры, так называемая холерина.)
На обратном пути из Москвы в Петербург И.В. Енохин вместе с лейб-медиком Н.Ф. Арендтом принимал участие в организации карантина для царя и его свиты в Твери, где они пробыли одиннадцать дней. Прибывших, согласно существовавшим тогда правилам, окурили хлором, после чего дворец Великой княгини Елены Павловны, где они остановились, и окружавший его маленький сад были оцеплены часовыми.
Успешная служба царю не оставалась незамеченной: И.В. Енохин получал награды, ценные подарки, чины и звания. В январе 1831 г. он был назначен старшим врачом гвардейской кавалерии, сделавшись вдруг из безвестного младшего полкового врача одним из самых заметных медицинских начальников русской армии.
