Очерки времен и событий из истории российских евреев (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945) - Кандель Феликс Соломонович
6
К ноябрю 1943 года трудоспособных обитателей рижского гетто перевели в рабочие лагеря в Латвии‚ где использовали на тяжелых работах: "Заключенная N 5007 – это я. Фамилия и имя здесь не существуют, есть только номер…" Перед подходом Красной армии остававшихся в живых отправили в концлагерь Штутгоф возле польского города Данцига, где содержали в чудовищных условиях.
"Первое, что мы увидели в Штутгофе, – горы обуви. Детские туфельки, кирзовые сапоги, ботинки, женские туфли, стоптанные башмаки стариков. И – пинетки новорожденных… Рядом с горой обуви – гора человеческих волос…"
"Женщины рыли окопы. Работали по пояс в воде. Спали на земле. Когда обмороженные руки и ноги начали гноиться, их вернули в лагерь (и уничтожили). Рыть окопы повезли других…"
"Одна женщина в Штутгофе не выдержала и бросилась на проволочную ограду под током. Это единственный способ покончить жизнь самоубийством. Но женщину только потрясло… Узнав об этом, надзирательница сильно избила несчастную. Орала, что никто не имеет права так поступать: "Жизнь принадлежит Господу Богу!.."
"Нам объявили: все должны выстроиться в одну шеренгу и по команде скакать на одной ноге… отставшие будут отправлены в крематорий. Одна девочка пыталась поддержать свою маму: "Держись, мамочка, прыгай, мамочка, не падай!.." Мама всё-таки упала…"
Трудовой лагерь Райняй в Литве (1944 год): "Не всем бежавшим удалось спастись. Матери с детьми бродили по лесам, теряли направление, замерзали. Весной в лесах было найдено немало трупов, мертвые женщины прижимали к себе мертвых детей…"
Из Каунаса отправляли в трудовые лагеря в Эстонию, где рабочий день длился четырнадцать часов. Мужчины и женщины корчевали там лес, работали в шахтах, прокладывали дороги, строили бункеры и укрепления; тысячи узников погибли от истощения, холода, непосильной работы и непрерывных избиений. "Бежать почти невозможно: кругом болота, овраги, непроходимые леса. Да и зоркая, беспощадная стража вокруг…" – "Одна из женщин попыталась бежать… Ее поймали, избили, заставили носить на груди плакат с надписью: "Ура! Ура! Я снова здесь!.."
Летом 1944 года, перед подходом советских войск, последних обитателей гетто Каунаса погрузили в вагоны: одних повезли в лагерь уничтожения Дахау, других – в Штутгоф. Труди Биргер, из воспоминаний:
"Северное солнце сверкало на солдатских пуговицах, на стволах ружей и начищенных сапогах. Оно было и в прищуренных взглядах, направленных на нас. Охрана стояла наготове: огромные собаки, тяжело дыша, рвали поводки, оскаливая зубы. Может быть, они ощущали исходящий от нас запах страха? Их раздражал кислый запах давно не мытых тел, смрад мочи и испражнений, от которых мы не могли избавиться, нечистое дыхание, вырывавшееся из наших ртов, вонь болезней, страха и голода...
Это был Штутгоф, неподалеку от Данцига, на Балтийском побережье… Из высоких труб поднимался в небо черный дым. Я решила, что это пекарни или какие-то фабрики. Я еще не знала о существовании крематориев…
Маму толкнули направо, к группе сидящих женщин, которым еще предстояло немного пожить, а меня бросили в кучу… дистрофиков, которым предстояло умереть прямо сейчас… Куда бы я ни смотрела, везде были голые тела, настолько сморщенные и истощенные, что даже не верилось, что это женщины – чьи-то дочери, матери, жены, которые когда-то любили, рожали, кормили детей. Они были покрыты трещинами, ссадинами, язвами, следами от укусов вшей. Их покорность и безразличие к происходящему говорили одно: "Дайте нам спокойно умереть…"
А мы с мамой всё оборачивались друг к другу, я кричала: "Не отчаивайся, мама! Постарайся уцелеть!" или что-то в этом роде…"
"Перед тем как Красная армия освободила Каунас, нацисты заживо сожгли тех, кто еще прятался в гетто… Солдаты забрасывали чердаки и подвалы гранатами, а затем поджигали дома из огнеметов, ликвидируя беззащитных стариков и старух, которые рискнули остаться в гетто…"
7
Задолго до окончания войны нацистские лидеры начали понимать, что им придется отвечать за миллионы убитых евреев и за чудовищные способы их уничтожения. По приказу Гиммлера создали специальные отряды СС, которые после "профессиональной" подготовки должны были ликвидировать следы преступлений. Узник Яновского лагеря во Львове свидетельствовал: "Были организованы специальные десятидневные курсы по сжиганию трупов... На месте‚ где выкапывали их и сжигали‚ Шаллок рассказывал‚ как практически это производить‚ разъяснял устройство машины по размолу костей..."
Эсэсовец П. Блобель, руководитель работ по ликвидации трупов, показал на судебном процессе в Нюрнберге: "Я наблюдал за сожжением тел в общей могиле под Киевом… После того как верхний слой был снят, трупы полили горючим материалом и подожгли. Прошло около двух дней, пока могила прогорела до дна… После этого могилу засыпали и почти все следы уничтожили… В мои обязанности входили все районы действий эйнзацгрупп, но ввиду отступления из России я не смог полностью выполнить приказ".
Для проведения этих работ использовали зондеркоманды, в которые посылали военнопленных и евреев из гетто. Они вскрывали могилы, сжигали останки, дробили кости в специальных машинах до полного их измельчения, пепел закапывали в землю, разбрасывали по полям, топили в реках, на месте могильных рвов высаживали деревья, а обнаруженные в пепле обручальные кольца, золотые зубы и прочие ценности отправляли в Германию, – так происходило в Бабьем Яре и Понарах, в Девятом форте возле Каунаса, в Малом Тростянце около Минска и в других местах. После окончания работ заключенных расстреливали; уничтожали и местных полицейских, которые их охраняли, чтобы не осталось свидетелей.
"Унтершарфюрер Шаллок любил произносить речи. Он объяснял, что обычно немцы сменяют членов бригады каждые восемь–четырнадцать дней. По истечении этого срока "живые фигуры" обязаны присоединиться к "мертвым фигурам", но ввиду того, что они очень хорошо работают, он позволит им пожить еще…"
В ноябре 1943 года подняли восстание 150 человек, занятых сжиганием трупов во Львове. Они убили нескольких эсэсовцев, прорвали заграждение, но вскоре были уничтожены – мало кому удалось скрыться.
Белоруссия:
"Возле каждой деревни возвышался заметный холм, в котором были зарыты уничтоженные евреи, – не сосчитать этих могил. С утра до поздней ночи мы сжигали по 200–300 трупов и зарывали пепел в ямы. Под Гродно мы сожгли несколько тысяч трупов. Особенно большое количество сожгли в четырнадцати километрах от Белостока…
Как-то ко мне подошел немец и сказал: "Жить вы всё равно не будете, а если даже останетесь в живых и кому-нибудь об этом расскажете, вам никто не поверит…"
Нас выстроили возле ямы, повернув к ней лицом. Гестаповец взмахнул перчаткой и отдал приказ: "В яму!" Я крикнул: "Спасайтесь!.." Все пронзительно закричали и бросились бежать…
Из нашей группы остались в живых девять человек… Но еще сегодня звучит и, наверное, всю жизнь будет звучать в наших ушах этот приказ накануне смерти: "Ин дер грабе, марш!" – "В яму, марш!.."
Варакляны, Латвия: "Весной 1944 года немцы пригнали пленных красноармейцев. На руках и ногах у них позвякивали цепи. Пленных заставили разрыть рвы и сжечь трупы евреев, а затем расстреляли здесь же в лесу…"
И. Эренбург (Малый Тростянец возле Минска): "Незадолго до разгрома немецкое командование приказало выкопать трупы, облить горючим и сжечь… Я увидел обугленные женские тела, маленькую девочку, сотни трупов. Неподалеку валялись дамские сумки, детская обувь, документы. Я тогда еще не знал ни о Майданеке, ни о Треблинке, ни об Освенциме. Я стоял и не мог двинуться с места, напрасно водитель меня окликал; трудно об этом писать – нет слов…"
