… Para bellum! - Алексеенко Владимир Иванович (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
Образцом добросовестности в написании мемуаров, на мой взгляд, является дважды Герой Советского Союза В. С. Архипов – командир танковой бригады в ту войну. Оцените два коротеньких эпизода из его воспоминаний о боях под Тернополем в апреле 1944 г. (выделено мною):
«Ситуация создалась острая, мы оставили Ходачкув-Вельке, танки батальона Мазурина отошли ко второй позиции, к батальону Погребного, однако противник даже не попытался развить успех. 9-я немецкая танковая дивизия СС, войдя в село, встала на его восточной окраине. Выдохлась. Это ясно и по беглому взгляду на поле боя. Всё просматриваемое с наблюдательного пункта пространство было заставлено подбитыми и сгоревшими вражескими коробками – танками и бронетранспортёрами… А часов в десять вечера фашисты открыли сильный артиллерийско-миномётный огонь – прицельный, нечто среднее между артналётом и артподготовкой. Готовят ночную атаку? Но какими силами? Предположим, из каждых четырёх подбитых танков три машины они к утру введут снова в строй (это дело обычное). Но для ремонта нужно время, хотя бы одна ночь».
В. С. Архипов единственный из наших мемуаристов, кто потрудился хотя бы вскользь подтвердить примерно такие же данные Г. Гудериана о количестве и скорости ремонта немецких танков Вермахтом в ту войну. Остальным нашим генералам это неинтересно.
Для быстрого ремонта в каждом немецком танковом полку была (судя по всему, хорошо оснащённая) ремонтная рота, в отдельных танковых батальонах – ремонтные взводы. Так, скажем, техническая часть 502-го батальона танков «Тигр», имевшего по штату около 40 танков, за два года вернула в строй 102 подбитых «Тигра».
Но под Курском ремонтом танков занимались даже не эти подразделения, вернее, не только эти. Танковым дивизиям немцев было приказано идти вперёд не задерживаясь для ремонта или эвакуации своей подбитой техники, поскольку за ними шли мощные инженерные части специально с этой задачей.
Теперь об эвакуации танка с поля боя к месту ремонта. В успешном наступлении, понятно, вопросов нет, подбитый танк остаётся на своей территории и если его необходимо отбуксировать к месту ремонта, то это делают либо уцелевшие танки, либо любые тягачи.
Но атака могла быть и неудачной. Тогда немцы артиллерийским или миномётным огнём не давали нашей пехоте занять поле боя и под прикрытием ночи или дымовой завесы (а дымами они пользовались очень широко) вытягивали танки к местам ремонта. Кроме своих боевых танков, они широко использовали для эвакуации с поля боя и наши трофейные Т-34, сняв с них башни. Но главное, они всю войну имели и создавали то, чего не создавали мы, – ремонтно-эвакуационные машины – низкие, хорошо маскируемые и хорошо бронированные. Эти машины создавались на базе всех танков – от Т-III до «Тигров». Особенно хороша была машина на базе танка Т-V «Пантера». У неё были упирающиеся в землю лемехи и 40-тонная лебёдка. По словам очевидцев, она тащила лебёдкой «Тигр» даже боком, скажем, если этот «Тигр» стоял на высотке под обстрелом, и нельзя было к нему подъехать и, зацепив, отбуксировать на гусеницах или на катках. При этом сама ремонтно-эвакуационная машина могла скрываться в низинке в 150 м от повреждённого танка.
Под Прохоровкой танковая армия Ротмистрова не имела задачи занять территорию, а лишь остановить танковые дивизии немцев. Она их остановила, но поле боя не занимала. И при хорошей организации немцам ничего не стоило утащить с поля боя не только все свои, но и подбитые танки противника (если бы они им были нужны).
То, что это было действительно так, подтверждается отсутствием следующего факта.
Чуть ли не главным оружием на войне является пропаганда. Вспомните уничтоженную и брошенную немецкую технику под Москвой в зиму 1941 г. Как её только не снимали кино– и фотокорреспонденты! И с места, и с автомобиля, и с самолёта.
А Вам, Игорь приходилось видеть не то, что кинохронику, а просто фотографию (подлинную, а не фотомонтаж) поля сражения под Прохоровкой, чтобы на этой фотографии в поле зрения попала хотя бы пара немецких танков? Вы что, полагаете, что наши политработники и фотографы проспали такую возможность ордена получить?
Возьмите энциклопедию «Великая Отечественная война», статью «Прохоровка». К статье дана фотография с подписью: «Разбитая вражеская техника под Прохоровкой. Июль 1943 г.». На фото одинокая, взорвавшаяся «Пантера» на катках, а не на гусеницах, т. е. её для фотографа откуда-то прибуксировали, поленившись натянуть гусеницы. И никаких других танков в поле зрения нет.
Так что, Игорь, рассказанное ветераном о Прохоровке не только возможно технически, но и было на самом деле. И к такой технической возможности генералы должны готовиться до войны.
Немецкий подход
Весь начальный период войны немцы наступали имея число дивизий меньше, чем число дивизий у нас. Конечно, тут имеет значение и то, что мы не успели отмобилизоваться, и господство немецкой авиации и т. д. И, тем не менее, для наступления требуется многократное превосходство в силах, следовательно в начале войны немецкая дивизия была существенно сильнее нашей дивизии даже полного штата. Почему?
Давайте сравним немецкую пехотную дивизию – основу сухопутных войск Германии – с нашей стрелковой.
В обеих солдаты передвигались пешком, основной транспорт артиллерии и тылов – гужевой. В немецкой дивизии по штату было 16680 человек, в нашей от 14,5 до 17 тыс. У немцев 5375 лошадей, у нас – свыше 3 тыс., у немцев 930 легковых и грузовых автомобилей, у нас – 558, у немцев 530 мотоциклов и 500 велосипедов, по нашей дивизии об этих средствах передвижения данных нет.
Уже исходя из этих первых цифр становится ясно, что немецким солдатам было и легче идти (часть оружия они везли на конных повозках), и больше грузов немцы с собой могли взять.
На вооружении стрелков в нашей дивизии было 558 пулемётов, у немцев – 535, у наших 1204 автомата (пистолет-пулемёта), у немцев 312. Формально, глядя только на эти цифры, получается, что наша дивизия превосходила немецкую по возможностям автоматического огня.
Дальнейшее сравнение давайте проведём в таблице:
У военных есть такой показатель, который, казалось бы, должен характеризовать силу войск и они этим показателем широко пользуются – это вес залпа, т. е. вес всех снарядов выпущенных из всех орудий сразу. Давайте оценим вес артиллерийского залпа советской и немецкой дивизий. У немцев вес залпа 1649,3 кг, у нас – 1809,2, на 10 % больше.
И вот смотрели Сталин и Политбюро на эти таблицы, которые приносили им тогдашние генералы, смотрели на цифры и верили генералам, что наши дивизии сильнее немецких. Ведь вес их залпа больше, и танки есть, и бронемашины, воистину «от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней». Не даром потрачен труд советских людей на создание оружия по заказу этих генералов.
Но началась война и немецкие дивизии начали гнать от границ наши дивизии, невзирая на вес их единичного залпа. Почему?
Сначала немного в общем. Чем тяжелее снаряд, чем больше в нём взрывчатки, тем надёжнее он поразит цель. Но тем тяжелее его сделать, тем тяжелее сделать орудие для стрельбы им, тем тяжелее доставить его к месту боя. Поэтому военная практика установила некий оптимум обычного общевойскового боя.
Если цель одиночна и незащищена, то экономичнее всего её поразить не тяжёлым снарядом, а точным выстрелом. Поэтому для открытых целей обычного боя (пулемёты, орудия, наблюдательные пункты в открытых окопах, группы пехоты на открытой местности и т. д.) во всех странах мира был выбран калибр артиллерийских орудий 75—76 мм с весом снаряда около 6 кг. На первое место здесь выходит не вес снаряда, а точность и быстрота поражения цели.
Но если враг укрепился в окопах, блиндажах, ДОТах и ДЗОТах, то стрелять по нему такими снарядами неэффективно – они могут поразить осколками высунувшегося из окопа солдата, но не разрушают сами укрепления. В этом случае уместны орудия большего калибра, стреляющие более тяжёлыми снарядами. Такие орудия имели калибр 105—122 мм и стреляли они снарядами весом 15—25 кг.
