История Византийской империи. Том 2 - Васильев Александр Александрович (бесплатные версии книг .txt) 📗
Написанный народными (политическими) стихами по случаю бракосочетания Иоанна Ватаца с дочерью Фридриха II эпиталамий (свадебная поэма) Николая Ириника была создана в стиле, типичном для дворцовых церемоний и тесно связанным со стилем эпиталамий Феодора Продрома. Поэма Николая Ириника дает новую информацию о блистательных церемониях византийского двора и в этом заключается ее историческое и культурное значение. Мнение К. Крумбахера о том, что эта поэма напоминает свадебные песни современной греческой поэзии и что автор черпал свое вдохновение непосредственно из народной поэзии своего времени, поддержать невозможно.
К эпохе же Крестовых походов, особенно после четвертого похода, когда на территории Восточной империи образовался ряд латинских феодальных владений, можно отнести некоторые стихотворные, написанные разговорным языком произведения, представляющие собою род романов, где в фантастической обстановке описывается главным образом чувство любви и рыцарские приключения. Одно произведение из области византийской эпической (былинной) поэзии до Крестовых походов, а именно поэма о Дигенисе Акрите, пользуется особенной известностью.
Эпоха Крестовых походов создала в Византии более сложную литературную обстановку. Франки-завоеватели, принеся с гобой на Восток вполне сложившиеся учреждения западного феодализма и рыцарства, должны были, конечно, познакомить своих новых подданных и со своей западной рыцарской литературой XII века, с провансальскими romans d'aventures и другими произведениями, которые нашли распространение при латинских дворах в греческих странах. Средневековый французский роман, доказавший свой космополитический характер тем, что он был принят в Германии, Италии и Англии, мог, конечно, привиться и в Греции, где внешние условия, создавшиеся в начале XIII века, были особенно, казалось, для этого благоприятны. Поэтому в науке был поднят вопрос о том, является ли византийский стихотворный роман того времени лишь простым подражанием западным образцам, или в этих византийских romans d'aventures можно видеть оригинальные произведения, создавшиеся из византийских условий жизни, аналогичных с западными, и находящихся, может быть, лишь под некоторым влиянием иностранной, в данном случае западной литературы. Дж. Б. Бьюри писал, что, может быть, «знакомство греков с западными романами побудило их создавать произведения, пропитанные западными идеями, точно так же, как оды Горация или Эклоги и Энеида Вергилия находились под влиянием своих греческих образцов». То или другое мнение ученых в данном вопросе основывается на изучении самих литературных памятников, часто анонимных и не поддающихся точным хронологическим определениям со стороны их языка, размера и литературно-исторического материала.
Анонимный стихотворный роман «Бельтандр и Хрисанца», первоначальная редакция которого относится, вероятно, к XIII веку, может служить примером византийского приключенческого романа. Дошедший же до нас текст носит следы позднейшей переработки и, может быть, принадлежит XV веку.
Содержание романа таково. Некий император Родофил имел двух сыновей, Филарма и Бельтандра. Младший сын, отличавшийся красотой и храбростью, Бельтандр, не вынеся преследований со стороны отца, покидает свою страну в поисках счастья на чужбине. Пройдя по пограничной с Турцией области и вступив в Армению (т.е. в Малую Армению — Киликию), он достигает Тарса. В его окрестностях он встречает небольшую речку, в воде которой блистала звезда, приведшая Бельтандра в великолепный, полный разнообразных чудес замок, названный в романе Замком Любви (????????????). ?ам он узнает из надписей на двух статуях о предопределенной любви между ним и Хрисанцей, «дочерью великого короля великой Антиохии». Решив осмотреть все «горькие и сладкие красоты Замка Любви», Бельтандр, по приглашению властителя замка, «царя любви, имевшего на голове царский венец, державшего в руке большой скипетр и золотую стрелу», предстал перед его троном. Ознакомившись с жизнью Бельтандра, царь приказывает ему из сорока девиц избрать наикрасивейшую и вручить избраннице ветвь, «сплетенную из железа, золота и топаза». Описывается интересная сцена соревнования красоты, напоминающая суд Париса и повторяющая известный византийский обычай избрания наиболее достойной невесты для басилевса. Когда Бельтандр вручил ветвь наиболее красивой, по его мнению, девушке, то вдруг все, что его окружало, сам царь любви и сорок дев, исчезло «как сон». Покинув замок, Бельтандр через пять дней достигает окрестностей Антиохии, где встречается с королевской соколиной охотой. Антиохийский властитель берет его к себе на службу и приближает ко двору. В дочери последнего Хрисанце он неожиданно узнает ту девушку, которой в Замке Любви он вручил ветвь. Молодые люди воспламеняются любовью друг к другу, и, несмотря на все строгости, окружавшие жизнь женщин на Востоке, между ними в дворцовом саду ночью происходит свидание, закончившееся для Бельтандра весьма печально: под утро стража заметила его, схватила и заключила в темницу. Но Хрисанца уговорила свою верную служанку сказать, что Бельтандр приходил в сад для нее. Отец Хрисанцы, узнав об этом, помиловал Бельтандра, и, с тайного согласия Хрисанцы, был устроен фиктивный брак между ним и служанкой; тайные свидания между Бельтандром и Хрисанцей продолжались. Через десять месяцев влюбленная чета, служанка и несколько верных слуг бегут из Антиохии; при поспешной переправе через реку погибают служанка и слуги. С трудом спасшиеся влюбленные достигают берега моря, где находят греческий корабль, посланный отцом Бельтандра Родофилом на поиски бежавшего сына; старшего любимого сына уже не было в живых. Узнав в чужестранце сына своего императора, корабельщики тотчас же принимают Бельтандра с Хрисанцей на корабль, быстро довозят до столицы, где их с великой радостью встречает уже отчаявшийся увидеть сына Родофил. Роман заканчивается описанием торжественной свадьбы Бельтандра и Хрисанцы, причем епископ совершает обряд венчания и возлагает императорский венец на голову Бельтандра.
На примере суждения ученых об этом анонимном романе можно выяснить себе их отношение вообще к византийскому роману эпохи Крестовых походов. Одни ученые полагали, что до сих пор еще неизвестной или утерянной основой для романа «Бельтандр и Хрисанца» служит французский рыцарский роман; в Замке Любви, в греческом «Эротокастроне» видели Chateau d'amour провансальской поэзии; в собственных именах Родофила и Бельтандра узнали народные грецизированные имена Родольфа и Бертрана (Bertrand); было даже мнение, что весь роман о Бельтандре и Хрисанце является лишь греческим переложением французского рассказа об известном французском рыцаре XIV века Бертране Дюгеклене, современнике Столетней войны. К. Крумбахер, склоняясь вообще относить к западноевропейским источникам все, что встречается в среднегреческой народной поэзии о Замке Любви, Эросе и т.д., пишет по поводу этого романа, что последний, наверное, был написан греком, но в области, которая уже давно была знакома с франкской культурой; главный же вопрос о том, было ли зерно рассказа франкского или греко-восточного происхождения, останется нерешенным до тех пор, пока не будет найден настоящий прообраз этого романа. Наконец, англичанин Дж. Бьюри говорит, что роман о Бельтандре и Хрисанце является греческим с начала до конца по своему построению, описаниям и идеям; в нем нет ничего, что нужно было бы отнести на счет западного влияния. Литературное развитие шло параллельно во франкских и греческих странах. Подобно тому, как французские романы XII века имели позади себя немало эпической поэзии, так и греческие романы XIII и XIV веков имели за собой эпическую основу. В обоих случаях разработка романтических мотивов была навеяна влияниями, идущими прямо или косвенно из эллинистического мира: во Франции через посредство латинской литературы, преимущественно через Овидия; в Греции через посредство литературной традиции, которая там не умирала. Греки обладали, при своей собственной технике, всеми идеями, материалом и окружением для рыцарских романов в то время, когда западные рыцари обосновались на Востоке. Поэтому-то французская литература XII века и не могла оказывать столь сильного влияния на Византию, как она оказывала, например, на Германию. Романтическая литература Запада не явилась в виде нового откровения для народа, который сам имел в своей собственной литературе мотивы, идеалы и элемент фантазии, во многих отношениях одинаковые с западными. Конечно, некоторого влияния французской литературы в эпоху Крестовых походов, при столкновении и смешении двух культур на христианском Востоке, отрицать нельзя. Но в своих главных чертах французский и византийский романы имеют одну общую эллинистическую основу, причем развитие их шло параллельно, независимо друг от друга. По словам французского византиниста Ш. Диля, основа романа о Бельтандре и Хрисанце остается чисто византийской, и франкским баронам, пришедшим в роли покорителей, греческая цивилизация, по-видимому, гораздо больше дала, чем от них получила. Может быть, к XIII же веку относится другой написанный политическими стихами «любовный рассказ» о Каллимахе и Хрисоррое.
