Человеческий фактор - Мухин Юрий Игнатьевич (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Мы видели в начале войны генерала, не имеющего понятия о стоящем перед ним противнике, берущего подчиненных «на горло», взбалмошного. А получился грамотный, волевой, выдержанный маршал. «Не хуже Рокоссовского».
Смотрите. Он уже не ограничивается тем, что подписывает приказ, подготовленный штабом, «не глядя». Он тщательно готовит лично и приказ, и исполнителей.
Он уже не вопит на подчиненных, а доверяет им, как Сталин.
Он находится на командном пункте той армии, где решается судьба всей операции.
Он корректирует свой приказ по ходу операции.
И если начальник немецкого генерального штаба Ф. Гальдер в своих дневниках по конец 1942 г. ни разу не упомянул о Жукове (повторяю – его военные способности не вызывали необходимости узнать его имя), то с середины войны это имя уже вызывало страх у немецких генералов. И неспроста. В той операции, начало которой описал Яковлев, советские войска разгромили группу немецких армий «Центр» так, что из ее 47 генералов 10 было убито, пропало без вести или застрелилось, а 21 взят в плен.
Пленные немцы, взятые в Белоруссии, прогоняются по Москве
И ты, Брут?
Да, Сталин вырастил из Жукова фронтового полководца. Сделал ему славу Великого. Думаю, что она была не заслужена, но дело в том, что на войне сильнейшим оружием является пропаганда. А в пропаганде таким оружием является пример – тот, на кого нужно равняться. Возможно, Сталин делал Жукова таким примером. Но ошибся. Как человек, Жуков для такого примера не годился. Уж лучше бы мы стерпели поляка, так как Рокоссовский кроме таланта, имел еще и честь. Поэтому ни словом не опорочил своего Верховного.
А Жуков мигом нашел нового хозяина – Хрущева – и стал служить ему верой и правдой. Хозяин был так себе, но не дурак – помнил, что единожды предавшему веры нет. Поэтому попользовался Жуковым и отправил на пенсию.
Борцы с культом личности Сталина, ко мне!
Приведу несколько цитат из уже упомянутого доклада Жукова, написанного им в 1956 г. для несостоявшегося пленума ЦК по дальнейшему разоблачению «культа личности».
«Должен отметить, что у некоторых товарищей имеется мнение о нецелесообразности дальше и глубже ворошить вопросы, связанные с культом личности… подобные решения вытекают из несогласия с решением ХХ съезда партии… Огромный вред для Вооруженных Сил нанесла подозрительность Сталина… Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы… о которой на ХХ съезде доложил тов. Н. С. Хрущев… с первых минут возникновения войны в Верховном руководстве страной в лице Сталина проявилась полная растерянность в управлении обороной страны, использовав которую противник прочно захватил инициативу в свои руки и диктовал свою волю на всех стратегических направлениях… Сталин очень плохо разбирался в оперативно-тактических вопросах… Генеральный штаб, наркомат обороны с самого начала были дезорганизованы Сталиным… Можно привести еще немало отрицательных фактов из оперативного творчества Сталина, чтобы оценить, чего стоят на самом деле его полководческие качества и военный гений. О непонимании Сталиным основ управления войсками можно многое рассказать из истории оборонительных сражений за Москву».
Давайте задумаемся над словами Жукова: «…в лице Сталина проявилась растерянность в управлении обороной страны».
Эта мысль Жукова о растерянности Сталина впоследствии была подхвачена холуями Хрущева и доведена до идиотства – до того, что Сталин, дескать, узнав о нападении немцев, забился под кровать и трясся там от страха. И ввести эту версию в оборот «историков» и писателей можно было только под давлением авторитета Жукова.
Посудите сами. Ведь Сталин не терялся и не паниковал, когда его до революции семь раз арестовывали. Не растерялся в Царицыне, накануне штурма города белыми, когда паниковали «военспецы» – царские офицеры. Он оперся не на них, а на унтер-офицера Г. И. Кулика и за одну ночь сосредоточил на направлении главного удара всю артиллерию, которая и поймала колонны белых в огневой мешок, нанеся им такие потери, что белые отказались от штурма. Он не терялся, когда Деникину было уже рукой подать до Москвы, а кавалерия Май-Маевского и Мамонтова громила беззащитные тылы красных. Он не терялся во время польского похода, когда Тухачевский бездарно сдал полякам под Варшавой свой фронт и обнажил северный фланг Южного фронта, на котором Сталин был членом военного совета.
Если человек и в молодости не терялся в тяжелейших ситуациях, то почему он должен был растеряться в зрелые годы? И, главное, а чего было теряться и паниковать?
Еще в мае 1941 г. войскам западных округов была отдана директива подготовить не только оборону границ, но и тыловые полосы обороны. Численность войск западных округов была уже к 22 июня доведена до 2,8 млн. человек, и эти войска с началом мобилизации быстро пополнялись. С востока на запад еще до начала войны перебрасывались новые армии. Да и войска прикрытия границы были эшелонированы на глубину до 400 км. С чего было теряться, если даже немцы и прорвались в отдельных местах на 100 или 200 км?
Обратите внимание, как Жуков туманно и от этого косноязычно выражается: «растерянность в управлении обороной страны». Обороной страны не управляют, ее организовывают. А в плане этой организации управляют (командуют) действующей армией, оборонной промышленностью, дипломатическим ведомством и т. д. В управлении чего именно Сталин допустил растерянность?
Очевидно, что Жукову очень хотелось бы сказать, что Сталин допустил растерянность в управлении войсками, но это было бы слишком нагло даже для Жукова.
Ведь Сталин был главой правительства, а главы правительства войсками страны не управляют. Не командовал войсками Черчилль, не командовал ими и Рузвельт, хотя и был верховным главнокомандующим Армии США. Командуют войсками генералы – генеральные штабы. Так было задумано перед войной и в СССР.
Как только она началась, была создана Ставка верховного командования (23 июня) в которой Сталин занимал должность такую же, как и начальник Генштаба РККА Жуков, – члена Ставки. А председателем Ставки был назначен маршал Тимошенко. И то, что спустя полтора месяца (8 августа) Сталин все же стал Верховным Главнокомандующим и вынужден был непосредственно командовать войсками, говорит о том, что генералы Красной Армии расписались в своей полной беспомощности в этом вопросе.
Так с чего это Жуков заговорил о растерянности Сталина? Не потому ли, что вор громче всех кричит «Держите вора!»?
Действительно, а почему мы ничего не знаем о растерянности наших генералов? Они что, в виду тяжелейших поражений вверенных им войск были спокойны, как индейские вожди? Ведь известно, что в 1920 г., когда Пилсудский нанес удар по войскам Красной Армии, вверенным Тухачевскому, тот, вместо того, чтобы организовать их взаимодействие и вывод из окружения, забился в личный вагон и к нему сутки никто не мог достучаться. А как вел себя Жуков в начале войны?
На это нечаянно отвечает А. И. Микоян, один из верных сподвижников Хрущева и Жукова в разоблачении «культа личности Сталина». Историку (Г. А. Куманев «Рядом со Сталиным», М., «Былина», 1999 г.) он так описал состояние начальника Генштаба РККА Г. К. Жукова через неделю после начала войны:
«Вечером 29 июня, – вспоминал Анастас Иванович, – у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Всех интересовало положение на Западном фронте, в Белоруссии. Но подробных данных о положении на территории этой республики тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Западного фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны маршалу Тимошенко. Однако тот ничего конкретного о положении на западном направлении сказать не мог.
