Потомок Микеланджело - Левандовский Анатолий Петрович (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
— Хорошо, барон, я понял вас, — отрезал он, стремясь окончить затянувшийся визит. — Когда вернетесь в Женеву, изложите все письменно и пришлите мне…
Он тут же вызвал Паскье и попытался расспросить его о филадельфах.
Префект полиции удивленно смотрел на своего шефа. «А ты еще глупее, чем можно было ожидать, — подумал он. — Нечего сказать, хорош! Министр полиции, не знающий ничего о самой могущественной антиправительственной организации!.. Ну, на мою-то помощь пусть не рассчитывает».
— Филадельфы? Были такие, — нехотя ответил он министру.
— Были? А сейчас, что же, их нет?
— Филадельфы действовали при Директории и тогда представляли внушительную силу. Но вскоре после 18 брюмера они исчезли. Остатки их были ликвидированы при вашем предшественнике…
«Ну и чудесно, — подумал Савари. — А этот барон целый час плел мне невесть что… Слава богу, я от него отделался. Неплохо было придумано — пусть пишет из Женевы!»
Но радость его была преждевременной. Вскоре из Женевы пришло первое объемистое и дотошное послание Каппеля. Савари дал формальный ответ. А затем рапорты, запросы и требования из департамента Леман посыпались, точно из рога изобилия — по два, по три раза в месяц, и каждое требовало ответа, и все это так надоело Савари, что он уже был и не рад, дав этому проклятому Каппелю подобное предписание…
23
Впрочем, в первых посланиях, несмотря на их объемность, не было ничего существенного, чего бы Савари уже не знал. Повторяя и размазывая жалобы, высказанные в Париже, Каппель обличал деятельность масонских лож и особенно сетовал на ложу «Искренних друзей», которой руководил Буонарроти. Этот Буонарроти, по словам префекта, весьма речист и на каждом собрании ложи восхваляет якобинское прошлое. Ложу облюбовал мелкий люд города; посещают ее и многие офицеры французских частей, стоящих близ Женевы.
Все это Савари было известно, и придавал он всему этому небольшое значение, но один вопрос его все же заинтересовал. Масоны… А при чем здесь филадельфы, о которых столько бубнил ему Каппель?..
Он решил отправиться за разъяснениями к императору.
Наполеон, вопреки обычному, принял его нелюбезно. Император был поглощен подготовкой к новой войне, все его мысли были заняты армией и планом грядущего похода, а тут этакая ерунда…
— Масоны, — сказал он, — довольно безобидная организация, пусть она вас не тревожит. Когда-то я сам посещал одну из подобных лож. Это пустые болтуны.
— Мне тоже так казалось, ваше величество. Но меня донимает префект департамента Леман. Он без конца жалуется на масонов и на Буонарроти!
Буонарроти… Это имя погрузило Наполеона в задумчивость. Вспомнилось старое. Их дружба, совместная деятельность, его восхищение этим необычным человеком… И почему он разошелся с Буонарроти, почему не сумел привлечь его? Разница в политических убеждениях? Но это же малосущественно! По-видимому, не сумел привлечь потому, что не очень старался. А зря. Этот человек был бы ему весьма полезен. Много полезнее, чем оборотень Фуше. Или этот, так называемый «Ровиго»…
…Властитель забыл в тот момент, что политические убеждения для настоящего человека играют основную роль. Забыл, почему не привели к успеху все его попытки привлечь Моро, Уде, Мале. С неприязнью взглянул он на ухоженное, благообразное лицо своей креатуры. И вдруг сказал:
— Послушайте, Савари, кто из нас министр полиции — вы или я?
Савари оторопел, но быстро ответил:
— Я, ваше величество.
— Так вот, — продолжал Наполеон, — мне надоело ваше крохоборство и ваши бесконечные вопросы по всякому пустяковому поводу. Вы не даете мне покоя, хотите превратить меня в свою няньку. Ваш предшественник был несравненно более самостоятелен…
«И при этом предавал тебя, — с обидой думал Савари, — а я служу тебе верой и правдой, и вот благодарность».
— У вас огромный штат помощников, Савари, на содержание которых я не жалею средств. Вы располагаете такими мастерами сыска, как Паскье и Дюбуа, Демаре, Вейра и многие другие. Используйте их знания, их опыт, их нюх. Но при этом запомните одно…
Наполеон встал, давая понять, что аудиенция окончена.
— Запомните, что мы живем в очень сложное время и со всех сторон окружены врагами. И главными врагами являются не те, кто болтает чепуху в масонских ложах, но те, кто прикидывается лояльным, а на деле плетет интриги и всеми способами будоражит народ. Запомните, Савари: действовать нужно спокойно, аккуратно и бесшумно. Действуйте, Савари. Выявляйте заговоры, уничтожайте заговорщиков. Но умейте делать это без излишней огласки. Лишние разговоры мне сейчас не нужны. И не ищите заговоров там, где их нет. Мне не нужна буря в стакане воды — меня беспокоят проблемы куда более серьезные, чем ваши «масоны»…
…С этого приема Савари ушел в весьма взбудораженном состоянии. Но потом — довольно быстро — успокоился. Ему показалось, что он уловил главную мысль императора: «Не ищите заговоров там, где их нет». Ну что ж, он достаточно понятлив. Отныне он будет действовать именно так, как приказано.
24
В январе 1812 года Каппель переслал Савари рапорт барона Мелюна, специального комиссара полиции в Женеве.
Это послание значительно отличалось от предыдущих. Оно дышало неподдельной тревогой.
Комиссар сообщал, что получен донос от бывшего члена ложи «Искренних друзей», некоего Дюсиметьера, чиновника гражданского трибунала. Доносчик утверждал, что намечен государственный переворот, центром которого является Париж. Заговорщики владеют капиталом в двадцать тысяч франков. Участвуют в деле как штатские, так и военные, все филадельфы, зараженные якобинством, их признанный вождь — Филипп Буонарроти. Предполагается убить Наполеона и установить диктатуру генерала Моро. Ожидается, что переворот поддержат Ожеро и Массена. Посредником между Женевой и Парижем является генерал Лекурб…
«Какая чепуха, — думал Савари, бросая послание в ящик письменного стола, — это же надо придумать такое… Диктатура Моро, а Моро нет и в помине; сочувствие Ожеро и Массена, а эти двое, когда-то действительно фрондировавшие, давно стали маршалами и надежнейшими помощниками императора… Одним словом, бред. Не в меру разгорячившаяся фантазия не в меру услужливых простаков. Помощники дражайшего Каппеля такие же паникеры, как и он сам».
— Что отвечать, ваша светлость? — спросил секретарь, следивший за действиями начальника.
— Ответа не будет, — проворчал Савари.
Но там, в Женеве, никак не могли облагоразумиться. Через месяц пришло письмо Каппеля, в котором он удивлялся, что Париж молчит на такой громкий сигнал тревоги. «Это очень серьезно, — утверждал префект, — гораздо более серьезно, чем вы можете предполагать. Буонарроти имеет здесь тьму приверженцев, все якобинцы и почти все иностранцы. Наиболее безумный из них — сам Буонарроти. Они вступят в борьбу по первому его знаку».
«Дурак, — подумал Савари, — явный дурак. Утверждает „очень серьезно“, а прошло больше двух месяцев, и ничего не случилось. Да и что могло случиться? Какое влияние может иметь захолустная Женева на великую столицу? Сам же утверждает, что Буонарроти безумный — что же с сумасшедшего возьмешь? И кто его будет слушать? Какие-то иностранцы? Что за иностранцы? Чепуха, полнейшая чепуха».
— Что отвечать, ваша светлость? — как обычно, спросил секретарь.
— Ответа не будет, — буркнул Савари.
Ровно через две недели, 15 марта, на стол министра легло новое послание из Женевы. Каппель буквально вопил. Все вожди ложи — филадельфы, это уже твердо установлено. Буонарроти их казначей. Они отнюдь не оставили мысль о перевороте. Идут разговоры о том, что вся провинция готова их поддержать. Вожаки филадельфов необыкновенно энергичны. Это неразлучная троица: Буонарроти, Террей, Вийяр. Префект убедительно просил о санкции на арест всех троих.
На этот раз министр был обеспокоен. Нет, не бреднями о мифическом «заговоре»: здесь переубедить министра было невозможно, и чем больше старался Каппель, тем больше усиливалось противостояние Савари. Нет, он был обеспокоен желанием властей департамента Леман начать аресты. Действительно, начнется с троих, а там… Для чего все это? Чтобы нервировать великого императора? Чтобы создавать ненужную шумиху? «Бурю в стакане воды», — как иронически заметил Наполеон…
