Туполевская шарага - Кербер Леонид Львович (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

То, что творилось, Карлуша понять не мог, был уверен, что Сталин договорился с Гитлером, что в стране фашизм и что всех нас хлопнут.

Весной 1944 года он, Крутков и Румер исчезли. В 1950 году все разъяснилось: их отвезли в атомную шарагу около Сухуми. Когда бомбу благополучно взорвали около Семипалатинска, их освободили. Два Сцилларда, идя довольно замысловатыми путями, пришли к одной и той же проблеме. Воистину, «пути Твои неисповедимы, о Господи!»

Остается сказать, что семью Карла поддержали: маленького Мишу взяла к себе жена проф. Бонина, его сестру – родственники другого заключенного, а жене помогали наши семьи. Последнее и самое радостное – переносчиками информации были наши вольнонаёмные сотрудники, фамилии которых мы пока не откроем. Уж не знаю, чему мы больше радовались (хотя это звучит достаточно цинично) – тому, что разыскали его близких, или тому, что легко и незаметно обманули жандармов. По слухам, сперва Ракоши, а затем Кадар вознесли Карлушу на пьедестал, и он теперь академик. Обрел ли ты душевный покой, наш милый Карлуша?

Термен, автор Терменвокса и прочих электромузыкальных кунштюков. Неуёмная наша пресса раззвонила о нём на весь мир!

Был продемонстрирован Сталину и обласкан этим авторитетом в своё время запретившим «Катерину Измайлову» и 8-ю симфонию Шостаковича. Послали на гастроли в Европу, вернуться не пожелал. Уехал в США, женился на красавице креолке. Рахманинов и Стоковский изобретений его не оценили, бизнес пошел на убыль. Термен «прозрел и понял», попросился домой. Разрешили, приехал, принес в дар правительству все свои инструменты. Презент не оценили, после чего он попал на Колыму. Креолка пошла там по рукам администраторов и исчезла. Его привезли в ЦКБ-29, где он у Мясищева работал по оборудованию самолета 102. Умер в Омске(?).

Юрий Борисович Румер, математик, физик и полиглот, кандидат в русские Оппенгеймеры. Его привезли в ЦКБ из Мариинских лагерей: стоял май, было тепло, приехал он в опорках от валенок, задрапированный в полосатый чехол от матраца. Высокий, с иссиня-черными волосами, с разбитыми очками на большом носу, он походил в этом наряде на иудейского пророка. Работал он в Абаканской долине, недалеко от Шушенского, «однако не с целью создать что-либо достойное памяти Ленина, а чтобы доказать аборигенам достоинство прелиминарной системы г. г. Крыленко и Вышинского, встречавшихся и лично знавших ссыльного и его жену» – с усмешкой говорил он. Работал он в расчётной бригаде и покорил нашу библиотекаршу татарку Фатиму Растанаеву тем, что за месяц прочитал всю техническую литературу на английском, французском, немецком и итальянском языках, «ни разу не взяв ни одного словаря!» – восхищалась она. Позднее с Румером произошел анекдотический случай. Его арестовали вновь, пропихнули через ОСО [26], дали 10 лет и повезли в Сибирь. Пока он трясся в теплушке, где «уголовники проигрывали в карты последовательно всё, что было на мне, вплоть до оправы очков, и мне грозило появиться в месте назначения в первородном виде», недоразумение обнаружилось. «Назад я ехал в классном вагоне скорого поезда, однако, все же с сопровождающим, – говорил Ю. Б. – Видимо, они боялись, не проиграют ли меня респектабельные вольнонаёмные!» В Москве перед ним долго извинялись, затем собрали «бессмертных» и велели избрать в члены-корреспонденты. Старички не куражились и выбрали.

Александр Иванович Некрасов, автор фундаментального курса теоретической механики. Будучи в командировке в США, попал в автомобильную катастрофу и еле-еле выжил. Вернулся назад инвалидом, на родине узнал, что он агент ФБР, за что и получил 10 лет. Из-за шока от катастрофы сохранил только два участка памяти: безукоризненно работал над теоретической механикой и вспоминал о пасхальных заутренях, гимназистках, пирожках от Филиппова, Надсоне, Игоре Северянине, журнале «Столица и усадьба», а больше всего сокрушался о кошечке, которая осталась дома, когда его повезли на Лубянку. Туполев распорядился оберегать его, сколько это было возможно в наших условиях, от соприкосновения с тюремщиками, никакой практической работой не занимать. Сидел А. И. в отдельной комнате, за огромным ветхозаветным бюро (сейчас такое увидишь разве что в Ясной Поляне или Лутовинове) и писал свой курс. Когда его освободили, неприспособленного к жизни старика, Туполев до устройства ему жилья взял к себе домой. Затем на набережной Горького ему дали квартиру, туда доставили из хранилища МВД старинную мебель, а затем кошечку и экономку, лояльность которых, вероятно, не вызывала сомнений.

Сергей Павлович Королёв, будущий создатель космических ракет, был доставлен из Колымы, где обушком добывал золотишко. Небольшого роста, грузный, с косо посаженной головой, умными карими глазами, скептик, циник и пессимист, абсолютно мрачно смотревший на будущее. «Хлопнут без некролога», – была любимая его фраза. Вместе с А. Цандером трудился над ракетами и был осуждён за то, что не понял, «что нашей стране ваша пиротехника и фейерверки не только не нужны, но даже и опасны», – как говорил его следователь. «Занимались бы делом и строили бы самолеты. Ракеты-то, наверное, для покушения на вождя?» Понадобились Вернер фон Браун, Пенемюнде и Фау-2, чтобы о нём вспомнили. Когда же хватились, организовали на заводе Ильича новую шарагу и забрали его туда главным. Вознесённый на Гауризанкар лести, орденов, званий, почета и т. д., он сохранил старых друзей. Выло весьма любопытно, когда на бывшей даче Калинина, недалеко от Останкино, за рюмкой коньяка он, оглядевшись и перейдя на шёпот, вспоминал: «А помните, ребята, „трёхтактного“ Гришку Кутепова, обезьянник, свидания и пр.» Особую пикантность придавала всему этому охрана дачи «главного конструктора», которую несли точно такие же попки и вертухаи, что и в ЦКБ-29.

Он был женат первым браком на К. М. Винцентини, хирурге Боткинской больницы. Мир тесен, и когда у бывшего з/к Н. А. Соколова обнаружилась саркома, никто другой, как жена бывшего з/к Королёва отняла ему ногу. Кто знает, может быть, если бы не кремлёвские хирурги делали ему операцию мучившего его геморроя, а Ксения Максимилиановна, – исход был бы другим?

Юрий Васильевич Калганов, сын орловского крестьянина, с трудом пробившийся в люди. На медные гроши окончил с медалью Орловскую гимназию. Грянула революция, и юноша стал комиссаром дивизии РККА. Кстати, людьми такой же судьбы были зэки А. Э. Стерлин, К. Е. Полищук, А. Ю. Рогов, В. С. Войтов – комиссары дивизий, корпусов, армий в гражданской войне. Война окончена, по призыву партии они идут учиться в Академию Жуковского. По окончании, Калганова в счет 1000 [27] направляют в промышленность. Вскоре он – директор завода No 39 в Иркутске. Завод работает успешно, а его хватают и сажают. Усердный провинциальный следователь держит его на «стойке» [28] около десяти суток. Когда его под руки принесли в камеру, ноги отекли так, что сапоги пришлось разрезать. Юра говорит: «Понимаешь, я его сразу послал на… Я был уверен, что это оговор, провокация, ну, одним словом, все что хочешь, но не то, что оказалось».

Тиранили его долго, а увидев, что столкнулись с железной волей, пропустили через ОСО.