«Герої» наизнанку - Росов Олег (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
2. Печать уездного старосты в Самборе на документе от 4 января 1939 года является совсем иной, чем в обеих других документах, указывают об этом вид печати, их размеры и содержание.
3. На документе от 4 января 1939 года по левой стороне имеется надпись, написанная с правой стороны к левой вместе с печатью какого-то другого учреждения.
По фотоснимку нельзя установить, произведена ли эта надпись на обратной стороне документа, или она является только обыкновенной отпечаткой письма, которое не совсем высохло, или вообще влажное было поставлено на документе. Это было бы чрезвычайно важным для установления подлинности документа, но из-за отсутствия оригинала нельзя прийти к определенному выводу…
…Таким образом люди, которые пустили в обращение фотоснимки, на захотели дать оригиналов. Это потому, что они хотели посеять недоверие между членами и использовать это в качестве оружия для борьбы против полковника Мельника.
Даже если бы допустить, что подлинные документы имеются и что они правдивы, содержание их относится к ЯРОСЛАВУ БАРАНОВСКОМУ:
1. Никакая полиция не употребляет в переписке действительных фамилий своих конфидентов — всегда заменяет их псевдонимами, в частности, делала так польская полиция даже если речь шла о мелких конфидентах, доносы которых имели ограниченное значение. Абсолютно невозможно, чтобы, имея конфидента на высоком посту секретаря ОУН, польская полиция легкодушно выявила его фамилию в переписке, переходившей через сотни рук, которая была разослана во все уездные староства, где на низших должностях работали также украинцы, и поэтому возникала опасность расконспирации конфидента. Безусловно, что полиция могла бы приложить все усилия к тому, чтобы фамилию такого конфидента сохранить в тайне и как можно более продолжительно пользоваться его информацией.
2. Из содержания копий документов ясно видно, что информатор, представлен ими под фамилией ЯРОСЛАВА Барановского, давал неверные информации, противоречащие сведениям другого Львовского конфидента, причем, поясняется это тем, что должно быть в 1937 году ЯРОСЛАВ БАРАНОВСКИЙ не играл большой роли в организации, а поэтому его информации были не полными. Поэтому очевидно это относится к другому липу, а не к ЯРОСЛАВУ БАРАНОВСКОМУ, который именно в это время, около 1937 года, начал повышаться в организационной иерархии, пока в конце не стал секретарем ОУН.
3. Даже если б принять, что автор документа имел в виду никого другого, а только ЯРОСЛАВА Барановского, еще не доказано, что ЯРОСЛАВ БАРАНОВСКИЙ давал информации польским чиновникам, в частности польской полиции. Документ свидетельствует, что информация, исходящая от ЯРОСЛАВА Барановского, не отвечает действительности. Таким образом, здесь только утверждается источник, от которого исходит информация и что им должен быть ЯРОСЛАВ БАРАНОВСКИЙ…»
Понятное дело, что «…Главный Революционный Трибунал на основе представленных ему снимков, в связи с экспертизой специалиста и заявления прокурора, что на основании одних опытов нельзя поддерживать обвинительный акт, — не находит основании для дальнейшего рассмотрения дела в части обвинения ЯРОСЛАВА Барановского — МАКАРА в преступлении — измене родине и ОУН…»
Также обвиняли Барановского в недоставке оружия в Закарпатье и Западную Украину во время боев с чехословацкой армией:
«…оправдывается БАРАНОВСКИЙ по делу недоставки оружия в Закарпатскую Украину и в 1939 году в Западную Украину, мотивируя это тем, что это дело должен был проводить ЯРЫЙ-КАРПАТ как референт военные дел, а не БАРАНОВСКИЙ…»
К чему так подробно разбирается все эти взаимные дрязги и фальсифицированные обвинения? К тому, чтобы на конкретных примерах показать, какими методами действовали обе стороны в своей борьбе за власть. При этом не возникает никакого сомнения, что «дело Барановского» построено на явных фальсификациях, к тому же грубо и топорно сфабрикованных. Следует отметить, что подобного рода фальсификации очень уж активно используются современными апологетами бандеровщины — понятное дело, откуда они черпают вдохновение для своих «документальных» упражнений.
Бандера же продолжал свою линию, создав в противовес Проводу Украинских Националистов (ПУН) во главе с Мельником Революционный Провод Украинских Националистов (РПУН) во главе с самим собой и своими друзьями по годам обучения в Львове, подпольно-террористической работе на территории Западной Украины и тюремным заключениям.
Еще более красочная характеристика раскола дается в другом документе закордонного агента НКВД:
«…Чтобы понять сущность конфликта между проводом ОУН мельниковцев и революционным проводом ОУН бандеровцев, необходимо знать, что конфликт в ОУН начался не с 1940 года, а с самого начала его существования.
Конфликты в ОУН с самого же начала существования имеются не только в главном проводе, но и во всех отраслях и степенях. Конфликты имеются равно как в краевом проводе ОУН, так же и в маленьком селе, где есть одно звено ОУН. Конфликты имеются в боевке, в активе, в юнацтве и у симпатиков…
…В главном проводе ОУН конфликт начался еще задолго до 1940 года, только «ПУН», будучи чрезвычайно сильным, не допускал ревизии.
В 1938–39 гг. краевой провод ОУН достаточно хорошо противопоставлял себя «ПУН» у. Не хватало только некоторых энергичных людей возглавить это движение. И случилось, польское государство пало, из тюрьмы вышли матерые ОУНовцы, которые в прошлом являлись проводниками, они не могли забыть главному проводу то, что они сидели в тюрьме, а члены главного провода гуляли себе безопасно в других государствах, где им абсолютно ничего не грозило.
В дополнении всего, СЕНИК отдал в руки польской разведки ОУНовский архив, таким образом, посадил в тюрьму многих краевых руководителей ОУН.
Не забыл Бандера Степан и то, что член «ПУН» ЧЕМЕРИНСКАЯ дала ему пощечину за нечестное поведение…
Когда Степан Бандера вышел из тюрьмы, его пригласил полковник Мельник участвовать в «ПУН», чтобы он работал с ним по своим способностям. Однако уже было поздно. Дело уже было обсуждено…»
Кстати, насчет пощечины. Один из бывших соратников Мирон Матвиейко, дал весьма красочную характеристику Бандере в связи с его поведением в семье и по отношению к женщинам — как он избивал собственную жену и сожительствовал с женами своих подчиненных. Поэтому реакция женщины более чем понятная. Бандера такого не простил и начал стал мстить: «……Анну ЧЕМЕРИНСКУЮ обвиняют в сотрудничестве с БАРАНОВСКИМ, в предательстве членов и дела ОУН…»
Кроме того, бандеровцы утверждали, что «…личность полк. Мельника была малоизвестна, не внушала политического доверия по причине многолетней непричастности к деятельности подполья и тесного сотрудничества с католическими кругами…» «…напряжение еще более обострилось в связи с созывом в 1939 году II-го, т. н. Римского конгресса. Причиной явилось то, что на конгрессе Край представляли всего только два делегата, в то время как абсолютное большинство участников конгресса представляли ОУН эмиграции. Последние зачастую в отрыве от жизни в Крае подходили к решению конкретных программных или других вопросов…» «…крайнее напряжение наступило только после начала войны, когда выяснилось, что в Проводе нет ясного представления, какую же политику должка проводить организация в Крае, к чему ей необходимо готовиться, что существует только лишь неясная надежда на положительное отношение к украинскому делу со стороны Германии. Это привело к тому, что фактически организация в Западной Украине оказалась неподготовленной к приходу большевиков и окончательно дезорганизованной…»
Также весьма показательными являются действия бандеровцев по установлению своей власти:
«…В субботу 26 октября вечером «боевка», составленная из так называемых «бандеровцев», т. е. сторонников диверсий, затеянных Бандерой, напала в Холме на одного из активнейших молодых деятелей Холмщины националиста КОНИКА. Побитого и окровавленного нападавшие оставили и убежали…»
