Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц (адаптирована под iPad) - Акунин Борис (читать книги .TXT) 📗
Более подробно о внутренней политике «нервного времени» мы поговорим в следующем разделе, пока же изложу лишь самую ее суть.
Главной проблемой были финансы. Долгая война и череда петровских мегапроектов вроде строительства новой столицы или создания канальной системы вконец разорили и без того бедную страну. Народ обнищал, недоимки по податям копились долгие годы. Поэтому насущнейшая забота всех правительств первого постпетровского периода – уменьшить расходы и восстановить платежеспособность населения.
Ничего особенно выдающегося в этом смысле меншиковское правление не совершило: сократили число чиновников (которых и так не хватало), немного скостили подушную подать, да вывели солдат на постой из деревень в города, чтоб облегчить жизнь крестьянам. Из великих замыслов свежеусопшего императора был осуществлен лишь один, наименее затратный: наконец открыли Академию наук, обещанную Петром, однако очень скромно, без размаха.
Фактического правителя Меншикова собственные интересы волновали больше государственных. Александр Данилович все время пытался упрочить свое положение. Бывший пирожник уже именовался дважды князем, герцогом, графом, но теперь у него возник дерзкий замысел стать «потентатом», то есть венценосной особой, что подняло бы его над всеми прочими вельможами.
У границ империи находилось маленькое государство Курляндия, формально вассал Польши, а фактически подконтрольное России. Курляндский престол можно было считать вакантным. Герцогиня Анна, дочь царя Иоанна VI, устала вдовствовать и хотела выйти замуж. Немедленно объявился претендент, блистательный Мориц Саксонский, бастард польского короля-курфюрста Августа Сильного. Анне Иоанновне жених очень понравился, но в Санкт-Петербурге затревожились: Курляндия могла выйти из зоны российского влияния. Урегулировать проблему вызвался Меншиков.
Он действовал со своим обычным нахрапом. Примчался в Митаву, всех там запугал, пригрозил местному дворянству ввести 20 тысяч солдат, Анне же сделал предложение, от которого она побоялась отказаться: сделать герцогом его, Александра Даниловича. «Ее высочество, выслушав, рассудила всё то свое намерение [выйти за Морица Саксонского] оставить и наивяще желает, дабы в Курляндии герцогом быть мне», – бодро доложил светлейший в Петербург. Там все пришли в волнение, предвидя большие дипломатические осложнения с Пруссией и Речью Посполитой.
Узнав о том, что идея Меншикова была его собственной инициативой, курляндцы и Анна от своих обещаний отказались, на родине Александр Данилович поддержки тоже не получил, и вся его авантюра расстроилась. Единственным ее результатом было то, что герцогиня осталась вовсе без женихов (что, как мы скоро увидим, пошло ей только на пользу).
Неугомонный Меншиков тут же разработал новую комбинацию, которая выглядела еще честолюбивее. Он тревожился за свое будущее.
Екатерина Алексеевна, не отличавшаяся крепким здоровьем, вела разгульную жизнь и могла долго не прожить. Светлейший решил подстраховаться. Каким бы приниженным ни выглядел статус царевича Петра в династической иерархии, всем было очевидно, что по смерти императрицы его партия вновь поднимет голову и позиции ее будут очень сильны. Поэтому Меншиков решил заранее договориться с Дмитрием Голицыным, главой «аристократической» фракции. Условия были такие: Александр Данилович уговорит Екатерину назначить мальчика наследником, а за это Петр женится на дочери светлейшего.
Претендент, которому трудно отказать. И. Сакуров
Дело устроилось быстро и, главное, вовремя. В апреле 1727 года императрица в очередной раз слегла и уже не поднялась. Ее свело в могилу воспаление легких, но Меншиков успел подсунуть умирающей соответствующее завещание, а с одиннадцатилетнего Петра, кроме обязательства жениться на шестнадцатилетней Марии Александровне, была еще взята клятва не мстить погубителям его отца.
Переметнувшись в лагерь сторонников Петра, светлейший разрывал отношения с половиной Тайного Верховного Совета и, чтобы нейтрализовать их противодействие, должен был с ними расправиться.
Главным соперником Меншикова последние два года был гольштейн-готторпский герцог Карл-Фридрих. Этот молодой человек, племянник Карла XII, считался претендентом на шведский престол, а женившись на старшей дочери Петра I, кажется, стал подумывать и о том, чтобы прибрать к рукам великую северную империю. Как зять царицы, он занимал первое место в Совете. Меншиков все время интриговал против принца, но, пока жила Екатерина, поделать с ним ничего не мог.
Назначение наследником Петра Алексеевича не могло понравиться Карлу-Фридриху, однако светлейший боялся не легкомысленного голштинца, а графа Петра Толстого. Это был человек действительно опасный и твердо знавший, что уж кого-кого, но его новый царь не простит. В таком же положении находились другие активные участники расправы над царевичем Алексеем: генерал-полицмейстер Девиер, бывший обер-прокурор Скорняков-Писарев и уже знакомый нам генерал Бутурлин – тот самый, чья решительность недавно определила исход спора о наследии Петра Великого.
Эти серьезные люди составили заговор против Меншикова, но тот нанес упреждающий удар. Всех арестовали, молниеносно предали суду, причем графа Девиера, с которым они были женаты на сестрах, светлейший подверг пытке. Уже через несколько дней императрице, прямо в день ее смерти, подсунули на подпись суровый приговор: противники Меншикова отправились в ссылку.
Александр Данилович блестяще преодолел все препятствия, уничтожил своих врагов и обеспечил себе положение полновластного регента-правителя при малолетнем монархе.
Император-подросток
«И можно сказать, что князь Меншиков был купно правитель государства и дятка [дядька] государев», – так определяет Щербатов положение, которое занял светлейший в начале мая 1727 года. Александр Данилович переселил юного царя в свой дворец, на Васильевский остров, подпускал к мальчику только доверенных людей, и даже отлучаясь из города, норовил взять Петра с собой.
Просить о милостях и наградах Меншикову теперь было некого – он мог награждать себя от царского имени сам. В считаные дни сделался генералиссимусом и генерал-адмиралом, обручил дочь с императором, провозгласил ее «принцессой» и «его величества невестой-государыней», а тринадцатилетнему сыну Александру дал высший придворный чин обер-камергера.
Верховный Тайный Совет сохранился, но правитель перестал удостаивать это учреждение частыми посещениями – попросту присылал распоряжения, чтобы члены подготовили и издали тот или иной указ.
Со своими врагами Меншиков не церемонился. Престарелый граф Толстой скоро умер в темнице; Девиер и Скорняков-Писарев были биты кнутом и отправлены в Якутск; угодил в ссылку с конфискацией имущества и Бутурлин. Не участвовавшие в заговоре Ягужинский и Шафиров были попросту отправлены служить на периферию, причем последний получил довольно издевательское назначение ведать китоловным промыслом на Белом море.
Пришлось убираться из России и герцогу голштинскому, для которого «большие надежды» ничем не закончились. Бойкому, но незадачливому принцу, зарившемуся на два престола, не достанется ни один, и главное его свершение произойдет лишь посмертно: он станет предком российских императоров, начиная с Петра Третьего и заканчивая Николаем Вторым.
Прусский посол докладывал своему королю: «Могущество Меншикова невообразимо возросло в несколько дней. Он вполне владеет и душой, и личностью молодого императора, который окружен лишь креатурами Меншикова… Князь никому не дозволяет разговаривать с императором, если сам или кто-нибудь из его поверенных не присутствуют при этом».
Но столь хитро и безжалостно завоеванное полновластие Меншикова продолжалось очень недолго, каких-то два месяца, и рассыпалось с невероятной легкостью. Дело в том, что держалось оно на крайне ненадежной основе – хороших отношениях с Петром. В «ордынской» системе даже ребенок-самодержец все равно является единственным источником политической воли и легитимности, никаких иных обоснований и опор не бывает. В свое время это продемонстрировал сначала тринадцатилетний Иван IV, очень легко избавившийся от вроде бы могущественного правителя Андрея Шуйского (велел псарям забить князя до смерти, да и дело с концом), а затем семнадцатилетний Петр I, безо всякой борьбы одолевший многоумного Василия Голицына и грозную царевну Софью.
