Греция и Рим. Эволюция военного искусства на протяжении 12 веков - Хромова Анна С. (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Долгая борьба за утраченные позиции

Известие о катастрофе потрясло Рим. Это был первый и последний раз, когда римлянам пришлось потерпеть столь сокрушительное поражение. В трех битвах Рим потерял около 100 000 отборных войск. Улицы наводнили женщины и дети, оплакивающие погибших сыновей, братьев, отцов и мужей. Сенат был в замешательстве, и на протяжении нескольких дней не предпринималось ровным счетом ничего. Римляне ждали, что в любой момент за стенами появится Ганнибал. И, как это часто случается в подобных ситуациях, одержимая яростью и страхом толпа принялась искать козла отпущения: двух весталок обвинили в нарушении обета девственности; одна из них покончила жизнь самоубийством, другую похоронили заживо. Помимо того, римляне прибегли к наиболее отвратительной из всех искупительных жертв: к человеческому жертвоприношению. На скотном рынке сожгли живьем грека и гречанку, а также мужчину и женщину из числа кельтов. Но в таком состоянии Рим пребывал недолго. Стиснув зубы, сенаторы постановили отвергать все условия и сражаться до конца. Требовался человек, способный вдохновить войска, и судьба его предоставила. В Остии находился легендарный Марк Клавдий Марцелл, претор, командующий флотом. Ему поручили тех, кто остался в живых из числа легионов, сражавшихся при Каннах. Марцелл незамедлительно отправил 1500 солдат из абордажной команды в город для организации обороны и выслал легион солдат абордажной команды в Теан Сидицин (совр. Теано, город в северной Кампании), чтобы обеспечить защиту Латинской дороги в случае, если Ганнибал двинется к Риму. Затем Марцелл передал флот Публию Фурию Филу и форсированным маршем двинулся по суше к Канузию (совр. Каноза-ди-Пулья), где собрались остатки каннских легионов. Варрон, оставшись не у дел, возвратился в город. Провозглашенный диктатор провел мобилизацию, причем набору подлежали все мужчины старше 17 лет. Так были созданы два новых легиона (двадцать второй и двадцать третий). Находившийся в столь отчаянном положении сенат решился на беспрецедентное средство. Были сформированы два легиона добровольцев из числа рабов, которым в качестве вознаграждения за воинскую службу пообещали свободу и гражданство. На тех же условиях были освобождены 6000 преступников. Одержав победу, Ганнибал, придерживаясь своей стратегии, немедленно освободил всех захваченных в плен союзников, а за римлян назначил выкуп. Затем он отослал в Рим представителей из числа пленников, а также своего посла с предложением их выкупа и условиями мира. Навстречу карфагенскому послу — так, чтобы перехватить его до въезда в Рим, — диктатор отправил ликтора. Послание, обращенное к послу, слово в слово воспроизводило то, что было объявлено Пирру шестьюдесятью годами ранее: «Рим не станет обсуждать условия мира с иноземным врагом на италийской земле». Что до пленных, сенат сообщил им, что Риму не нужны солдаты, сдавшиеся на милость врага, и отказался принять их назад, хотя они готовы были сами заплатить за себя выкуп. Ганнибал продал пленников греческим работорговцам, но спустя 20 лет, когда Греция попала в сферу влияния Рима, многие из них получили свободу. Последствия битвы при Каннах оказались еще более катастрофическими, нежели поражение само по себе. Практически вся южная область Апеннин переметнулась к противнику. Вся Лукания и Бруттий (Калабрия) перешли на сторону Карфагена. Большая часть Самния последовала их примеру, а основные города Апулии — Арпы, Эки, Салапия и Гердония — вышли из союза. Это повальное дезертирство сократило численность римской пехоты на одну пятую, а конницы — почти на треть. Риму оставалось лишь одно: перейти к выжидательной тактике, избегая генеральных сражений и стараясь измотать карфагенян. Возникло даже присловье: до разгрома при Каннах римские армии шли на битву; после разгрома при Каннах — на войну. Вознамерившись ковать железо, пока горячо, Ганнибал прошел маршем вдоль границ Самния и Лукании по реке Офанто к ее верховьям. Горная крепость Компса (ныне Конца) открыла ему ворота. Ганнибал, оценив выгоды ее местоположения, оставил в Компсе всю военную добычу и лишнее имущество. А затем поделил армию надвое, одну половину отрядил заключать союзы с жителями нагорий, а вторую половину повел дальше, огибая Пицентинские горы с севера. Спустившись в Кампанию, Ганнибал ринулся на Неаполь, в надежде, что этот портовый город перейдет на его сторону и наладится линия сообщения с Карфагеном. Но неаполитанцы ворот не открыли. Во всех городах Италии правящая олигархия (которую поддерживал Рим) и простонародье пребывали в состоянии непрекращающегося противоборства. Насаждая демократию, Ганнибал надеялся разобщить кампанские города. Этим и объясняются его на первый взгляд бессмысленные метания туда-сюда: полководец стремился оказаться в нужном месте в нужное время. Неудачу с Неаполем отчасти искупило дезертирство Капуи, второго из городов Италии, где народ одержал верх и распахнул ворота. Многообещающим кандидатом казалась и Нола, однако, точно так же как и в Неаполе, олигархическая партия не впустила карфагенян в пределы города.

Карта южной Италии. Практически вся область к югу от реки Вультурн на западе и мыса Гарган на востоке после сокрушительного разгрома римлян в битве при Каннах перешла на сторону противника.

Тем временем Марцелл явился в Канузий, взял в свои руки командование войсками, сформировал из них два легиона, а затем перевалил через Апеннины, спустился в северную Кампанию и соединился с легионом солдат абордажной команды, отосланным им в Теан. Со своих позиций на склонах потухшего вулкана Монте-Санта-Кроче Марцелл рассчитывал запереть Ганнибала в пределах области к югу от реки Вультурн (совр. Вольтурно) и не подпустить его к Риму. Колония в Синуэссе (совр. Мондрагоне) защищала узкое ущелье между горой Массико и морем, вдоль которого шла Аппиева дорога, ведущая к Риму. Если бы Ганнибал попытался осуществить прорыв именно здесь, Марцеллу не составило бы труда прислать подкрепление через низкий перевал между Монте-Санта-Кроче и горой Массико, контролируемый колонией в Суесса-Аурунка (совр. Сесса-Аурунка). Единственный мост через Вультурн находился под Казилином (совр. Капуя), причем гарнизон города насчитывал около 1000 италийцев. Обеспечив себе выгодные позиции, Марцелл стал поджидать прибытия диктатора. Вскоре к Марцеллу явились посланцы из Нолы с предупреждением о возможности народного восстания, в результате которого город сдадут Ганнибалу. Однако до прибытия диктатора Марцелл ничего не мог предпринять. А в Риме диктатор Марк Юний Пера отчаянно пытался собрать силы, достаточные для преодоления кризиса. Только два легиона, сформированные для защиты города прошлой весной (двадцатый и двадцать первый), были должным образом обучены. К этому добавлялись 6000 освобожденных преступников; эти войска, пусть и необученные, можно было использовать, не считаясь с потерями. Во главе армии общей численностью около 25 000 человек Пера выступил в Кампанию. Диктатор прибыл, и Марцелл обрел свободу действий. Кампания была союзником Рима начиная с IV в., и обе стороны никогда не воевали друг с другом, в результате чего к югу от реки Вультурн колоний основано не было. Ряд колоний контролировали пути на юг, к Кампании; была колония и в Беневенте (совр. Беневенто), в самом сердце Самния. Пока к югу от реки существовали дружественные Риму города, в частности Калатия близ совр. Маддалони, в 40 километрах от Беневента, армию можно было ввести в Самний, не опасаясь нарушить жизненно важные пути сообщения. Сходная система колоний и дружественных городов существовала в Апулии, причем колонии располагались в Луцерии (совр. Лучера), Венузии (совр. Веноза) и Брундизии (совр. Бриндизи). Таким образом, римские армии проникали в самую глубь территорий, контролируемых Карфагеном, не подвергая опасности свои пути подвоза. Это стало решающим фактором в войне. Поскольку кампанские города Капуя и Калатия, последовавшая ее примеру, оказались во власти Карфагена, дорога к Беневенту была отрезана. Так что, отправляясь на помощь Ноле, Марцелл преследовал двоякую цель. Добраться до Нолы напрямую возможным не представлялось: дорога к югу от Вольтурно оказалась в руках карфагенян, чья конница существенно превосходила силы противника. Чтобы сбить Ганнибала с толку, Марцелл отступил от Теана и, скорее всего избрав путь, которым карфагеняне воспользовались годом раньше, перевалил через холмы напротив Алифе, спустившись по Вультурну к Кайатии (совр. Каяццо). Там он переправился через реку, а затем по долине Биферкиа провел армию за холмами на востоке от Капуи через территорию Сатикулы и Требулы и вышел на равнину у Маддалони. Тут Марцелл пересек Аппиеву дорогу и укрепился на хребте над Канчелло, откуда открывается вид на древний кампанский город Свессулу примерно в 12 километрах от Нолы. Так Аппиева дорога к Беневенту открылась снова. Это был стратегический ход исключительной важности: пожалуй, самое значимое из отдельно взятых действий за всю войну. Лагерь над Канчелло, названный в честь его основателя Марка Клавдия Марцелла Кастра Клавдиана, помешал Ганнибалу захватить всю Кампанию и восстановил сообщение с Беневентом. Он служил постоянным местом дислокации войск до тех пор, пока Кампания не была отвоевана окончательно. Ганнибал сознавал, что, пока Марцелл стоит лагерем над Свессулой, на дезертирство Нолы рассчитывать не приходится, и попытался снова подступиться к Неаполю. Но, приблизившись к порту, он обнаружил, что римляне уже ввели туда войска, подойдя к берегу на кораблях. Рим контролировал море, и это стало решающим фактором: несмотря на повальное дезертирство на юге, все основные гавани остались в руках римлян. Теперь Ганнибал повернул на юг, к Нуцерии (совр. Ночера), которую разграбил и сжег. Затем он снова подошел к Ноле, но Марцелл, предвидя это, заранее занял город. Осознав, что выбрал не лучшее время, Ганнибал снова отступил от Нолы и на этот раз атаковал Ацерры приблизительно в 10 километрах к западу от Нолы. Этот город разделил участь Нуцерии скорее всего только потому, что недостаточная численность войска не позволяла Ганнибалу поставить там гарнизон. Тем временем Марцелл казнил зачинщиков мятежа в Ноле, а затем возвратился в свой лагерь над Свессулой и укрепил его в преддверии зимы. /Две дороги от Рима в южную Кампанию — Аппиева дорога и Латинская дорога — в Калах сходились воедино и пересекали реку Вольтурно под Казилином. Там находился единственный мост через Вультурн; тот, кто удерживал в своих руках Казилин, контролировал и реку. Древний город располагался приблизительно на том же месте, что и его современный двойник, Капуя: на южном берегу Вольтурно, угнездившись на крутой излучине реки. Тут возникает некоторая путаница в названиях: древнюю Капую сарацины сровняли с землей еще в IX в., а обитатели ее перебрались в Казилин, дав ему привычное для них название. Ганнибал подошел к городу и, видя, что приступом Казилин не взять, осадил город, блокировав его снабжение. Затем, оставив у стен войско, достаточное для того, чтобы удерживать город в осадном положении, Ганнибал отправился на зимние квартиры под Капуей, в четырех километрах далее по дороге. Легенда о том, что зимовка среди капуанского роскошества разлагающе подействовала на войско Ганнибала, уже столько раз бывала развенчана, что возвращаться к этой теме здесь не имеет смысла. Воины Ганнибала больше не выигрывали великих битв только потому, что новой возможности им так и не представилось. В начале весны 215 г. Ганнибал вернулся к осажденному Казилину. Блокада уже начала оказывать эффект; силы изголодавшегося гарнизона были на исходе. Диктатор возвратился в Рим, передав командование Тиберию Семпронию Гракху, начальнику конницы. Гракх, не рискуя вступить в открытый бой, вынужден был беспомощно наблюдать за происходящим. Он попытался ночами сплавлять по реке кувшины с зерном, чтобы осажденные вылавливали их из воды, но карфагеняне вскоре разгадали хитрость и удвоили бдительность. Отчаявшиеся римляне попытались сплавлять орехи, но карфагеняне в ответ перегородили реку сплетенными из лозняка заслонами. Наконец, утратив надежду, изголодавшийся гарнизон сдался. Ганнибал даровал воинам свободу и поставил в городе собственный гарнизон из 700 человек. Рассказ Ливия о событиях 215 года настолько сбивчив и малоубедителен, что возникает искушение предположить, будто автор все выдумал. Консулами были Гракх, начальник конницы прошлого года, и Луций Постум Альбин, что в качестве претора прошлого года все еще служил в долине По. Альбина избрали заочно, однако сразу после этого и он сам, и два его легиона, восемнадцатый и девятнадцатый, попали в засаду, устроенную кельтами, и были перебиты. В результате долгих закулисных интриг в качестве замены Альбину был избран Фабий, а Марцелл, второй кандидат, стал проконсулом. Трое военачальников обосновались в Кампании, причем Марцелл — в Кастра Клавдиана. Сенат принял решение отправить в ссылку два легиона, сформированных из уцелевших при Каннах; в результате они были высланы в римскую провинцию Сицилию с приказом ночевать, не разбивая лагеря, до тех пор, пока война в Италии не закончится. Их место заняли два сицилийских легиона (7-й и 8-й). Гракх с двумя легионами рабов-добровольцев занял позицию так, чтобы контролировать Аппиеву дорогу у Синуэссы (совр. Мондрагоне). Фабий Медлитель взял на себя командование армией Перы и блокировал Латинскую дорогу у Кал (совр. Кальви). До сих пор в разумности этих мер сомневаться не приходится, но то, что произошло дальше, представляется полным абсурдом. Невзирая на то, что карфагеняне удерживали мост через реку под Казилином, Ливии отправляет не кого иного, как Фабия, через Вультурн, и дальше, под самым носом у Ганнибала, к Кастра Клавдиана, где Фабий замещает Марцелла, велев последнему поставить гарнизон в Ноле. История о победе Марцелла над Ганнибалом под стенами Нолы в равной степени вымышлена, поскольку Полибий утверждает, что до того времени, как Ганнибал покинул Италию, он не проиграл ни единой битвы. Похоже, что у Ливия возникла путаница с хронологией, и, поскольку излагает он события год за годом, год 215 оказался «пустым» и автору пришлось подыскивать что-нибудь, чтобы заполнить пробел. В любом случае ситуация в Кампании осенью 215 года нисколько не изменилась в сравнении с весной. Однако имели место два события, которым суждено было серьезнейшим образом повлиять на ход войны. Филипп V Македонский заключил с Ганнибалом договор о союзе, и скончался Гиерон, владетель Сиракуз, остававшийся верным союзником Рима со времен начала первой Пунической войны. Послы Филиппа попали в руки римлян; в результате римляне узнали о договоре раньше Ганнибала. И немедленно приняли меры: число военных кораблей в Таранто было увеличено до 50 для защиты побережий Адриатики. С приближением осени Ганнибал покинул Кампанию, перевалил через Апеннины и занял Арпы (город в Апулии). Гракх с двумя легионами рабов-добровольцев двинулся следом и расположился на зимние квартиры в римской колонии Луцерия (совр. Лучера). На следующий год (214) консулами были избраны Фабий и Марцелл. В течение прошлого года Ганнибала удавалось сдерживать, и теперь римляне вознамерились предпринять решающую попытку покончить с противником. В соответствии со стратегией Фабия было решено начать войну на как можно большем числе фронтов, поскольку Ганнибал, располагая весьма ограниченными силами, не смог бы защитить всех своих союзников. Было создано 6 новых легионов, так что общее их число достигло 20; заложили 100 новых кораблей. И снова полем действия для обоих консулов стала Кампания. Марцеллу поручили 22-й и 23-й легионы, а Фабию — 20-й и 21-й. Сын Фабия в качестве претора был послан в Апулию вместе с 7-м и 8-м легионами, с приказом присоединиться к Гракху, который уже находился там с двумя легионами рабов. Таким образом, число легионов в южной Италии увеличилось до восьми. После гибели Постума Альбина в прошлом году римских войск в долине По не осталось; туда направили два новых легиона (27-й и 28-й), чтобы отвлечь кельтов и помешать им высылать подкрепления Ганнибалу. Два каннских легиона находились в Сицилии, а еще один легион, созданный прошлым летом (24-й), был послан на помощь девятому в Сардинию, которую карфагеняне упорно пытались отбить. Варрон, откомандированный в Пицен, область в Италии к северо-востоку от Рима, примыкающую к Адриатическому морю, сформировал двадцать шестой легион прямо на месте, а 25-й легион был отослан для усиления адриатического флота, находящегося в Брундизии (совр. Бриндизи), чтобы надежнее обезопасить римлян от вторжения Филиппа. Два новых легиона (29-й и 30-й) находились в резерве в Риме. Государственные ресурсы иссякли; неоткуда было взять денег для того, чтобы набрать команду на новые корабли. Для того чтобы срочно решить проблему, все состоятельные граждане согласились навербовать моряков за свой счет. Жители Капуи были встревожены ведущимися в Риме приготовлениями и не сомневались, что именно они станут первой жертвой стремительно набиравшей мощь римской военной машины. Они послали гонцов к Ганнибалу, умоляя о помощи. В ответ Ганнибал снова перешел Апеннины и разбил лагерь близ горы Тифата. И де Санктис, и Кромайер помещают этот лагерь на холмах чуть восточнее самой Тифаты, что представляется разумным: таким образом Ганнибал не только получал доступ на равнину, но и контролировал тыловой путь, по которому Марцелл добрался до Кастра Клавдиана. В прошлом году Ганнибал, заняв те же самые позиции, ощутимо блокировал римские пути подвоза; поэтому осенью, когда Ганнибал отступил в Апулию, Фабий позаботился о том, чтобы запасти в Кастра Клавдиана побольше продовольствия. Фабий послал Гракху приказ передать командование в Луцерии Фабию-младшему и отправляться в римскую колонию у Беневента, таким образом перерезав Ганнибалу пути подвоза. Здесь впервые видна в действии римская стратегия сдерживания. Этот ход окупился с лихвой уже вскоре после прибытия в Беневент. Ганнон во главе армии из 17 000 пехотинцев (в основном из числа жителей Бруттия и Лукании) и 1200 североафриканских всадников двинулся в наступление по долине реки Калор (совр. Калоре), предположительно рассчитывая встретиться с Ганнибалом в Кампании. Римлянам впервые представилась возможность вступить в бой с частью воинства Ганнибала в отсутствие их прославленного полководца. Ганнон встал лагерем на южном берегу Калора, примерно в четырех с половиной километрах от Беневента. Гракх немедленно перенес лагерь на расстояние в каких-нибудь 1500 м от позиций Ганнона и стал готовиться к битве. Для поднятия боевого духа рабам было обещано, что те, кто будет доблестно сражаться, получат свободу. На следующее утро армии сошлись. Для римлян битва началась удачно, однако вскоре дело застопорилось, потому что рабы — надо полагать, кельтского происхождения — останавливались, для того чтобы отрезать головы поверженных противников в качестве доказательства собственных свершений, а затем снова вступали в бой, удерживая окровавленные сувениры под мышкой правой руки. Осознав, что происходит, Гракх пообещал рабам свободу тут же, на месте, чтобы те продолжали сражаться. С удвоенным пылом рабы ринулись на карфагенян, оглашая воздух боевыми кличами, и оттеснили врагов назад, к лагерю. Наконец они ворвались и в лагерь, убивая всех, кто оказывался на пути. После битвы, выполняя данное слово, Гракх даровал свободу всем подряд, независимо от свершенных подвигов. В Кампании Ганнибал предпринял еще одну попытку захватить Нолу, но в очередной раз Марцелл, обосновавшийся в Кастра Клавдиана, сумел ему помешать. До карфагенянина уже дошли известия о том, что, возможно, ему удастся завладеть Таранто — трофеем куда более завидным, поскольку это означало открыть пути сообщения с Карфагеном и Македонией. Осенью Ганнибал покинул Кампанию и отправился на восток, к греческому порту. С уходом Ганнибала оба консула подошли к Казилину и после недолгой осады отвоевали этот ключевой пункт. Тем временем Филипп пытался закрепиться на иллирийском побережье, чтобы иметь возможность перебросить войска в Италию. Он вывел в Эгейское море флот из 120 легких судов и добрался до залива Авлон напротив Бриндизи на албанском берегу. Эта огромная гавань естественного происхождения идеально подходила для того, чтобы переправлять своих людей на территорию Италии. Здесь Филипп захватил город Орик, а затем на веслах поднялся вверх по реке Аой (совр. Вьоса) и осадил Аполлонию. Едва известия достигли Бриндизи, Марк Валерий Левин погрузил на корабли 25-й легион, переплыл Адриатику и ввел в осажденный город двухтысячное подкрепление. Затем он блокировал своими кораблями устье реки Аой, отрезав Филиппа от моря. Правитель Македонии оказался в крайне унизительном положении, поскольку ему ничего не оставалось, как только сжечь свои корабли и посуху вернуться в Македонию. Римский флот перезимовал в Орике. Война перекинулась в Грецию. На следующий год центр военных действий в Италии сместился на юго-восток: Ганнибал предпринимал все новые попытки овладеть Таранто. Римляне поставили в городе внушительный гарнизон и были уверены, что сумеют оградить порт от посягательств карфагенян.