Англо-Бурская война (1899—1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Так скакали весь день, гусары, драгуны и уланы, по иссохшему вельду, пока люди и лошади не ослабели от жары и напряжения. Фронтом почти в три километра полки двигались двумя рядами в расчленённом строю, и вид огромной тучи всадников, несущейся по бескрайней пустынной равнине, представлял собой величественное зрелище. Справа вельд горел, и чёрное облако дыма с пылающей серединой накрывало наш фланг. Зной солнца сверху и жар пыли снизу были ужасны. Лошади в артиллерийских упряжках повисали на постромках и умирали от полного изнеможения. Люди, обожжённые и молчаливые, но неунывающие, напрягали глаза, стараясь проникнуть за мираж, постоянно играющий на горизонте, и не пропустить первые проблески Моддера. И, наконец, когда солнце стало клониться к западу, они различили тонкую полоску зелени — кусты, обрамляющие берега этой злополучной реки. С новыми силами кавалерия рванулась вперёд, направляясь к броду; майор Римингтон, на которого была возложена сложная задача — направлять движение войск, издал вздох облегчения, увидев, что он действительно вышел именно туда, куда стремился.
Важнейшим условием этой операции была стремительность: на каждый пункт нужно было выходить прежде, чем неприятель сможет сконцентрировать свои силы для отпора. От этого зависело, сколько человек будет ждать их на другом берегу — пять сотен или пять тысяч. Френч, несомненно, с тревогой наблюдал, как к Клип-Дрифту скачет его головной полк. Если буры заметили его приближение и подтянули часть своих 40-фунтовых орудий, полк может понести значительные потери, прежде чем преодолеет реку. Однако на этот раз Френч безусловно опередил буров. Френч появился одновременно с донесением о его подходе, и Бродвуд с 12-м уланским полком взял переправу. Небольшой бурский отряд спасся бегством, а лагерь, повозки и припасы остались победителям. Ночью 13 февраля Бродвуд охранял переправу через Моддер, и ещё до рассвета лошади и орудия разбрызгивали бурую воду этой реки.
Теперь силы Френча вышли к основной позиции буров, на край её левого крыла. Край правого фланга, благодаря ложной атаке на Кодос-Дрифт, находился в восьмидесяти километрах, и линию, естественно, держали неплотно, исключая лишь центральную позицию у Магерсфонтейна. Кронье не мог ослабить эту часть, поскольку он видел, что Метуэн все ещё в ожидании стоит перед ней, но в любом случае Клип-Дрифт отделяли от Магерсфонтейна сорок километров. Однако в среду, 14 февраля, разбросанное левое крыло буров несколько объединилось и совершило попытку остановить победное продвижение кавалерии. В тот день нам требовалось задержаться у Клип-Дрифта, пока не подтянется пехота Келли-Кенни, чтобы удержать завоёванное. Весь день небольшие отряды буров подходили и занимали позиции между нашей колонной и её целью.
На следующее утро наступление возобновилось, колонну от Кимберли ещё отделяли шестьдесят пять километров, и между ними стоял неприятель неизвестными нам силами. Примерно через шесть с половиной километров Френч приблизился к бурской позиции — двум высотам, между которыми пролегал длинный глубокий проход. С холмов раздался интенсивный ружейный огонь, его поддержала артиллерия. Но Френча это не остановило и не замедлило его продвижения. Под огнём буров кавалерия волна за волной проносилась по проходу и скрывалась за подножием холмов. Находящиеся на высотах бурские стрелки, должно быть, наблюдали великолепный военный спектакль, когда полк за полком, во главе с 9-м уланским, все в сильно расчленённом строю, галопом неслись по равнине и, не снижая скорости, пересекали проход. На земле осталась пара десятков лошадей и в два раза меньше людей, а во время погони британцы порубили с полсотни буров. Похоже, это был один из весьма немногих случаев за всю кампанию, когда устаревшее слабое оружие — сабля оказалась для кавалериста чем-то большим, чем просто лишний груз.
Теперь перед колонной лежал открытый путь, потому что она опередила все остальные силы буров, которые могли подтягиваться со стороны Магерсфонтейна. Лошади, за четыре дня проскакав сто шестьдесят километров без достаточной еды и питья, так устали, что нередко можно было увидеть кавалериста, не только шагающего рядом со своим конём, чтобы тому стало полегче, но и несущего на себе части тяжёлого седла. Однако несмотря на усталость, колонна настойчиво продвигалась вперёд, пока днём на краю красноватой равнины не показались кирпичные дома и рифлёные крыши Кимберли. Осаждавшие буры поспешили уйти с дороги британцев, и ночью (15 февраля) освободительная колонна разбила лагерь на равнине в трех километрах от города, а Френч со своим штабом въехал в освобождённый Кимберли.
Эта война была тяжкой для кавалерии, её действия ограничивались характером местности и тактикой неприятеля. Кавалерия и без того является родом войск, меньше других имеющим возможность отличиться. Разведка и патрулирование — самые опасные из солдатских задач, и тем не менее, по самой своей природе, они не могут найти своего хроникёра. Военный корреспондент, как провидение, всегда сопровождает большие батальоны, и не было другой такой кампании, в которой бы больше героизма осталось никому не известным — героизма кавалерийских отрядов, о котором не рассказывают строчки газет. Однако относительно более крупных операций этой войны трудно сказать, что кавалерия как род войск подтвердила свою необходимость. Многие полагают, что в будущем следует трансформировать всю кавалерию в конную пехоту. Как мало требуется, чтобы превратить наших кавалеристов в великолепных пехотинцев, было продемонстрировано при Магерсфонтейне, где 12-й уланский полк, спешившись по приказу своего полковника лорда Эрли, все утро отражал атаки на фланге. Некоторое обучение укрываться, другая обувь и винтовка вместо карабина даст нам грозную силу в двадцать тысяч человек, которая может делать все, что делает кавалерия, плюс многое другое. Нет сомнений, что по поводу множества ситуаций этой войны, например, Колесберга или Даймонд-Хилла, можно говорить: «Здесь наши кавалеристы действовали отменно». Они смелые люди на хороших лошадях, и от них можно ожидать отменных действий. Однако поборник кавалерии должен указать ситуации, в которых кавалерия сделала нечто такое, что не под силу такому же количеству столь же смелых пехотинцев на таких же хороших лошадях. Только в этом случае будет доказана необходимость сохранения кавалерии. Уроки как Южно-африканской, так и американской Гражданской войны говорят за то, что будущее принадлежит конному пехотинцу.
Ещё несколько слов в качестве заключения к этому краткому описанию блокады и освобождения Кимберли. Немалое удивление высказывается по поводу того, что большое орудие с Камферсдама, пушка, которая, должно быть, весит не одну тонну и которую упряжки волов не могли тянуть со скоростью больше чем три-пять километров в час, ускользнула от нашей кавалерии. Это удивительное обстоятельство, и, тем не менее, оно свидетельствует не об инертности наших командиров, а является, скорее, одним из самых прекрасных примеров упорства буров, которое они проявляли на протяжении всей войны. Как только Кекевич убедился в снятии блокады, он безотлагательно собрал всех пригодных людей и выслал их на захват орудия. Пушку уже вывезли, и отход пушки прикрывал мощный рубеж Дронфильд, на котором стояли и пехота, и лёгкая артиллерия. Обнаружив, что не в состоянии взять рубеж, Меррей, командир отряда, остановился перед ним. На следующее утро (в пятницу) в три часа с той же целью подошли усталые люди на усталых лошадях из двух бригад Френча. И снова буры стойко держали Дронфильд, и снова их позиция оказалась слишком мощной, чтобы взять её штурмом, и слишком протяжённой, чтобы обойти её на измученных лошадях. Только ночью буры прекратили превосходный арьергардный бой, оставив одно лёгкое орудие в руках Капской полиции, но дав своей тяжёлой пушке уйти так далеко, что Френч, перед которым стояли другие, и более важные задачи, не имел возможности пытаться её догнать.
