Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Краткий курс боевых действий - Морозов Мирослав Эдуардович
Затем последовал трехмесячный перерыв, вероятно, связанный с недостаточной для скрытного развертывания продолжительностью темного времени суток. В течение него, а именно 4–5 июня, корабли эскадры – крейсер «Красный Кавказ» и четыре эсминца – выходили в море с демонстрационными целями до мыса Пицунда, после чего вернулись в Батуми. Противник на этот выход никак внешне не отреагировал, что дало основание считать, что его воздушная мощь канула в Лету. Фактически же выход наших кораблей был вечером 4-го обнаружен немецкой радиоразведкой, но поскольку к утру следующего дня они уже вернулись в пункт базирования, что немцы также установили по радиоперехвату, никаких попыток нанести удар не предпринималось.
В конце сентября в связи с началом массовой эвакуации противника с Таманского полуострова командующий ЧФ вице-адмирал Владимирский решил, что сложились исключительно благоприятные условия для нападения на конвои Керчь – Феодосия – Ялта. Его замысел заключался во внезапном появлении наших кораблей на коммуникации в предрассветные часы, когда противник уже считал себя в безопасности от нападения наших кораблей. Отход в базу должен был осуществляться в течение первой половины дня под прикрытием дальних истребителей Р-40. При этом учитывались данные разведки, докладывавшей об отсутствии немецких бомбардировочных соединений в Крыму.
Первый выход силами трех эсминцев в ночь на 30 сентября не обеспечивался воздушной разведкой и потому не имел результатов. Интересно отметить, что и корабли не были обнаружены с берега противником, что заставляет предположить, что близко к нему они не подходили. Отход в базу прошел без осложнений, поскольку, не имея предварительных данных о выходе эсминцев, немцы разведки на маршруте отхода не организовывали. Радиомолчание было нарушено, уже когда отряд находился у побережья Кавказа и шел в Батуми. А вот при проведении следующего похода неудачи начали преследовать нашу сторону с самого начала.
Во-первых, отряд в составе лидера «Харьков» и двух эсминцев был обнаружен немецкой воздушной разведкой утром 4 октября, спустя несколько часов после прихода в Туапсе. Для адмирала Черного моря это стало поводом усилить бдительность. Тем не менее он не стал отменять запланированный конвой Керчь – Феодосия (семь буксиров, четыре лихтера, паром Зибеля, 20 рыболовных катеров в охранении трех БДБ), который вышел в море в 16.45 (здесь и далее хронометраж событий дается по московскому времени) 5 октября. Двигаясь с 5-узловой скоростью, караван не успевал укрыться в порту, если бы поступило сообщение о выходе советских кораблей.
В 21.15 5 октября выход советского отряда из Туапсе был зафиксирован немецкой радиоразведкой. В советских документах отсутствуют признания в нарушении радиомолчания, но дальнейшие действия противника свидетельствуют, что он руководствовался вовсе не интуицией. В 21.55 немецкий командующий приказал развернуть в 5 милях мористее конвоя отряд в составе трех торпедных катеров, переразвернул две подлодки (одну к Туапсе, другую от южного берега Крыма послал навстречу советскому отряду). Кроме того, командование люфтваффе организовало ночной поиск самолетами-разведчиками, которые вскоре обнаружили наши корабли (они к тому моменту разделились – «Харьков» должен был произвести поиск у Ялты, эсминцы – у Феодосии) и установили за ними постоянное наблюдение. О потере скрытности около 2 часов ночи доложил командир «Харькова», а чуть позже – командир отряда. Постоянное наблюдение позволило немцам своевременно объявить тревогу по всему побережью и навести торпедные катера на группу эсминцев. Результат был закономерен. Лидер, под огнем батарей, выпустил 104 снаряда по Ялте, в результате чего было повреждено несколько домов и имелись потери среди гражданского населения. Эсминцы отказались от обстрела, поскольку с 05.30 до 05.55 вынуждены были вести бой со «шнелльботами». Непосредственно сам бой сложился для немцев неудачно – катера были обнаружены до атаки, все их торпеды прошли мимо, а один из атаковавших получил попадание 45-мм снаряда. Тем не менее главную свою задачу они выполнили – после боя командир нашего отряда не помышлял ни о чем, кроме отхода. Когда в 06.30 6 октября под берегом были обнаружены две БДБ, несомненно, принадлежавших к керченскому конвою, эсминцы ограничились парой залпов в их направлении (немцами не замечены), поскольку не успевали в точку рандеву с «Харьковом». Дальнейшее многократно описано в исторической литературе новейшего периода: четыре последовательных, с трехчасовыми интервалами удара одной и той же группы немецких пикирующих бомбардировщиков, в результате которых были потоплены все три корабля, безуспешные попытки прикрыть отряд нашей авиацией, совершившей с этой целью 96 самолето-вылетов. Между первым и последним налетом прошло 9 часов, а само место трагедии находилось примерно в 90 милях от нашего побережья, т. е. в пределах досягаемости и авиации, и легких сил флота. Последние прибыли к месту трагедии уже после того, как последний эсминец скрылся под водой и за двое суток смогли спасти 123 человека, при том, что погибли 733. Чем можно объяснить столь масштабный провал?
Главной причиной представляется потеря скрытности еще на раннем этапе проведения операции. Это позволило противнику хорошо подготовиться и к отражению набега, и к преследованию и уничтожению нашей ударной группы. С нашей же стороны факту потери скрытности, что окончательно стало ясно после ночной бомбардировки «Харькова», надлежащего внимания не уделили. В своем докладе командир отряда Г. Н. Негода заявил: «Подобного рода обнаружения кораблей воздушной разведкой были систематическими в прошлых операциях, поэтому на выполнении операции, считал, не отразится». На самом же деле во многих предыдущих операциях этого факта было достаточно, чтобы прервать выполнение задания, но в этот раз такого решения не приняли ни командир отряда, ни руководитель операции (начальник штаба эскадры капитан 1-го ранга М. Ф. Романов, находившийся в Геленджике), ни на ФКП флота. Вероятно, руководство считало, что отступавшему с Тамани противнику просто нечем будет ответить на наш рейд. Однако данные разведки в очередной раз оказались неточны – в период с 25 по 29 сентября из-под Гомеля на аэродром Багерово близ Керчи прибыла в полном составе группа пикирующих бомбардировщиков Ju87 III/StG3, пилоты которой были хорошо подготовлены к атаке морских целей. Со 2 октября группа принимала участие в поддержке немецких войск, но ее появление в плане операции никак не учитывалось. В частности, запланированное прикрытие отряда 3–4 истребителями было рассчитано на противодействие воздушным разведчикам, но никак не массированным налетам пикировщиков с истребительным прикрытием.
Однако все перечисленное само по себе никак не предопределяло масштабы трагедии. Ведь отходивший полным ходом отряд успевал попасть лишь под один удар самолетов, до того момента, как он выходил за пределы радиуса их действия. Этим первым ударом был поврежден «Харьков» (успеху первого налета дополнительно способствовало то, что корабли останавливались для подъема из воды немецких летчиков со сбитого самолета-разведчика и наблюдение верхней вахты за воздухом в момент начала налета отсутствовало). Командир отряда сообщил о результатах боя и своем решении буксировать поврежденный корабль в базу, командующий флотом приказал ему снять личный состав с лидера и отходить, но это приказание не было выполнено, по всей вероятности, потому, что к моменту его получения обстановка уже изменилась – состоялся второй налет, которым был тяжело поврежден флагманский эсминец. Вообще же хронометраж обмена радиограммами и принятия решений на ФКП ЧФ в тот день нуждается в дополнительном изучении, поскольку известно лишь, что из-за неполного развертывания пункта управления в Геленджике командующий операцией входящие радиосообщения не читал, а радиообмен на ФКП затруднялся тем, что таблица условных сигналов на операцию не составлялась, и каждое сообщение приходилось зашифровывать и расшифровывать побуквенно. После второго налета отряд и вовсе потерял связь – донесения с единственного неповрежденного эсминца береговые приемные центры по непонятной причине не получали. В результате и информация, и приказания поступали с большим опозданием или не поступали вовсе, что также стало важной причиной, обусловившей исход операции. Впрочем, это никак не объясняет запоздалые и недостаточно эффективные меры по увеличению истребительного прикрытия. Лишь в 11.10 было дано указание прикрывать корабли одновременно не менее чем восемью самолетами (причем к прикрытию привлекались бомбардировщики и штурмовики), хотя ситуация требовала высылки не менее 12–15 истребителей. Но даже это не отвечавшее в полной мере обстановке решение выполнить не удалось, поскольку проявилась хроническая болезнь ВВС ЧФ – отсутствие полнокровных частей на передовых аэродромах, что позволяло осуществлять вылеты лишь небольшими по составу группами самолетов.
