Сулейман. Султан Востока - Лэмб Гарольд (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

— Пока вы не принесете подарок, — говорили иностранцы, — бесполезно добиваться, чтобы эти люди вас выслушали.

Сулейман сам любил принимать подарки в виде редких фарфоровых блюд или сверкающих драгоценных камней. Ощущение плавного хода арабского скакуна или прикосновение прохладного шелка стали для него потребностью. Он больше не вспоминал об овчине предков, висевшей в сокровищнице.

Когда наконец была произведена опись имущества Рустама, обнаружились странные вещи. Кроме привычных земельных угодий, скота, водяных мельниц, рабов и золотых монет, визирь каким-то образом собрал 800 Коранов, переплеты многих из которых были украшены драгоценными камнями, 1110 шапок золота, 600 седел, отделанных серебряным орнаментом. Хотя в отличие от Ибрагима и Искандера Челеби Рустам не располагал личными вооруженными формированиями, у него был довольно приличный склад оружия, 2 900 обученных для военной службы лошадей и столько же кольчуг, масса золотых шлемов и огромное количество золотых стремян. Эти ценности было легко продать. Только каждый из тридцати двух принадлежащих ему крупных бриллиантов, лунных камней и изумрудов стоил целого состояния.

Огир Бусбек утверждал, что алчный Рустам продавал даже овощи, которые выращивались на огородах сераля.

Жадности чиновников и силам раскола Сулейман противопоставил идеал бескорыстия школы, в которой давали блестящее образование и обучали государственной службе. «Эти турки, — признавал Бусбек, — оценивают своих соотечественников только по их личным достоинствам».

Чтобы пресечь зависть турок к иностранцам, пользовавшимся правом экстерриториальности, султан велел разъяснять, какие знания и выгоды можно извлечь из пребывания зарубежных гостей. Иногда происходили вспышки неприязни турок к национальным меньшинствам — армянам, евреям, грекам, сербам. В связи с этим Сулейман настаивал на соблюдении прежних соглашений, согласно которым меньшинствам разрешалось пользоваться своими обычаями до тех пор, пока они не затрагивали интересы турок. Сулеймана поддержал муфтий Абу Сайд, провозгласив:

— Если неверный платит харадж, то тем самым он страхует в первую очередь свои льготы.

Даже Рустам допускал равенство мусульманской и христианской религий, говоря:

— Мусульманин, пренебрегающий требованиями веры, может рассчитывать на спасение меньше, чем христианин, соблюдающий их.

На некоторое время Сулейман соединил вместе чистоту религиозного закона и надежды молодых выпускников школы. Им, выезжавшим из Ворот счастья, он повелел выдавать коней из своих конюшен, облачение чести и деньги на дорогу. Итальянец, близко наблюдавший султана, писал: «Он вселяет надежду на достойную награду всем людям».

Как ни быстро ехал сейчас султан, он не мог поспеть сразу в два места одновременно. В действительности слабость османского режима состояла в том, что лишь один человек, султан, должен был бороться со многими кризисами.

Некоторое время один из них вызревал в степях к северу от Черного моря, где вассал Сулеймана хан Сахиб-Гирей правил крымскими татарами самым жестоким способом. Эти степи султан почти не контролировал. И татары, и русские опасались турецкой мощи, может, именно потому, что он воздерживался от военного вмешательства в этом районе.

Когда Иван Грозный двинул свою армию на Казань — ближайший оплот татар-мусульман на Верхней Волге, Сулейман посоветовал Сахиб-Гирею послать из южных степей решительного военачальника Едигер-хана возглавить оборону Казани.

Казань пала после осады русских в 1552 году. Эта веха в русской истории ознаменовала свержение ужасного ига татар [5].

Сулейман послал также молодого татарина из Константинополя принять командование гарнизоном Астрахани в устье Волги.

Затем на другой стороне Черного моря султана затянул кризис, который завершился гибелью его сына Мустафы и отставкой Рустама.

Кризис имел продолжение в Крыму. Тамошний хан Сахиб-Гирей недолюбливал Рустама. Турецкие сипахи и янычары, посланные помочь хану в его конфликте с русскими, которые теперь двигались вдоль рек в засушливые степи, поссорились с Сахиб-Гиреем. Они говорили ему:

— Мы едим не твой хлеб, а хлеб нашего господина, султана.

Ссора закончилась умерщвлением Сахиб-Гирея, последнего потомка Чингисхана, правившего в русских степях. Он был другом Сулеймана, но султан не мог быть в Крыму во время этой трагедии и восстановить порядок на северном берегу Черного моря. Два критических года в период с 1553-го по 1555 год он был в Персии.

Войска Ивана Грозного очень скоро захватили Астрахань, ключевой город в месте впадения Волги в Каспийское море.

Русские во всевозрастающем количестве неумолимо двигались на юг вдоль плодородных берегов Дона к Черному и Азовскому морям. Сулейман был опечален потерей двух известных мусульманских городов. Когда в 1555 году новая русская армия вышла в степи, прилегавшие к Крыму, он дал понять, что не согласится с вторжением русских на полуостров.

Москва заколебалась. Некоторые из ее военачальников настаивали на захвате последнего татарского ханства. Другие опасались набегов татарской конницы, выжженной степи и турок, владевших всеми портами на Черном море, включая Каффу в Крыму. Наконец армия Ивана повернула на север к побережью Балтики. Она предприняла там новое наступление в рамках экспансии русских к морям.

В то время Сулейман послал Ивану Грозному письмо, написанное золотыми буквами на пурпурной бумаге, с обращением к русскому самодержцу то ли в порядке иронии, то ли предостережения как к «удачливому царю и мудрому князю»…

На короткое время Карл V и его союзники обратили внимание на неожиданно выросшую мощь варварской Московии. Нельзя ли было использовать эту силу в борьбе с Сулейманом? Так полагали немецкие и голландские инженеры-артиллеристы, которые отливали для Ивана пушки и помогали обстреливать укрепления Казани. Но в дальнейшем Карл приказал воздерживаться от помощи московитам и отменил поездки в Москву немецких специалистов.

Сулейман, не забывавший ничего, хорошо помнил об утрате Казани и Астрахани. Он не стал ради этих городов воевать с Иваном, да и не имел возможности выехать на север. Но через несколько лет придумал способ, как отобрать эти крепости у Москвы. С помощью кораблей.

Турецкие суда могли входить в Дон, впадающий в море за Азовом. В районе, где Дон уклоняется на восток, а Волга — на запад, мог быть построен канал. Инженеры султана считали возможным прорыть его на участке суши между двумя реками. Тогда турецкие корабли могли бы пройти в полноводную Волгу и овладеть Казанью на севере и Астраханью на юге, а то и установить господство в самом Каспийском море. (Старая турецкая задумка предполагала перетащить корабли по суше).

Однако Сулейману было нелегко послать экспедицию для осуществления этого проекта. Даже Синан-архитектор не обладал талантом соединять реки в степи. Более того, взошедший на престол крымский хан опасался распространения турецкой мощи с моря на сушу, в степь. Он всячески чинил препятствия осуществлению проекта и тайком информировал Ивана о плане строительства Волго-Донского канала.

Казакам было велено перетащить из Волги в Дон свои речные лодки. Русские стали строить укрепления на участке суши между реками и попытались сами прорыть канал.

Если бы у султана был на востоке Барбаросса, то все, что бы он ни пожелал, было бы исполнено.

Но в этот момент ему помогали справляться с управлением империей три чрезвычайно способных человека. Из них Ибн-Сауд был страстным приверженцем обрядности, Рустам — начинающим скрягой, а Соколли — безжалостным надсмотрщиком над рабами. Однако за годы службы под руководством Сулеймана вся троица выработала умеренность и терпимость, не уступавшие их талантам.

Руководить такими людьми было нелегко. В море своевольный Драгут подчинялся приказам Порты только тогда, когда они соответствовали его устремлениям. Этот заклятый враг европейских королевских дворов принялся совершать рейды на судоходные линии венецианцев и из-за этого стал конфликтовать с Рустамом, который не хотел, чтобы Венеции наносился ущерб. Но когда объединенные силы турецкого флота вырвали у рыцарей африканский порт Триполи и Рустам наградил за это Синана Раиса феодальным поместьем, взбешенный Драгут водрузил свой красно-белый флаг и отправился на запад за собственными призами. За ним последовало большинство боевых кораблей османского флота.