Тегеран – Ялта – Потсдам - Цыбулевский Б. Л. (бесплатные серии книг txt) 📗
Сталин. Наша концепция, концепция русских во время войны, при занятии территории противника состоит в следующем. Армия воюет, она идет вперед и не имеет никаких забот, кроме как выиграть сражение. Но, чтобы армия могла двигаться вперед, она должна иметь спокойный тыл. Она не может воевать с врагом на фронте и одновременно в тылу. Армия хорошо воюет, если тыл спокоен и если тыл сочувствует ей и помогает. Представьте себе положение, когда немецкое население либо бежит за своими отступающими войсками, либо стреляет в спину нашим войскам. А польское население идет вслед за нашими войсками. При таком положении естественно стремление армии иметь в тылу администрацию, которая ей сочувствует и помогает. В этом все дело.
Трумэн. Это я понимаю и сочувствую.
Сталин. Другого выхода не было. Это не значит, конечно, что я сам определяю границы. Если вы не согласитесь с той линией, которую предлагает польское правительство, вопрос останется открытым. Вот и все.
Черчилль. Но можно ли этот вопрос оставить без решения?
Сталин. Когда-нибудь его надо решить.
Черчилль. Существует еще вопрос о поставках. Вопрос о поставках продуктов питания – весьма важный вопрос, потому что эти районы являются основными районами, доставляющими продукты питания для германского населения.
Сталин. А кто там будет работать, производить хлеб? Кроме поляков, там некому работать.
Трумэн. Мы можем достигнуть соглашения. Я думаю, что существо вопроса, который стоит перед нами и нас волнует, состоит в том, какая будет администрация в этих районах. Нас интересует также вопрос о том, будут ли эти районы являться частью Германии или частью Польши в период оккупации. Вопрос заключается в следующем. У нас есть зона оккупации, у Франции есть зона оккупации, есть зона оккупации у англичан и у Советского Союза. Я хочу знать, не входят ли районы, о которых идет речь сейчас, в советскую зону оккупации. Я думаю, что в надлежащее время мы сможем достигнуть соглашения относительно будущих границ Польши, но сейчас меня интересует вопрос об этих районах на период оккупации.
Сталин. На бумаге это пока немецкие территории, на деле – это польские территории, де-факто.
Трумэн. Что случилось с местным населением? Его там было, по-видимому, миллиона три.
Сталин. Население ушло.
Черчилль. Если это так, то получается, что они должны будут питаться в тех районах, куда они ушли, если эти районы, которые немцы оставили, не будут переданы Германии и не будут находиться в распоряжении Германии. Я так понимаю, что, согласно плану польского правительства, который поддерживается, как я понял, Советским правительством, одна четверть всех обрабатываемых земель Германии 1937 года будет отторгнута от нее.
Что касается населения, то оказывается, что три или четыре миллиона поляков будут перемещены с востока в западные районы. Довоенное население Германии в этих районах, по русским данным, составляло восемь с четвертью миллионов. Значит, помимо серьезных трудностей, связанных с перемещением такого большого числа людей, непропорционально большое бремя будет возложено на другие части Германии, и все-таки продовольственная проблема не будет разрешена.
Трумэн. Франция захочет получить Саар и Рур, и если мы отдадим Франции Саар и Рур, то что же тогда останется Германии?
Сталин. Об этом решения нет, а в отношении западной границы Польши есть решение – решение о том, что территория Польши должна получить приращения на севере и западе.
Черчилль. Еще одно замечание – относительно заявления генералиссимуса Сталина о том, что все немцы покинули эти районы. Имеются другие данные, которые говорят о том, что там все-таки осталось 2–2,5 миллиона немцев. Конечно, эти цифры следовало бы еще проверить.
Сталин. Конечно, нужно проверить. Мы обсуждали вопрос о границе и пришли теперь к вопросу о продовольственном снабжении Германии. Если вы хотите обсуждать этот вопрос, пожалуйста, я не возражаю.
Черчилль. Это верно, что мы говорили о границе, а теперь перешли к вопросу о снабжении продовольствием Германии. Но я об этом упомянул потому, что вопрос о границе создает нам большие затруднения при разрешении некоторых других вопросов.
Сталин. Я согласен, что некоторые затруднения со снабжением Германии имеются, но главными виновниками этих затруднений являются сами немцы. Война привела к тому, что из этих 8 миллионов немцев там никого почти не осталось. Возьмите Штеттин; там было 500 тысяч населения, а когда мы вошли в Штеттин, там осталось всего 8 тысяч.
В Восточной Пруссии немцы поступили так: большая часть ушла на запад, в тыл к своим войскам, другая часть ушла в район Кенигсберга, к русским. Когда мы пришли в ту зону, которая предназначалась для приращения польской территории, там из немцев никого не осталось, остались одни поляки. Вот как обернулось дело.
В зоне между Одером и Вислой немцы бросили свои поля, поля обрабатываются и убираются поляками. Едва ли поляки согласятся отдать немцам то, что они обработали. Вот какое положение создалось в этих районах.
Трумэн. Я хочу еще раз повторить: по моему мнению, зоны оккупации должны быть предоставлены тем державам, о которых состоялось решение. У меня нет никаких возражений против того, чтобы обсудить вопрос о границах Польши, но я думаю, что мы не можем разрешить этого вопроса здесь.
Черчилль. Мы согласились компенсировать Польшу за счет Германии за ту территорию, которая отошла от нее к востоку от линии Керзона. Но одно должно уравновешивать другое. Сейчас Польша требует для себя гораздо больше, чем она отдает на востоке. Я не считаю, что это делается для блага Европы, не говоря уже о союзниках. Если три или четыре миллиона поляков будут перемещены с востока от линии Керзона, то три или четыре миллиона немцев могли бы быть перемещены на западе, чтобы уступить место полякам. Перемещение же сейчас 8 миллионов людей – это дело, которое я не могу поддерживать. Компенсация должна равняться потерям, иначе это не было бы хорошо и для самой Польши. Если, как говорил генералиссимус Сталин, немцы оставили земли к востоку и западу от Одера, то их следовало бы поощрить вернуться туда.
Во всяком случае, поляки не имеют права создавать катастрофического положения в продовольственном. снабжении германского населения. Я еще раз хочу подчеркнуть эту точку зрения. Я хочу, чтоб генералиссимус понял наши затруднения так же, как, я надеюсь, мы поймем его затруднения.
Мы не желаем, чтобы на наших руках оставалось огромное число немецкого населения без всяких продовольственных ресурсов. Возьмем, например, огромное население в Рурском бассейне, в районе угольных копей. Это население находится в зоне английской оккупации. Если для них не будет поставлено достаточно продовольствия, то в нашей собственной зоне будет такое положение, как в немецких концентрационных лагерях.
Сталин. Все равно, Германия без импорта хлеба не обходилась и не обойдется.
Черчилль. Да, конечно, но она тем более не будет иметь возможности кормить себя, если у нее будут отняты восточные земли.
Сталин. Пусть покупают хлеб у Польши.
Черчилль. Мы не считаем, что эта территория является территорией Польши.
Сталин. Там живут поляки, они обработали поля. Мы не можем требовать от поляков, чтобы они обработали поля, а хлеб отдали немцам.
Черчилль. Кроме того, я должен указать на то, что условия в занятых поляками районах вообще являются очень странными. Например, мне сообщают, что поляки продают силезский уголь Швеции. Они это делают в то время, когда у нас в Англии ощущается недостаток угля и предстоит самая холодная и самая жестокая зима без топлива. Мы исходим из общего принципа, что снабжение продовольствием и топливом Германии в границах 1937 года должно распределяться пропорционально количеству ее населения и независимо от того, в какой зоне находятся это продовольствие и этот уголь.
