История Византийской империи. Том 1 - Васильев Александр Александрович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

Благодаря вышеперечисленным завоеваниям арабов, лишившим ко второй половине VII века Византию ее восточных и южных провинций, империя утратила свое положение мировой Римской державы. Сильно уменьшившаяся территориально, Византия превратилась в государство с преобладающим греческим населением. Наиболее греческими частями его были Малая Азия, острова Эгейского моря и Константинополь с ближайшей к нему областью. Что касается Балканского полуострова вообще, то он, включая Пелопоннес, к этому времени значительно видоизменился в своем этнографическом составе вследствие появления там крупных славянских поселений. Наконец, на западе Византии принадлежали разрозненные части Италии, не вошедшие в состав Лангобардского королевства, например юг Италии с Сицилией и другими островами этой части Средиземного моря, Рим, Равеннский экзархат. В византийских владениях Италии греческое население жило на юге ее и в Сицилии, где оно значительно увеличилось в VII веке, так как туда бежали перед арабским нашествием нежелавшие подчиниться завоевателям жители Египта и Северной Африки. Можно сказать, что Римская империя превратилась в Греческую империю. Задачи последней сузились и потеряли прежний широкий размах. Некоторые историки, как, например Гельцер, думают, что эти потери Византии принесли ей даже косвенно пользу, так как выделили национально чуждые и непокорные элементы; «жители же Малой Азии и тех частей Балканского полуострова, которые признавали власть императора, образовали по вере и языку совершенно однообразную, надежно лояльную массу» [501]. Главное внимание империи с половины VII века должно было быть направлено на Малую Азию и Балканский полуостров.

Однако даже эти уменьшившиеся владения находились под постоянной угрозой лангобардов, славян, болгар и арабов. Л. Брейе писал, что «этот период показал Константинополю его историческую роль вечной обороны, которая длилась до XV века с чередующимися периодами сжатия и экспансии» [502].

В связи с влиянием арабских завоеваний на Византию весьма важно обратить серьезное внимание на информацию, сообщаемую византийскими агиографическими текстами – источником, на который не обращали внимания или пренебрегали. Византийская агиография дает живую и производящую сильное впечатление картину массовой миграции населения с прибрежных районов в центральные области империи под влиянием арабских вторжений на суше и по морю. Агиография подтверждает, расширяет и хорошо иллюстрирует те весьма краткие указания, которыми нас снабжают историки и хронисты. Основополагающее значение арабской опасности в перенаселении и концентрации населения областей центральных районов империи может отныне считаться полностью доказанным [503].

Дальнейшие завоевания арабов в Северной Африке на некоторое время приостановились из-за энергичного сопротивления берберов и междоусобной войны, вспыхнувшей между последним «правоверным халифом» Али и сирийским наместником Моавией. Эта кровопролитная война закончилась в 661 году насильственной смертью Али и появлением на престоле Моавии, который начал династию Омейядов и сделал столицей государства Дамаск.

Утвердив свою власть, Моавия возобновил наступательные действия против Византии, с одной стороны послав флот против столицы, с другой стороны возобновив дальнейшее продвижение на запад в Северной Африке.

Особенно тяжелые времена выпали на время энергичного императора Константина IV (668—685), когда арабский флот, пройдя через Эгейское море и Геллеспонт в Пропонтиду и сделав базой город Кизик, в течение нескольких лет ежегодно, обычно в летние месяцы, подступал к Константинополю и безуспешно осаждал его. Константин сумел, очевидно, хорошо подготовить столицу к осаде. Главную же роль в успехах византийского войска сыграл изобретенный сирийским греком-перебежчиком Каллиником «греческий огонь», иначе говоря, жидкий или морской огонь. Обычное название этого изобретения привело к известному недоразумению. Это был род взрывчатого состава, выбрасываемого специальными сосудами, или сифонами, и воспламенявшегося при попадании на неприятельских судах. Для этого в византийском флоте были построены специальные «сифононосные» суда, производившие страшное смятение среди арабов. Особенностью этого огня было то, что он горел и на воде. В течение довольно долгого времени тайна состава греческого огня зорко охранялась правительством, и это средство не раз содействовало успеху византийского флота [504].

Все попытки арабских кораблей овладеть Константинополем окончились неудачей. В 677 году неприятельские суда ушли, направляясь к берегам Сирии, и у южного берега Малой Азии сильно пострадали от бури. Сухопутные военные действия арабов в Малой Азии также окончились не в их пользу. В таких обстоятельствах уже состарившийся Моавия заключил с императором мир на условии уплаты ему определенной ежегодной дани [505].

Столь успешным отражением арабов от Константинополя и заключением с ними выгодного и почетного мира Константин IV оказал большую услугу не только своему государству, но и вообще Западной Европе, от которой была удалена таким образом серьезная мусульманская опасность. Интересно отметить, что эта удача Константина произвела сильное впечатление на Запад, откуда, по словам хрониста, аварский каган и другие государи западных народов, узнав об этом, «послали императору через послов дары и просили его утвердить с ними мирную любовь… И настала, – заключает хронист, – великая безопасность на Востоке и Западе» [506].

При преемнике Константина IV, Юстиниане II, а именно, в первое его правление (685—695), на восточной арабской границе произошло событие, имевшее немаловажное значение в дальнейшем развитии арабо-византийских отношений. В горах сирийского Ливана издавна жили так называемые мардаиты, что в переводе обозначает «повстанцы, отступники, разбойники», которые представляли собой организованное войско и являлись оплотом византийской власти в этих местах. После покорения Сирии арабами мардаиты, отступив оттуда на север к арабо-византийской границе, своими набегами на окрестные области доставляли много хлопот и неприятностей арабам, но вместе с тем были, по выражению хрониста, «медной стеной», защищавшей Малую Азию от арабских вторжений. При новых мирных переговорах при Юстиниане II император, по просьбе халифа, обещавшего уплату известной дани, согласился переселить мардаитов во внутренние области империи, чем «разрушил медную стену» [507]. Позднее они встречаются в качестве моряков в Памфилии (на юге Малой Азии), в Пелопоннесе, на острове Кефалонии и в некоторых других местностях. Подобное удаление от границы мардаитов безусловно укрепило положение арабов в новозавоеванных местностях и облегчило в будущем их наступательные действия вглубь Малой Азии. Мне кажется, что в данном факте нет достаточных оснований видеть, как думает проф. Ю.А. Кулаковский, «заботу императора о христианах, живших под властью иноверных владык». Подкладка переселения мардаитов была чисто политическая [508].

Параллельно с действиями арабов под Константинополем и на восточной границе, их войска, начиная с шестидесятых годов, стали продвигаться на запад в Северной Африке, где в самом конце VII века перешел в руки мусульман Карфаген, столица Африканского экзархата, а в начале VIII века крепость у Геркулесовых Столпов Септем (Septem, теперь испанская крепость Сеута). В начале того же VIII века арабы, под начальством полководца Тарика, переправились из Африки в Испанию и быстро завоевали у вестготов большую часть полуострова. От имени Тарика, как известно, произошло современное арабское название Гибралтара, что в переводе означает «Гора Тарика». Итак, ислам грозил Западной Европе впервой половине VIII века уже со стороны Пиренейского полуострова.