Ветры Куликова поля (Рассказы о воинской доблести предков) - Митяев Анатолий Васильевич (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
«В прежние времена в Европе, как всяк, кто мог, должен был ходить на войну и, по образу тогдашнего боя, сражаться белым (холодным) оружием, каждый, по мере достатка своего, тяготил себя железными бронями; защиты таковые простирались даже и до лошадей; потом, предпринимал дальние походы и строясь в эскадроны, начали себя облегчать: полныя латы переменялись на половинныя; а наконец, и те уменьшились так, что в конце осталось от сего готческого снаряду только передняя часть и каскет на шляпе; а в пехоте знак, и то только у офицеров.
Тогда более сражались поодиночке; то защиты таковые немало обороняли, особливо же от копий, почему не напрасное имели к ним уважение, которое, превратясь в некоторое военное педанство, поставило цену и амуниции, вовсе не обороняющей, а как все казалось легко в рассуждении железного снаряда, то при перемене амуниции ввели множество вещей излишних и нескладных.
В Россию, когда вводилось регулярство (когда армия стала постоянной), вошли офицеры иностранные с педанством тогдашняго времени (с формальным соблюдением правил), а наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда (снаряжения), почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, в ружейных приемах и пр. Занимая себя таковою дрянью, и до сего времени не знают хорошо самых важных вещей и оборотов, а что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте; а стрелять почти не умеют. Словом, одежда войск наших и амуниция такова, что придумать почти нельзя лучше к угнетению солдатов, тем паче, что он, взят будучи из крестьян в 30 почти лет возраста, узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих…
Штаны в конце лосиныя (из лосиной кожи)… Зимою от них холодно, а летом жарко, под ними же нельзя иметь полотняной одежды. Ныне лосиная одежда не нужна; в старину ее носили для того, что употребляли железные латы, и как лосина больше могла сносить, нежели сукно, потому и предпочиталась.
Сапоги делают так узки, что и надевать трудно, а скидывать еще труднее, особливо когда намокнут…
Завивать, пудриться, плесть косы солдатское ли сие дело: у них камердинеров нет. На что же пукли? Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдатский должен быть таков: что встал, то готов. Если бы можно было счесть, сколько выдано в полках за щегольство палок и сколько храбрых душ пошло от сего на тот свет?..»
В примечании к «Записке» Потемкин приводит такой расчет: «Сбережение сала и муки, которыя тратились к убранству голов солдатских бесполезно, служило некоторым образом к дешевизне сих вещей; ибо, считая войска хотя двести тысяч, выходило бы на сие украшение того и другого по сту тысяч пудов, которые при новом обмундировании обратились на употребление приличнейшее (пошли в пищу)».
Голштинский солдат. Старинная цветная гравюра.
Обер-офицер и рядовой русского гренадерского полка. Старинная литография.
Вот еще строки из «Наставления» Потемкина полковым командирам: «…Я требую, дабы обучать людей с терпением и ясно толковать способы к лучшему исполнению… наблюдать опрятность, столь нужную к сохранению здоровья, содержание в чистоте амуниции, платья и обуви; доставлять добрую пищу и лудить почасту котлы. Таковыми попечениями полковой командир может отличаться (заслужить отличие), ибо я на сие буду взирать, а не на вредное щегольство, удручающее тело».
Как видим, взгляды Потемкина на воспитание и обучение войск очень близки к взглядам Суворова. Но Потемкин Суворовым не родился. И никакое всевластие, никакое знание армии не могли заменить дара истинного полководца — чувствовать тот день, тот час, даже минуту, когда, начав, можно разбить противника.
Выла, пожалуй, лишь одна причина, оправдывавшая выжидание со штурмом Очакова (причина для очень осторожного полководца). Дело в том, что капудан-паша Гасан приходил к Очакову не со всем флотом. Часть его, и значительная — 8 линейных кораблей, 8 фрегатов, 4 бомбардирских судна и 20 шебек, — осталась около устья Дуная. Эти корабли могли усилить эскадру капудан-паши, и он получил бы хорошую возможность вернуться в Лиман и поддержать Очаков с моря.
Потемкин предполагал такое и выпроводил Войновича из Севастополя — сражаться с Крокодилом морских сражений.
У стен крепости Хотин. Русские войска занимали крепость в 1739, 1769, 1788 г., но по договорам возвращали туркам. После взятия в 1807 г. крепость окончательно отошли к России. Старинная акварель.
Эскадра в составе 2 линейных кораблей, 11 фрегатов и 22 мелких вооруженных судов, преодолевая встречный ветер, шла сначала на северо-запад курсом на Очаков, затем от острова Тендра повернула на юго-запад. В районе острова Фидониси (теперь остров Змеиный), против устья Дуная, обнаружился турецкий флот. У турок на этот раз было 15 линейных кораблей, 11 фрегатов и 22 других корабля. Силы очень и очень неравные. Турки только на линейных кораблях имели тысячу пушек, у русских же было пятьсот пушек на кораблях и фрегатах. Войнович привычно трусил, а тут, видя такую грозу, окончательно пал духом, но благо, что он во всем доверился Ушакову.
Ушаков командовал авангардом — передовым отрядом эскадры. Это были линейный корабль «Св. Павел», фрегаты «Борислав», «Стрела» и «Кинбурн». Накануне сражения контр-адмирал Войнович послал капитану бригадирского ранга Ушакову распоряжение: «Если подойдет к тебе капудан-паша, сожги, батюшка, проклятого». Всем кораблям было приказано следовать за авангардом. Так Ушаков оказался командиром не только передового отряда, но и всех кораблей эскадры.
Ушакова можно назвать Суворовым на море. Увидеть перед собой такую грозу и не испугаться! Не испугаться — это полдела. Он повел эскадру в сражение с намерением победить. И знал, как это сделать. Подобно Суворову, он воевал не по общим, устоявшимся правилам, а по своим, известным пока только ему одному.
Парусный флот существовал века. Возможности боевых кораблей были, казалось, так хорошо научены и проверены в стольких сражениях, что непреложным считалось: победа над противником возможна, если батареи. Но когда кончилось поле, перед пехотой неожиданно открылся глубокий овраг. В этот момент из-за леса Каята налетела турецкая конница. На лошадях позади кавалеристов сидели янычары. Их было до трех тысяч. Спешившись, они открыли ружейный огонь. Положение русских осложнилось. Осложнилось и общее положение — русские могли не успеть вовремя соединиться с австрийцами для совместной атаки позиций у Крынгу-Мейлор. Но мужественные гренадеры быстрым броском преодолели овраг, ворвались в укрепления, бой закипел в самом лагере. Конница русских отбила налет турецкой конницы и обратила ее в бегство. Вслед за конницей стали отходить обозы, а потом и пехота. Открылась возможность преследовать беглецов. Но Суворов приказал дать им «золотой мост» — свободный путь для отступления. Гораздо важнее было теперь всеми силами продолжать стремительное наступление на противника, державшегося еще вокруг леса Каята.
Турецкие кавалерийские пистолеты.
В это время Юсуф-паша послал около 20 тысяч конников, чтобы прорвать боевой порядок союзников, разрезать его на две части. Крылья турецкой конницы налетели на Суворова и Кобурга, а середина на Карачая. Австрийская пехота, построенная линиями каре, стойко выдержала атаку. Храбро бились кавалеристы Карачая. Русские к этому времени не только отбили конницу, но и очистили от неприятеля лес Каята. Много неприятельских солдат было порублено, застрелено из ружей и пушек. Союзники захватили несколько турецких знамен.
