Разведчики и резиденты ГРУ - Кочик Валерий (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Вернувшись домой с войны в середине 1938 года, он сразу же попал на новую службу. Пройдя курс спецподготовки, Кравченко отправился в Мексику. Там он нашел знакомого по Испании, известного писателя, который подтвердил, что знает его с детства, и помог легализоваться в стране. Так появился на свет уругваец, сеньор Мануэль Ронсеро, коммерсант. Впрочем, отправляя сообщения в Москву, он подписывал их другим именем: «Клейн».
Нелегальную резидентуру в Мексике, в которую прибыл Кравченко, возглавлял Алексей Коробицын («Турбан»). В их биографиях было много общего. Их связывала Латинская Америка.
Алексей Павлович Коробицын родился в 1910 году в Аргентине в городе Ла-Риоха. Не совсем понятно, почему по документам он значится Павлович, а не Моисеевич или Михайлович, как его братья. Отец, Моисей Кантор, был по образованию геолог, а по роду деятельности — революционер. В годы первой русской революции участвовал в экспроприациях, которые устраивали анархисты, после таких акций они раздавали захваченные средства нуждающимся. Был арестован, отсидел 11 месяцев в тюрьме. В 1909 году бежал из ссылки и вместе с женой, Лидией Коробицыной, учительницей химии и тоже революционеркой, и двумя детьми эмигрировал в Аргентину. Там Кантор работал геологом, профессором университета. В Аргентине у супругов родился третий сын, Алексей.
В 1924 году семья возвратилась в СССР. Алексей пошел учиться в ФЗУ, вступил в комсомол. В 18 лет пошел служить на Балтийский флот. После службы шесть лет ходил на торговых судах. Как и Кравченко, он попал в Испанию переводчиком, работал с военно-морским атташе и главным военно-морским советником, будущим адмиралом флота Советского Союза Н. Г. Кузнецовым, был награжден орденом Красного Знамени. Вернувшись из Испании, попал на работу в разведку, стал резидентом в Мексике. Не отзови его Центр в 1941 году, может статься, и судьба Кравченко сложилась бы по иному…
Задача перед Федором Иосифовичем стояла сложная: в качестве дипломата попасть на работу в представительство Мексики в Берлине. Но оказалось, что за столь короткий срок добиться такого назначения невозможно, и не помогли бы никакие связи. Но он уже был легализован — не отзывать же! И в 1940 году Центр поставил перед ним новую задачу: создать в стране нелегальную организацию, добывать информацию о США, Канаде, Западной Европе.
К концу 1940 года Клейн создал небольшую группу, в которую вошли четыре агента. Среди них были работник МИДа и высокопоставленный офицер Министерства обороны. Вскоре в Москве узнали о строительстве в Мексике американских баз, о попытке Соединенных Штатов создать подконтрольный себе военный блок латиноамериканских стран. В своем отчете позднее он писал: «Под предлогом защиты от германского фашизма правительство США создает военные, военно-морские и военно-воздушные базы в ряде ключевых стран Латинской Америки. По имеющимся данным, США заключают официальные и секретные пакты с Мексикой, Бразилией, Перу, Эквадором и Уругваем. Эта договора ограничивают влияние СССР в регионе и в перспективе будут направлены против интересов Советского Союза…».
Хорошо шли и его коммерческие дела — вскоре он стал совладельцем акционерного общества по эксплуатации ртутных рудников. Дела шли настолько успешно, что 15 апреля 1941 года ему поменяли псевдоним на новый. Теперь он был «Магнат». Впрочем, и сердечные дела не отставали от прочих.
Однажды Мануэль Ронсеро познакомился с красивой девушкой, профессиональной танцовщицей. Девушка оказалась не только красавицей, но и дочерью генерала, то есть, знакомство было и приятным, и полезным. Оставался только последний шаг, и… обоснование этого последнего шага перед Центром. А это было самое трудное — сердце красавицы оказалось завоевать куда легче.
Помогло… правительство Мексики. В середине 1940 года в стране был утвержден новый закон о воинской повинности. Чтобы избежать призыва в армию, Ронсеро надо было срочно жениться. Он попросил Центр разрешить ему вступить в брак. Но Москва молчала — и тогда «Клейн» женился без разрешения. Теперь у него появились новые связи и новые знакомые. Его положение упрочилось. И, тем не менее, именно женитьба послужила причиной того, что Кравченко пришлось срочно прервать работу и вернуться в Москву.
Оказывается, информация о его намерении жениться обсуждалась на самом высоком уровне. Руководство разведки подготовило докладную записку на имя Маленкова, в то время секретаря ЦК, где идея высоко оценивалась, равно как высоко оценивалась и работа самого нелегала. А дальше началось что-то странное. Тогдашний начальник Разведупра генерал-лейтенант Голиков докладную так почему-то и не подписал… Как бы то ни было, но Кравченко отозвали в Москву, видимо посчитав его «потенциальным невозвращенцем». Вот уж точно, пуганая ворона куста боится.
14 октября 1941 года «Клейн» получил распоряжение Центра: передать все связи, свернуть коммерческую работу и срочно возвращаться. Что ж, приказ есть приказ. Он выполнил все, что от него требовалось, объявил жене, что уезжает в Европу бороться с фашистами и попросил ее молчать об этом. Затем на пароходе через Тихий океан добрался до Владивостока и оттуда уже на поезде поехал в Москву.
Оценки Кравченко оказались верными. Учитывая развитие событий после войны, руководители разведки вправе были локти кусать, что отозвали такого нелегала. Позднее в его служебной характеристике появилось: «Причиной отзыва из нелегальной командировки явилось обвинение Кравченко в невозвращении со стороны некоторых работников разведки и отрицательная характеристика, данная ему бывшим резидентом, которые оказались несостоятельными».
Не сумел, значит, новый резидент заменить Кравченко…
Уже в марте 1942 года Кравченко пошел в армию. А в апреле оего, в звании старшего лейтенанта, включили в разведывательную группу «Лео», которая должна была действовать в немецком тылу. Командовал группой Алексей Коробицын, его старый знакомый еще по Мексике. В ее состав, кроме Коробицына («Лео») и Кравченко («Панчо»), входил радист Г. Антоненко («Поль») и два австрийских антифашиста — И. Штейнер («Тарас») и М. Ляйтнер («Максим»). Это их едва не погубило.
В июне 1942-го группа была сброшена в районе Чечерска Гомельской области. После высадки «Лео» должен был встретиться с командиром партизанского отряда. Однако группа сбилась с дороги и вышла хоть и к партизанам, да не к тем. Узнав, что среди разведчиков есть австрийцы, партизаны арестовали группу. Двенадцать дней их держали под арестом, требуя признаться, с какой целью немцы забросили их в лес. Все утряслось, после того как партизаны связались с Москвой.
Восемь месяцев и одну неделю отряд успешно действовал в тылу врага. Так, например, 15 ноября 1942 года «Лео» передал в Центр: «Группа командованием моим и Панчо совместно отрядом Федорова занимается диверсионной работой. Пущены под откос 11 воинских эшелонов, уничтожено 5 грузовых, 11 легковых машин. Убито 1 485 солдат и офицеров, ранено 327 офицеров, в том числе генерал и подполковник».
Непрерывные бои с врагом поставили группу в тяжелое положение. 10 февраля 1943-го «Лео» радировал: «Ежедневные бои не позволяют дать координаты. Макс ранен. Тарас ранен. Есть обмороженные». Последней каплей стало «тяжелое отравление во время голодания» (из рапорта майора медслужбы). 5 марта 1943 года группу вывезли на самолете в Москву.
После выздоровления Федора Кравченко назначили командиром партизанского отряда имени Богуна в соединении А. Ф. Федорова, с которым он уже был знаком по предыдущим боям.
В служебной характеристике о Кравченко писали: «По заданию Главного разведывательного управления создавал и возглавлял разведывательно-диверсионные отряды, действовавшие в тылу немецко-фашистских войск… В результате проведенных диверсионных актов было пущено под откос более 50 воинских эшелонов с живой силой и боевой техникой противника. В наиболее сложных диверсионных операциях принимал личное участие и проявил себя как смелый и решительный командир. Добываемые его отрядом разведсведения о немецких войсках, сосредоточенных на левобережной Украине, на Гомельском и Коростеньском направлениях, способствовали успешному проведению нашими войсками операций по успешному выходу на рубеж Днепра».
