Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941 - Павлова Ирина Владимировна (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Ссылка на несуществующие примеры была одним из излюбленных демагогических приемов Сталина: 107-я статья была применена в отношении кулака сначала именно в Сибири, а потом в других краях и областях. Полученные результаты сразу по возвращении в Москву были обобщены им в циркуляре ЦК от 13 февраля 1928 г. «Первые итоги заготовительной кампании и дальнейшие задачи партии». Разосланный на места этот циркуляр стал законом уже для всех партийных организаций.
А теперь рассмотрим более подробно те обстоятельства, которые определили решение Сталина поехать в Сибирь и именно отсюда начать коренной поворот политики коммунистической власти по отношению к крестьянству.
Сибкрайком ВКП(б) – высший орган коммунистической власти в Сибири возглавлял С.И. Сырцов, назначенный в январе 1926 г. вместо отозванного в распоряжение ЦК С.В. Косиора [636]22. Сырцов был известен в верхах партии своей жестокостью в расказачивании на Дону в 1919 г. Сталин знал его лично по работе в аппарате ЦК – Сырцов заведовал Учетно-распределительным отделом ЦК в 1922–1923 гг., т.е. именно в то время, когда под руководством Сталина проводилась секретная партийно-государственная реформа, в результате которой иерархия партийных комитетов во главе с назначенными секретарями стала становым хребтом советской государственности. Однако Сырцов был известен не только своей жесткостью, но и умением лавировать вместе со Сталиным в его политике. На III Сибирской краевой партийной конференции (25–30 марта 1927 г.) он высказался по этому поводу весьма откровенно: «...Сама постановка вопроса о том, что я в марте месяце на партийной конференции должен говорить то же самое, что я говорил в декабре месяце, такая постановка вопроса равносильна требованию превратить секретаря краевого комитета в попугая. Я этим попугаем не стану» [637]23.
Имеющиеся в литературе утверждения о пронэповских настроениях сибирского руководства вообще и С.И. Сырцова в частности являются не более чем результатом абсолютизации отдельных высказываний типа лозунга Сырцова «Накопляйте, в добрый час!». В реальной политике практически никто из партийного руководства ни в Центре, ни на местах не отличался последовательностью в проведении идей нэпа. Более характерными для Сырцова были как раз антинэповские настроения, и Сталин хорошо об этом знал. Так, в письме окружкомам и обкомам от 25 июня 1926 г. Сырцов, разъясняя новое в подготовке и проведении налоговой кампании 1926–1927 гг., обращал внимание на классовый характер сельхозналога и требовал «усилить работу по организации и сплочению бедноты и середняков вокруг правильного проведения налоговой работы, давая отпор кулацкой части деревни при попытках срыва налоговых мероприятий. В частности, организовать и использовать самодеятельность бедняцких и середняцких слоев в деле выявления объектов обложения, борьбы со скрытием объектов и распределения льгот, представляемых законом» [638]24. Только фрагментарным знанием документов можно объяснить утверждение С.А. Кислицына, что «Сырцов был поставлен в трудное положение», когда Сталин приехал в Сибирь, «так как такая политика противоречила его установкам», только непонимание реальной ситуации в Сибири лежит в основе утверждения английского историка Дж. Хьюза, что относительно богатое сельское хозяйство Сибири и ярко выраженное пронэповское настроение местных парторганизаций произвели определенное впечатление на Сталина, который, по его мнению, уже в начале 1928 г. решился на проведение «революционной программы» преобразования сельского хозяйства [639]25.
Сибкрайисполком в это время возглавлял Р.И. Эйхе, который был также известен Сталину своей преданностью и инициативностью в проведении политики Центра [640]26. Это подтвердило его поведение во время хлебозаготовительного кризиса 1925 г., о чем уже говорилось в первой главе. Полномочное представительство (ПП) ОГПУ по Сибири возглавлял Л.М. Заковский. Он получил назначение в Сибирь одновременно с С.И. Сырцовым, также в январе 1926 г. (До этого был начальником Одесского отдела ОГПУ) [641]27. Никаких принципиальных разногласий в «тройке» Сырцов – Эйхе – Заковский не было.
Как видим, «головка» коммунистической власти в Сибири состояла сплошь из назначенцев, никак не связанных с этим краем, не выросших на этой земле. Сибирская партийная организация была в основном крестьянской по своему социальному составу, а возглавляли ее партийные чиновники, зависимые только от Центра, подчинявшиеся только ему и выполнявшие только его указания.
Выше уже было сказано, что о требовании центрального партийного руководства ужесточить хлебозаготовки сибирские руководители узнали во время XV съезда ВКП(б) на специальном совещании у Рыкова, созванном в связи с наметившимся резким сокращением хлебозаготовок в октябре–ноябре 1927 г. Тогда же им был вручен текст директивы ЦК от 24 декабря. С директивой от 14 декабря они были знакомы раньше. Обе эти директивы обязывали местное начальство «организовать решительный перелом в деле хлебозаготовок» [642]28.
29 декабря 1927 г. бюро Сибкрайкома приняло первое в последующем ряду постановление о хлебозаготовках, составленное в духе полученных директив. Призывов к открытому насилию в нем пока нет [643]29. Но показательна реакция Эйхе – один из пунктов постановления о сборе сельхозналога, которое было принято в «советском порядке» президиумом Сибкрайисполкома 4 января 1928 г., гласил: «...предложить окрисполкомам принять меры репрессий в отношении недоимщиков налога» [644]30.
Однако настоящий испуг местных властей пришел после сталинской директивы от 6 января 1928 г., которая начиналась с резкого выговора: «Несмотря на двоекратные, твердые директивы ЦК об усилении хлебозаготовок, все еще нет никакого перелома...» и заканчивалась строгим предупреждением: «...промедление в исполнении этой директивы и недостижении в недельный срок реальных успехов в смысле решительного перелома в хлебозаготовках может поставить ЦК перед необходимостью замены нынешних руководителей парторганизаций» [645]31. В директиве Сталина содержались не только угрозы, но и карт-бланш на репрессии: «При взыскании недоимок по всякого рода платежам применять немедленно жесткие кары, в первую очередь в отношении кулачества, особые репрессивные меры необходимы в отношении кулаков и спекулянтов, срывающих сельскохозяйственные цены» [646]32.
Установки Сталина совпадали с готовностью Сырцова: «Правильная постановка вопроса заключается в том, – не раз говорил он в 1927 г., – чтобы кулака в деревне изолировать, чтобы каждый крестьянин поименно знал кулаков и сознательно видел в них классовых врагов, организовать бедноту и середняков, чтобы большая часть деревни была с нами» [647]33
Получив на следующий день директиву Сталина от 6 января 1928 г., сибирское руководство приступило к решительным действиям, вспомнив при этом, по всей вероятности, методы Эйхе во время хлебозаготовительной кампании три года назад. 9 января 1928 г. бюро Сибкрайкома телеграммой просит Центр санкционировать свое предложение: «Признать необходимым привлечь к уголовной ответственности держателей крупных запасов хлеба и его скупщиков из числа особо зажиточных слоев деревни. Для ускорения дела эти пропускать через органы ОГПУ» [648]34. А на другой день, 10 января, оно создало хлебную «тройку».
