Воспоминания бывшего секретаря Сталина - Бажанов Борис (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Вернувшись в Париж, я делаю также доклад представителям русских организаций. Выводы доклада крайне неутешительные. Среди присутствующих есть информаторы гестапо. Один из них задаёт мне провокационный вопрос: «Так, по вашему, нужно или не нужно сотрудничать с немцами?» Я отвечаю, что не нужно — в этом сотрудничестве нет никакого смысла.
Конечно, это дойдёт, до гестапо. К чести немцев должен сказать, что до конца войны я буду спокойно жить в Париже, заниматься физикой и техникой, и немцы никогда меня не тронут пальцем.
А в конце войны, перед занятием Парижа, мне приходится на время уехать в Бельгию, и коммунистические бандиты, которые придут меня убивать, меня дома не застанут.
Заключение
Во время второй мировой войны я отошёл от политики и в течение следующих тридцати лет занимался наукой и техникой. Но мой опыт пребывания в центре коммунистической власти и вытекающее из него знание коммунизма позволило мне все следующие годы продолжать изучение коммунизма и его эволюции. Это изучение, подтвердив наблюдения моего активного коммунистического опыта, даёт мне возможность заключить свою книгу некоторыми выводами, которыми я и хочу поделиться с читателем.
Я говорил уже о никчёмности марксистской экономической теории. Так же ложно и бито жизнью оказалось марксистское предвидение событий. Напомню анализ и прогноз Маркса: в мире, с его быстрой индустриализацией, происходит жестокая пролетаризация и обеднение масс и сосредоточение капиталов в немногих руках; пролетарская социальная революция наступит поэтому в наиболее индустриальных странах.
На самом деле всё произошло наоборот. В развитых индустриальных странах произошли не пролетаризация и обеднение рабочих масс, а чрезвычайный подъём уровня их жизни. Известен и процесс эволюции капитала, который, например, в ведущей Америке давно оставил стадию миллиардеров, прошёл стадию огромных анонимных обществ с решающим влиянием их директоров и сейчас находится в стадии широчайшей демократизации капитала — огромное большинство акций крупных предприятий рассеяно во всей массе рабочих и служащих, которые и являются совладельцами и соучастниками предприятий. Америка идёт на десять-двадцать лет впереди, то, что происходит в ней, повторяется затем в других развитых капиталистических странах.
А что касается социальной революции, то она не произошла ни в одной из развитых индустриальных стран и, наоборот, широко залила страны бедные, отсталые и малокультурные.
Оставим марксистскую теорию и перейдём к практике. Практика коммунистической революции — это практика Ленина и ленинизма. Она заключается в том, что чем более страна бедна, дика, отстала, невежественна и некультурна, тем больше в ней шансов на коммунистическую революцию. Если вдуматься, в этом нет ничего удивительного. Суть коммунизма — возбуждение зависти и ненависти у бедных против более богатых. Чем люди беднее, чем они проще, чем они невежественнее, тем больше успех коммунистической пропаганды, тем больше шансов на успех коммунистической революции. Он обеспечен в странах Африки, в нищих человеческих муравейниках Азии; в развитые страны Европы он до сих пор смог быть введён только на советских танках — силой. Нечего и говорить, что зависть и ненависть используются лишь для того, чтобы натравить одни слои населения на другие, для социальной вражды, для подавления, для истребления, для того, чтобы добиться власти. А затем всё превращается в хорошо организованную каторгу, в которую заключается вся страна, и узкая коммунистическая верхушка ею командует.
Цель операции — мировое вооружённое ограбление и создание мирового рабовладельческого общества, роботизация всего мира, которым будут жестоко управлять, широко пользуясь абсолютной властью, бездушные и тупые бюрократы «партии».
Это означает крушение нашей западной цивилизации. Цивилизации смертны; варвары, которые хотят прийти на смену нашей, имеют имя — коммунизм.
(Я представляю себе, какое негодование вызовут эти строки у молодого верующего коммуниста. Когда в 1919 году я вступил в коммунистическую партию, я бы отбросил их с таким же негодованием. Но существует уже 60 лет коммунистического опыта. Убеждают ли они кого-нибудь? Увы, только тех, кто переживает коммунистический опыт на самом себе. И негодующему молодому коммунисту нужно, чтобы коммунизм победил в его стране и продолжался десяток лет, чтобы он понял на собственном опыте, что написанное выше — правда. Но, опять увы, тогда уже слишком поздно: коммунизм существует, чтобы брать власть и ею пользоваться; а взявши её, не отдаёт. Назад ходу нет. И если случайно найдётся в стране Дубчек во главе иерархии, который захочет установить человеческий социализм вместо волчьего, то хотя вся партия и всё население и будут за него, придут советские танки и быстро поставят всё на место).
Хочет ли наша цивилизация защищаться, защищать всё, что составляет её сущность — свободу, Свободу жизни и творчества, гуманизм, мирное и дружелюбное людское сосуществование?
Наша цивилизация исторически — христианская. В прошлые века христианская религия была её цементом и её базой. Но эти времена прошли. Она находится в периоде быстрой и трудной мутации. При этом обстановка жизни меняется со всё возрастающей быстротой. Наука, техника, экономика в два-три десятилетия меняют жизнь быстрее, чем весь предшествовавший век. Наоборот, психология масс в её основе меняется несравненно медленнее и всё более отстаёт от меняющейся обстановки. И политические взгляды и устремления населения далеко отстают от бурных перемен жизни. Это приводит к настоящим и глубоким катастрофам. Казалось бы, это обязанность руководящих политических кругов страны учесть перемены, сделать выводы, определить своей мыслью инертную и отстающую мысль масс и предложить нужные решения, отвечающие изменившейся ситуации. Но демократический способ правления этого не позволяет. Политические люди должны быть мандатированы массами. Горе им, если они пытаются опередить своей мыслью массы — их не поймут, не поддержат, не выберут. Им приходится не вести массы, а следовать за ними.
Две широкие дороги определяют сейчас политические пути движения масс. Одна из них — ставка на будущее — социализм. Другая — путь вчерашнего дня — национализм.
Оговоримся сразу, что национальная идея и национализм — вещи разные. Идея нации нормальна. Давно известно, что дифференциальные уравнения решаются одинаково в Пекине и в Париже, но любят и ненавидят на берегах Ян-Цзе-Кианга совсем не так, как на берегах Сены. Культура может развиваться лишь в национальных рамках, и они представляют своеобразный, неповторимый и необходимый кадр жизни. Национализм представляет нечто совсем иное. Это — «моя нация выше всех других», и я преследую прежде всего её интересы (против интересов других наций). Национализм — это доктрина свирепого национального эгоизма. Возможно, что она была уместна полтора-два века тому назад, когда нации жили обособленно, когда связи их друг с другом почти не существовали. Но XIX век принёс быструю перемену, развилась техника, экономика, железнодорожный и морской транспорт, мировая торговля и взаимозависимость мировой экономики, колоссальные возможности военной техники, и в начале XX века то, что эта националистическая доктрина была руководящей доктриной великих держав, стало первейшей мировой угрозой. Что и подтвердила вытекшая из неё Первая мировая война — великая катастрофа, жестокий удар по нашей цивилизации. Она привела и к крушению мирового порядка, и к падению ведущей роли белой расы, и к коммунистической революции в России, и к началу мировой гражданской войны. Чему научилось на этом опыте руководители наций? Очевидно, ничему. Потому что Италия и Германия, желая создать заслон против коммунизма, не нашли для этого лучшего оружия, чем катастрофичный и только что осуждённый горькой практикой жизни национализм, да ещё в превосходной степени — ультранационализм. Единственное спасение цивилизации — единение цивилизованных народов против коммунизма. Но нет ничего хуже ультранационализма, который вместо единения подымает одни нации против других и не только делит их силы, но приводит к бессмысленным войнам между ними. Для коммунизма нет ничего выгоднее, нет ничего приятнее, чем этот национализм. И коммунисты всячески его раздувают. Он — основное условие их победы.
